В половине шестого утра объявили посадку на лондонский рейс. В возникшей сутолоке Стив не заметил ничего подозрительного. Перед выходом к самолету был выстроен целый кордон полицейских. Они заглядывали в портфели и сумки пассажиров, кого‑то увели для личного досмотра. Стива, в числе немногих, полицейские беспрепятственно пропустили на трап. Вероятно, сработал магический знак, оставленный патрульным офицером на посадочном жетоне. Стив поднимался по трапу с чувством легкого разочарования: или все, о чем наплел Бен, было блефом, или они раздумали. Однако, усаживаясь на своем месте в салоне первого класса во втором ряду у иллюминатора, Стив вдруг почувствовал, что левый карман пиджака оттянут. Он сунул в карман руку и замер от неожиданности. Там оказался увесистый сверток, завернутый в целлофан и плотно перевязанный розовой лентой. Сверток был небольшим, но весил не менее килограмма. Значит, не блеф, и в Лондоне теперь предстоит знакомство с “дядей Хоакином”.
Стив неторопливо снял пиджак, повесил на крючок в спинке впереди стоящего кресла рядом с иллюминатором. Карман со свертком оказался со стороны стенки салона. Расчет Бена и его друзей был точным: в лондонском аэропорту Хитроу личный досмотр прибывающего пассажира–американца практически исключался. Если, конечно, все это не хорошо организованная провокация…
Стив решил, что в полете он ознакомится с содержимым свертка, а пока, после бессонной ночи в духоте аэропорта Картаж, больше всего ему хотелось спать. Он застегнул привязные ремни и, откинувшись на спинку кресла, заснул раньше, чем самолет успел вырулить на взлетную полосу.
Лондон встретил приятной свежестью весеннего утра и яркой зеленью подстриженных газонов.
Еще перед посадкой в Хитроу Стив прошел в туалет и рассмотрел содержимое свертка. В нем были какие‑то массивные золотые цепи с головами фантастических животных тонкой работы, несколько золотых перстней с крупными изумрудами, две оправленные в золото камеи и изящные золотые серьги с рубиновыми подвесками в форме капель крови. Все выглядело старинным и, безусловно, представляло огромную художественную и историческую ценность. Стив решил, что расстанется со свертком не раньше, чем точно установит, откуда эти драгоценности, кому принадлежат и для чего предназначаются. Не исключено, что мафия захочет от них быстрее избавиться, — тогда, может быть, удастся уговорить Цезаря приобрести их. Подобные серьги и перстни, вероятно, не отказалась бы носить и Райя. Впрочем, достаточно было беглого осмотра, чтобы предположить, что цена, скорее всего, окажется астрономической.
Хуже, конечно, если “дядя Хоакин” встретит прямо в аэропорту и потребует сверток немедленно. Но даже и в этом случае существовала возможность затянуть переговоры…
Однако в аэропорту Хитроу Стива никто не встретил. Подхватив с ленты транспортера свой чемодан, Стив вышел на площадь, взял первое подвернувшееся такси и велел везти себя на Кэннон–стрит в Сити, где помещался британский филиал одного из банков Фигуранкайна. Такси–кэб не спеша катил по людным улицам центра британской столицы. Солнце просвечивало сквозь перламутровую дымку утреннего тумана. Воздух был свеж и казался особенно чистым после ночной пыльной бури в тунисском аэропорту Картаж. Выехали к Гайд–парку и обогнули его по Бейзуотер–роад и Парк–Лайн. У ограды Гайд–парка возле картин и акварелей уже дремали на солнышке художники. Клерки в котелках с зонтиками под мышкой шли и ехали на велосипедах в сторону Сити. Блестели хрусталем, металлом и кожей зеркальные витрины магазинов.
На Трафальгарской площади радуги вспыхивали в струях фонтанов, и в арках радуг проплыло массивное здание Национальной галереи. Между колоннами главного входа пестрели первые группы туристов, ожидавших впуска. С вершины пятидесятиметровой колонны бронзовый Нельсон бесстрастно взирал на арку Адмиралтейства и на широкую перспективу пустынного еще Уайтхолла. Голуби деловито сновали по каменным плитам площади, взлетали на огромные фигуры львов, отлитые из французских пушек, захваченных при Ватерлоо.
Перед въездом на Странд пришлось задержаться у светофора. Путь пересекла вереница двухэтажных автобусов, следовавших от набережной Виктории в сторону Черинг–Кросс–роад. Когда миновали Колонну дракона на Флит–стрит, Стив переложил сверток с драгоценностями из кармана пиджака в портфель и на всякий случай оглянулся. Машин позади не было. Не исключено, что его след уже затерялся в огромном городе. Впрочем, Стив не слишком обольщался на этот счет и хотел освободиться от хлопотной посылки возможно быстрее.
Обогнув громаду собора Святого Павла, такси свернуло на Кэннон–стрит и вскоре остановилось у подъезда мрачноватого четырехэтажного здания, облицованного серым гранитом. Окна нижних этажей были забраны массивными металлическими решетками. Возле высоких дубовых дверей висела большая бронзовая доска с надписью, на которой выделялись крупные буквы фамилии Фигуранкайна. Стиву уже приходилось бывать в этом британском штабе “империи” Фигуранкайнов; он знал директора–распорядителя банка Хэла Венуса, а директору была хорошо известна роль, которую играл Стив при Цезаре Фигуранкайне–втором, как служащие “империи” называли между собой нового босса.
Расплатившись с водителем, Стив, с портфелем в руках, поднялся по гранитным ступеням, распахнул массивную дверь, которая открылась неожиданно легко, и вступил в обширный холл, облицованный красноватым мрамором. Следом водитель внес чемодан, поставил на мраморный пол, поклонился и исчез. К Стиву тотчас подошел один из служащих банка и, узнав его, повел прямо к директору.
Через четверть часа все было устроено. Сверток помещен в сейф, один ключ от которого директор–распорядитель вручил Стиву. Чемодан отправлен с клерком в гостиницу “Савой”. Она находилась поблизости на Странде — в ней обычно останавливались босс и его приближенные. А Стив, уточнив по телефону время встречи с профессором Шарком и выпив чашку кофе в кабинете директора, уже катил в директорском “кадиллаке” к северной окраине Лондона, где на Кентиш–Таун–роад, невдалеке от кладбища Хайгейт, жил профессор Шарк.
Путь до Кентиш–Таун–роад, по запруженным машинами улицам центра и района Эстон, занял около сорока минут. Ровно в полдень перед Стивом распахнулась дверь приземистого одноэтажного каменного домика, который стоял в глубине запущенного сада и тоже выглядел довольно запущенным.
Дверь открыла женщина неопределенного возраста в розовом свитере и клетчатом переднике — вероятно, экономка профессора. У нее было длинное, лошадиное лицо, утиный нос и испуганные глаза. Рыжеватые волосы были стянуты в тугой узел на затылке — от этого лицо ее казалось еще длиннее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
