это случилось. Ее брат показал мне видео. Я смотрела, как парень пытался и не смог интубировать мою сестру, пока она лежала на тротуаре. Только когда приехали другие парамедики, им удалось привести ее в чувство. — Милена делает глубокий вдох и открывает глаза, но продолжает смотреть в потолок. — Мой отец управлял машиной, когда они разбились. Он был пьян.
Да, Бруно Скардони был невероятным сукиным сыном.
— Итак, что ты хочешь, чтобы я сняла? — спрашивает Милена и встречается со мной взглядом.
— Сама выбирай.
Она нагибается, забирается под футболку и медленно снимает трусики. Когда выпрямляется, я киваю в сторону красного кружева, которое она держит, и протягиваю руку.
— Теперь они мои.
Милена выгибает бровь, запуская трусики мне в лицо.
— Тебе просто повезло с вопросом. Давай следующий.
Красное кружево падает мне на грудь, я намеренно поднимаю его к носу и вдыхаю, наслаждаясь выражением удивления на лице Милены.
— У тебя аллергия на рыбу, — заявляю я, а затем добавляю: — И на арахис.
Она самодовольно улыбается.
— Два промаха, Торе. Я съедаю полбанки арахисового масла в неделю, и у нас была рыба в том ресторане, где ты заставил уйти всех остальных гостей. Я ожидала, что ты будешь более внимательным для человека, который... — Она останавливается на середине предложения, и в ее глазах мелькает удивление, когда ее пронзает понимание.
— Да, наверное, я должен быть более внимательным, — говорю я и снимаю треники из-за рыбы. А из-за орехового масла избавляюсь от футболки. На ней остается только футболка, а я в одних трусах-боксерах. — Похоже, на данный момент мы квиты.
Милена блуждает взглядом по моей груди и животу и останавливается на моей промежности, а точнее на выпуклости.
— Игра в игры со мной тебя заводит?
— Дело не в игре, Милена, — отвечаю я. — Только в тебе.
Она снова переводит взгляд зеленых глаз на мое лицо, плотно поджав губы.
— Скажи мне, Милена, почему ты так боялась завязать отношения с кем-то из «Коза Ностры»?
Она растерянно смотрит на картину над кроватью и быстро переключает внимание.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты очень плохая лгунья, cara. Еще раз соврешь и снимешь футболку в наказание. — Я беру вино с тумбочки. — Я заметил очень интересную вещь, когда просматривал информацию, собранную для меня Нино. Этот последний парень, с которым ты была, Дэвид ...он был инструктором по йоге.
— И что?
— До него был какой-то кондитер. А до него — флорист. Даже когда ты училась в школе, то всегда выбирала самых... ручных партнеров. Ты никогда не ходила на свидания с кем-то из нашего круга.
— Ты заставил своего начальника охраны раскопать мои школьные увлечения? — Ее пристальный взгляд не отрывается от моего лица.
— Да.
Милена оставляет свой пустой стакан на тумбе позади себя и хватается за спинку изножья кровати.
— Ты не имел права! — огрызается она.
— Ты боялась, что все в «Коза Ностра» похожи на твоего отца? Терроризируют людей из-за собственного комплекса неполноценности? — Я продолжаю: — Или потому что ты не чувствовала себя в безопасности?
— А с тобой я в безопасности? — слегка ухмыляется Милена. Удивительно, как сильно меня заводит ее маленькая ухмылка. Я смотрю, как она забирается на кровать, затем садится мне на талию, лицом к лицу.
— Думаешь, что ты лучше, чем другие мужчины в «Коза Ностра», поэтому мне нечего бояться? Так?
— Со мной ты в безопасности, Милена. — Я делаю глоток вина и оставляю бокал на тумбочке. — Но не потому что я лучше остальных. На самом деле как раз наоборот.
— Да?
Я беру ее за подбородок и смотрю на нее пристальным взглядом.
— Со мной ты в безопасности, потому что я — самый худший, кого только можно представить, cara. И никто не посмеет прикоснуться к тому, что принадлежит мне.
— И снова ты ошибся. — Она цепляется пальцами за пояс моих трусов. — Я никогда не боялась, что мне могут причинить боль, если окажусь с кем-то из семьи.
— Тогда почему? — спрашиваю я и наблюдаю, как Милена стягивает боксеры по моим ногам. Она не вздрагивает, когда доходит до середины икры, продолжая спускать трусы по правой ноге, а затем бросает их через плечо.
— Меня пугала мысль влюбиться в кого-то из «Коза Ностры», — говорит она и ползет вверх по моему телу, избегая моего уже полностью эрегированного члена, и садится мне на живот, прижимаясь голой и полностью мокрой промежностью.
Мой член так чертовски тверд, что кажется, будто сейчас взорвется.
— И почему это создает для тебя трудности? — спрашиваю я и провожу пальцем по линии ее губ.
— Потому что вряд ли я переживу, когда увижу, как умирает любимый мужчина, Торе, — шепчет Милена, глядя мне в глаза.
— Хорошо, что ты ненавидишь меня, cara. Значит, тебе не грозит сердечная мука.
— Конечно, я тебя ненавижу, — говорит Милена сквозь зубы.
Я смотрю, как она сидит на мне, ее светлые волосы падают на лицо и на грудь. Моя прекрасная, упрямая лгунья. Она глубоко вдыхает и закрывает глаза, а когда выдыхает, это звучит как вздох поражения. Секунду спустя она открывает свои озорные зеленые глаза. Не сводя с меня взгляда, хватает подол своей футболки и стягивает ее.
— Похоже, для нас игра окончена, cara, — говорю я и кладу руку ей на шею, притягивая к себе.
— Да пошел ты, Сальваторе, — шепчет Милена и прижимается ко мне поцелуем.
Я переворачиваю ее на спину, нависая над ней, и упиваюсь ее видом. Наконец-то, моя маленькая чертовка сдалась. Я редко испытываю удовлетворение или какое-либо возбуждение, но сейчас, когда моя жена лежит подо мной, не может сравниться ни с каким другим ощущением, которое когда-либо испытывал. Милена обнимает меня ногами, прижимаясь теплой и долгожданной киской к члену. Я думал, что могу не спешить, насладиться моментом и немного помучить ее, заставив ждать. Я намеревался затянуть процесс на час или больше, после чего ввести член в нее полностью. Довольно странный план, потому что раньше я никогда не хотел медлить с женщиной. Для меня секс всегда служил средством разрядки. Но не с ней. С моей Миленой все по-другому.
Я провожу пальцами по ее груди и животу, затем
