нехотя начал проверять документы и слоняться по рынку, не выказывая ни энтузиазма, ни желания этого делать. У многих из них были здесь и родственники, и знакомые, поэтому и результата по задержанию кого-то ждать не стоило… Но нам нужна была всего лишь внешняя суета и неразбериха. Нам надо было хоть на пару минут остаться в нужном нам дукане без хозяина и лишних глаз. Прошло уже довольно много времени «шмона», когда в одном из соседних магазинов начался скандал. Базар так устроен, что там, где шум и крики, туда бегут все любопытные. Так произошло и сейчас: любопытные устремились на крики и шум. Не выдержал и наш дуканщик вместе с нашим переводчиком, которого теперь уже мы специально подослали, попросив его, как знающего и опытного местного жителя, помочь разобраться в возникшей проблеме. Надо было-то всего подтвердить личность соседа. За эти пять минут, пока на повышенных тонах наши бойцы вместе с одним из старших взвода выясняли личность человека, мы заменили банки… Но как их пометить, мы так и не придумали. Единственно, что три «свои» банки мы поставили в ряду тех, что при ожидаемой большой покупке могли бы унести первыми…
Ну не ставить же на них маленький чёрный крестик?
К вечеру того же дня к нам пришла информация, что «повар» был, закупил в том самом дукане около двадцати банок с маслом и что в числе купленных «наши» банки тоже есть… Банки «поехали» в крепость! Теперь у нас было пять дней, чтобы подготовиться к нападению на Дина Мамада снаружи…
Крепость Ахтана представляла собой многоярусную, уходящую на несколько этажей вниз, систему подземных схронов. Во многих местах вооружённые формирования пользовались так называемыми керизами – специальными подземными каналами, водопроводами под землёй. С помощью этих каналов вода, чтобы не испаряться и бесполезно не отдавать влагу пространству и солнцу, доставлялась на поля. Сеть таких «керизов» была известна только местным жителям, работающим именно здесь на полях. Для всех остальных это была система подземных лабиринтов, разобраться в которых не мог бы вообще никто и никогда.
В крепости Дина Мамада эти схроны были выкопаны специально по рекомендациям американских советников – из опыта вьетнамской войны. Хотя они тоже назывались керизами, но лишь по аналогии с подземными водяными каналами. Это были настоящие военные схроны.
Американцы по своему опыту знали, что угрозы со стороны авиации или артиллерии таким подземным укрытиям малоэффективны. Поэтому бомбить их сверху так же бессмысленно, как отыскать одинокого человека где-то там, в горах, да ещё если он от всех прячется. Здесь, в этой крепости, были выкопаны многоэтажные укрытия для личного состава, складские помещения для продуктов и боеприпасов. Вязкая глинистая почва позволяла не переживать за то, что такие тоннели и подземные лабиринты обвалятся. Вокруг этого подземного города стояла глиняная стена из земли с добавкой коровьего и лошадиного помёта и мелко порубленного сухого сена. Этот материал назывался саман. Эта стена-забор была настолько прочной, что в ней увязали и пули, и даже снаряды. Несколько таких же глиняных домиков, кибиток внутри и было практически внутренним убранством крепости. Крепость – с виду нищенская и убогая, а по сути – очень мудро устроенная для обороны против сильного и мощного врага.
В открытом бою повстанцы противостоять Советской Армии не могли. Хотя по общей численности формирований «непримиримых» было даже больше, чем всех советских войск на территории Афганистана, но воевать против них в открытом бою было неэффективно. Таково стратегическое решение командиров непримиримой оппозиции всех рангов… В стране находился стотысячный контингент советских войск. Замена солдат и офицеров проходила примерно один раз в год. Некоторые служили дольше, немногие уезжали раньше. Но стотысячный, как его называли, «ограниченный» контингент в стране находился постоянно. И именно этим силам противостояло примерно 150–200 тысяч человек вооружённой непримиримой оппозиции. Они, правда, тоже постоянно куда-то передвигались: то становились мирными крестьянами, то переходили на сторону власти, то опять возвращались в горы на учебные базы в Пакистан и Иран… Но всё равно, нашему стотысячному контингенту противостояли постоянно примерно сто пятьдесят тысяч повстанцев. В открытом бою эта война не продлилась бы больше недели. Советская Армия имела передовое вооружение и военнослужащих, способных очень умело действовать в открытом бою. Мудрость со стороны оппозиции в этой войне заключалась в том, чтобы «не лезть на рожон». Встретив в любом месте территории Афганистана человека в «пуштунке» и с автоматом, нельзя было сказать, за кого он воюет и является ли он мирным жителем, воином оппозиции или сторонником правительства. Когда в 1979 году русские пришли в Афганистан, то на каждых трёх жителей страны приходилось одна старинная винтовка типа «Бур» ещё со времён войны с англичанами. А вот к 1989 году на каждого жителя Афганистана, включая женщин и детей, приходилось уже по три автомата Калашникова. Именно мы вооружили эту страну автоматами, а американцы снабдили их «стингерами»[71].
Но оснащённые автоматами и даже «Стингерами», повстанцы не имели ни малейшего шанса на победу. Помощь американцев, китайцев и Ирана лишь затягивала эту войну на неопределённое время. Переломить ход военных действий в сторону оппозиции – это была утопия. Советская Армия была настолько сильной и слаженной машиной, что воевать против неё было невозможно. Оставалось только «кусать» армейские формирования, и то, в основном, ночью или на дорогах в горах, проводя налёты и засады на транспортные караваны. Постепенно стали пропадать и условия для вооружённых выступлений в городах.
Если даже в нашей стране кто-то и был недоволен действиями военных в Афганистане, к началу 1988 года уже был заметный перелом во всех происходящих событиях войны. Американцы и другие союзники исламистов, если так возможно выразиться, «начали уставать от бесперспективности» помощи оппозиционерам и практически понимали тщетность этих усилий. Они уже точно не надеялись победить, но затянуть эту войну ещё лет на тридцать были готовы… Это понимали и чувствовали все. Без решительных действий одних или других такое положение могло оставаться очень долго… Правительство Афганистана знало, что надо делать, чтобы не потерять власть и продолжать получать помощь от СССР. Теперь, после того как пришедший к власти Наджибулла стал проводить политику национального примирения, которая имела большой успех, народная власть шаг за шагом начала завоёвывать те позиции, которые раньше врагам власти казались незыблемыми. Оппозиция знала, как уходить из-под ударов Советской Армии и «сосать» деньги американцев и других союзников, и это их даже стало устраивать больше, чем сама победа. Но ход событий нарушили политические изменения, произошедшие в Советском Союзе, и, неожиданно для многих, было принято решение о
