веду между ее ног. Она такая мокрая, словно безмолвно умоляет меня оттрахать ее до небес.
Я уже близок к тому, чтобы лопнуть, вены на члене пульсируют. Когда Милена впивается ногтями в мою спину, то полностью теряю самообладание. Я хочу, чтобы она кричала и стонала. Хочу услышать, как она выкрикивает мое имя... Хочу всего, и немедленно! Я убираю руку и одним толчком вгоняю в нее член. Идеально. Милена ахает и сжимает ноги вокруг меня. Я проникаю в нее до упора, наслаждаясь тем, как мой член ее заполняет.
Наклонив голову, я беру ее за затылок.
— Посмотри на меня.
Милена открывает глаза и глядит на меня, обдувая мое лицо своим глубоким и тяжелым дыханием.
— Кто владеет тобой, Милена? — Она поджимает губы и слегка прищуривает глаза. Я вывожу член, пока он почти полностью не выходит из ее дрожащего влагалища. Милена сжимает ноги вокруг меня, пытаясь, но безуспешно, удержать меня глубоко внутри.
— Я спросил... — Запускаю руки в волосы на ее затылке. — Кто владеет тобой?
Она пыхтит, обхватывая руками мою шею, и притягивает к себе, но не произносит ни слова. Желание снова войти в нее до упора сводит с ума, но я не двигаюсь ни на дюйм, наслаждаясь тем, как она умоляет глазами и телом.
Я сжимаю светлые пряди чуть сильнее.
— Кто, Милена?
— Ты! — кричит она.
— Я. — И тут же врезаюсь в нее. — Никогда не забывай об этом.
Она убирает руки с моей шеи и запускает их мне в волосы, потом заглядывает мне в глаза.
— Я все еще злюсь на тебя, Сальваторе.
Я выскальзываю и снова вхожу, затем шепчу ей на ушко:
— Я тебе не верю.
Она крепче прижимается ко мне. Перемещая руку между нашими телами, нахожу ее клитор и дразню его. Дыхание Милены учащается. Немного вытягиваю член, затем ввожу его полностью, массируя ее изнутри и снаружи.
— Быстрее, — дышит она.
Я ласкаю губами изгиб ее плеча, целую мягкую кожу.
— Ты все еще злишься на меня?
— Да.
Я выхожу из нее и заменяю член пальцем. Она обхватывает мою руку и впивается ногтями в кожу.
— В чем дело, cara? — спрашиваю я и добавляю еще один палец. — Тебя что-то тревожит?
О, как она смотрит на меня. Разочарование в чистом виде. И все же она не отвечает. Упрямая. Такая, черт возьми, упрямая. Я загибаю пальцы внутри нее и нажимаю большим пальцем на клитор.
Милена стонет и крепче стискивает мою руку.
— Я хочу твой член, — наконец говорит она.
Я убираю пальцы из нее и слегка прикусываю ее нижнюю губу.
— Ты все еще злишься на меня?
— Нет, черт тебя побери! — кричит Милена, и я снова вгоняю в нее член по самые яйца.
Я медленно вхожу в нее, не отрывая глаз от ее лица. Затем быстрее, пока кровать не начинает скрипеть под нами, а изголовье биться о стену.
Милена вскрикивает и прижимает ладони к изголовью над головой, шире разводя ноги и тяжело дыша. Я провожу рукой вверх по ее телу, обхватываю ее горло и вхожу в нее еще глубже и сильнее, чем раньше. Моя. Я выскальзываю, чтобы снова войти в нее. Только моя. Смотрю на нее — в ее полузакрытые глаза, на ее губы, покрасневшие от покусывания. Рот, который так очаровывает меня.
— Улыбнись мне, — рявкаю я, вжимаясь в нее.
Она находит мои глаза и смотрит в них, но ее губы остаются поджатыми. Я слегка сдавливаю пальцы на ее шее и склоняю голову, пока мы не оказываемся лицом к лицу.
— Улыбнись. Мне. — Я вбиваюсь в нее — раз, два, три раза. Ее улыбка для меня как воздух. Мне нужно ее увидеть. Если не увижу, я сойду с ума. — Улыбнись, упрямая женщина.
Милена щурит на меня глаза, а потом улыбается. Ее улыбка подобна первому лучу солнца после тысячи долгих ночей, пронзающему темноту моей души и наполняющему меня светом. Я целую свою упрямицу в губы и наслаждаюсь ощущением, как растягиваю членом ее внутренние стеночки, пока ее влагалище не начинает спазмировать вокруг моей длины.
Милена вскрикивает, когда еще глубже вгоняю в нее член, и это сводит меня с ума. Я выскальзываю и снова вхожу в нее, чувствуя, как содрогается ее тело. Покусываю ее подбородок и провожу зубами по ее шее.
— Я хочу, чтобы ты улыбалась мне каждый день, — говорю я рядом с ее ухом и снова вхожу в нее. — Каждый. — Толчок. — Чертов. – Толчок. — День.
— Почему? — выдыхает она, а потом стонет, кончая.
Потому что мне это нужно. Потому что каждый раз при виде ее улыбки, что-то происходит в моей душе. Потому что от нее захватывает дух, а сердце бешено колотится.
— Потому что я тебе приказываю, — рявкаю, глядя на нее сверху вниз.
Она взирает на меня несколько секунд, затем сжимает ноги вокруг меня и взрывается смехом.
Я делаю глубокий вдох и всаживаюсь в нее в последний раз, не в силах сдержать оргазм, пока изливаю в нее недели своего страдания. Ни на секунду не отрываю глаз от ее улыбающегося рта.
— Ты в порядке, cara? — Сальваторе проводит тыльной стороной ладони по моей скуле.
Нет, я не в порядке. Мои ноги все еще слегка дрожат, между ног саднит, как и болит все тело. Самое лучшее чувство на свете.
— Надеюсь, завтра я смогу ходить, — говорю и поднимаю голову с груди Сальваторе, заметив, что он наблюдает за мной.
Кончиком пальца прижимаю уголок его рта и слегка подталкиваю вверх. По-моему, я никогда не видела, чтобы Сальваторе улыбался, поэтому не понимаю, почему он, кажется, зациклился на моей улыбке. Ранее он едва не уничтожил мою вагину за это.
Сальваторе прикусывает кончик моего пальца, затем его целует.
— Или же я могу везде носить тебя, если понадобится.
— На спине?
— Если ты настаиваешь.
Я представляю, как отреагируют его люди, и смеюсь.
— Ты такой противоречивый, Торе.
— Разве это проблема?
— Нет. Мне нравятся твои причуды. — Запускаю пальцы в его волосы. — Когда ты начал
