одной букве. На склоне что-то произошло! На склоне был мой мальчик! Без меня!!! Реально понимала, ничего сделать не смогу, поэтому и металась в кабинете, как тигрица в клетке.
Сейчас уже понимаю, что своим видом напугала Генриха, который спустился за мной из номера. Оказывается, они мне звонили сразу после трагедии, но я, погрузившись в работу, выключила на телефоне звук, а потом забыла об этом, поэтому не слышала и не видела вызовов.
Дура!.. больше так делать не буду, телефон существует для того, чтобы общаться. Герман прав!..»
На склоне случилась трагедия. Отец с ребенком вылетели за ограждение. Герман уже подходил к этому мужчине, объяснял опасность выбранного им маршрута, но тот проигнорировал, ответив, что они с сыном здесь катаются давно и лучше знают, где спускаться. Герман все произошедшее видел своими глазами. Он прекрасно знал, что нужно делать. Одно сдерживало его действия, с ним был Глебушка, за которого он отвечал головой перед Дарьяной. Он набрал Генриха, попросил брата немедленно спуститься вниз, нужно было передать мальчишку ему и отправить их в кафе. Позвонил Даше, но она трубку не взяла, значит работает… Попросил Глеба не отходить от него ни на шаг, объяснив, что произошло и что нужно делать.
Он был уверен, что Глеб и на шаг не отойдет в сторону. Через несколько минут подбежал Генрих.
— Глеб, идите в кафе с Генрихом, закажите какао с пончиками и ждите меня там. Сейчас на склоне опасно, — он присел на корточки перед мальчишкой, разговаривал с ним, но точно знал, что брат рядом и сделает так, как сказал Герман. Глеб смотрел на Германа потрясающими, как у мамы, глазами, очень красивыми и смышлеными.
— Хорошо, — отозвался мальчишка и спросил. — А там очень страшно?
— Очень, малыш. Как только освобожусь, все расскажу.
— Может, лучше я останусь? Я медик, если что, — вставил свое слово Генрих.
— Нет. Вертолет уже на подлете. Это все произошло на моих глазах…
— Не рискуй, не хочу перед твоей Дарьяной оправдываться.
Но Герман уже удалялся в сторону ЧП.
Не рисковать Герман не умел. Он знал, что для тех двоих, вылетевших за пределы трассы, счет мог идти на минуты. Он успел запретить трогать пострадавших, хотя и не сомневался, что мало кто рискнет спуститься вниз, слишком крутой склон и деревья. На ходу сбросил куртку и вперед, не дожидаясь спасателей, вниз.
До пострадавших Герман добрался быстро, мальчишка был без сознания, но зрачки отреагировали на свет, пульс прощупывался. «Это уже хорошо, живой…», — промелькнуло в голове Германа. Теперь мужчина, до него добраться было сложнее, но добрался. Быстро осмотрел. Нога мужчины была неестественно вывернута, на снегу расползалось красное пятно. «Открытый, вспорол сосуд», — молнией пронеслось в голове Германа, вытащил ремень, наложил жгут, мужчина был в сознании и звал сына, требовал пообещать спасти ему жизнь… Пока Герман возился с пострадавшим, подоспели спасатели, потом помогал им, потом объяснял, как все произошло. Прошло достаточно много времени, часа два, наверное, когда Герман направился в кафе и сообразил, что сильно болит нога.
«Наверное подвернул голеностоп, когда спускался», — подумал Герман, но обращаться к медикам было некогда, нужно было найти Генри и Глебушку. «Мальчишка уже устал ожидании, да и Дарьянушка будет переживать, что нас так долго нет», — думал он, заходя в кафе.
Прошло достаточно времени. Глеб играл с детьми в игровом уголке, а Генри сидел за столиком, пил уже остывший кофе и внимательно смотрел за ним, думая о своем. Он пытался разобраться в себе. Ему тридцать. Уже пора обзавестись семьей, но…
У него было много женщин, но ни на одной из них он остановить свой выбор не смог. Генрих был уверен, что однолюб, как и большинство мужчин в их семье, как дед, как отец, как Герман. Да, у Германа это не первый брак, но Генри точно знал, что брат любил только свою Аделину, любил до сих пор… И это было печально. Женитьба на Грете была ошибкой, вернее это не был выбор Германа. Это был тонкий расчёт Греты. Это знал Герман, и это знал Генрих.
Когда у брата случилась трагедия, Генрих помогал, как мог. Часто возился с Марком, к которому Герман отказывался подпускать бабушек, говоря, что своей жалостью и слезами они загубят в мальчике мужчину. И Генрих помогал, в тот период они очень сблизились с Германом.
Но Генрих никогда не понимал брата, не понимал отношений Германа с женщинами. Не понимал, как Герману удается обходиться без прекрасного женского тела. Не понимал и не принимал это. Герман прекрасно с ними общался, допускал легкий флирт и все… Грета была первым исключением из правил. Лучше бы этого исключения не было…
У Генриха женщин было достаточно, блондинок, брюнеток, рыженьких, высоких, низких, полненьких и миниатюрных… Его многочисленные романы были не долгими. Для себя Генрих решил, что к одной женщине привыкать не стоит, пока не нагуляется до тошноты, так советовал отец. Отцу он привык доверять. Вот и развлекался в свое удовольствие.
«Дарьяна… Зачем ты появилась в моей жизни? Лучше бы тебя не видеть и не встречать. Теперь все кувырком… Еще, дурак, брату пообещал не приближаться к Дашке. Теперь и перед Германом неудобно будет. Не приближаться не получается. Глаза и руки предательски ищут встречи».
Встреча с Дашкой в марте, здесь в «Солнечной долине», разделило его жизнь на «до» и «после». Теперь даже кувыркаясь в постели с другими, он представлял в своих объятиях именно Дашку, именно Дашкино тело манило его. Это было наваждением, с которым он не мог справиться.
Он знал, что Германа с Дашкой связывают только чувства. Просто чувства, а не постель. Генрих боялся, что Дашка в один прекрасный момент устанет ждать Германа и уйдет к другому. И если его, Генриха, рядом не будет, он ее потеряет. И так не факт, что он сможет быть с Дашкой. Это его желание, его… А не Дарьино…
«Нужно сегодня же поговорить с Германом. Или он, или я, но кто-то должен находиться в одной постели с Дашкой. Ее нервы на пределе, если Герман этого не видит, то это вижу я. Он доведет ее до черты…»
Но продолжить мысль дальше он не смог. Подбежал Глеб.
— Генрих, я хочу кушать и спать. Давай что-нибудь с этим придумаем, — пролепетал мальчишка.
— Сейчас придумаем, малыш, — Генрих улыбнулся мальчугану, легко подхватил Глеба на руки и поднес к буфету.
— Девочки, нужно вкусно накормить этого шикарного мальчика.
Буфетчицы внимательно посмотрели на них, и та, что постарше,
