– Лейтенант Фэйт. То, что вы делаете, противоречит всем уставам и правилам. Неужели вы этого не чувствуете?
Фэйт упрямо молчал, но ствол так и не отпустил. Двери лифта начали беззвучно съезжаться, но так и не закрылись. Пустой взгляд лейтенанта вперился в его Оппонента, не выражая ничего. Так смотрит удав сквозь толстые стекла серпентария. Если он и хотел что-то сказать, но ни один мускул не дрогнул на заплывшем жиром лице. С правого виска вниз, мимо уха куда-то за ворот рубашки сбегала тонкая струйка крови.
– Надо сказать, что именно вы ответственны за все происходящее. Почему вы решили повлиять на события? Я же предупреждал вас о последствиях.
Доктор Литгоу говорил спокойно и уверенно, надеясь, что такой стиль речи может образумить лейтенанта. Хотя с виду Фэйт выглядел неубеждаемым.
– Вот теперь все действительно плохо. Если вы, лейтенант, еще не в курсе дела, игроков стало куда больше, чем два. Трое из общего количества движутся по нашему шоссе на север, и они тоже участвуют. Заявок и ставок на них нет, но они – в игре. Что вы будете делать с ними?
Дуло дробовика уставилось прямо на доктора, но тот даже не пошевелился. Все так же стоял напротив лифта, держа в руках записи по пациентам.
– Вы целитесь в меня, вашего Оппонента. Вы готовы забыть и это главное правило? Не могу даже предугадать, что произойдет, если вы выстрелите. Да, я стал и игроком, как и вы, но я остался вашим Оппонентом. Прежде, чем принять опрометчивое решение, подумайте хорошенько.
Лейтенант всем своим видом показывал нежелание думать. Дробовик его руках не дрогнул. Он не показывал агрессию, но Литгоу чувствовал его жажду уничтожения и разрушения. В Фэйте было что-то от игры с примесью безумия, и такая смесь могла взорваться в любой момент. Доктор это понимал, но не мог каким-либо иным способом заставить лейтенанта прекратить бойню.
– Скольких вы лично убили? Уверяю, с рук вам это не сойдет. Когда вы застрелили двух моих сотрудников, я решил, что произошла ужасная ошибка, а теперь я понимаю всю глупость моих предположений. Клара не смогла выиграть тогда, в апреле на шоссе. На этом можно было бы и закончить, но вы, лейтенант Фэйт, почему-то не подали прошение. Я свое отнес Арбитру, но толку от него без вашего не было никакого. Оба игрока остались живы, хотя сильно пострадали. Такое происходило крайне редко, но способы избежать этой катастрофы были. После согласования с Арбитром жизни двух игроков оборвались бы легко и быстро, вы же решили продолжить борьбу. Я не возражал, поскольку у Клары просто не было шансов с ее параличом. Не понимаю, на что надеялись вы. После того, как вы первый раз вмешались в игру, я попытался вас предупредить, но вы избегали меня. Когда, наконец, я смог вам все объяснить было поздно. Зачем вам потребовалось все это?
Так можно было говорить стене, что-то доказывать ей, заранее зная о бесполезности траты времени и сил. Фэйт не показал ни единым движением, что он понял обращенные к нему слова. Складывалось ощущение, что лейтенант находился в состоянии помраченного сознания. В таких случаях успокоительные речи не могли возыметь должное действие. Доктор хотел продолжить, но его остановил странный воющий звук, шедший непонятно откуда. Казалось, он просачивался из-под плинтусов, щелей под дверями, ящиков, тумбочек и ламп на потолке. Звук лился непрерывно, то громче, то тише. Фэйт дернулся и выстрелил вверх. Посыпались обрывки навесного потолка и осколки ламп. Лейтенант кружился на месте, грохоча дробовиком и разнося вдребезги мебель вокруг.
– Да сделайте что-нибудь!.. – закричал Литгоу, отпрыгнув за угол. В ответ на его вопль из лифта вылетел Тэд с пистолетом «Глок». Почти не целясь, он выпустил всю обойму, пулю за пулей в своего начальника. Промахнуться было трудно: с расстояния в двадцать футов Тэд попадал и в более мелкую мишень. С последним выстрелом Фэйт свалился на пол прямо посреди приемного зала, и стало совсем тихо. Гроза над Странфилдом стихала…
Все трое – доктор Литгоу, Вик и Тэд – вошли в палату, где находился Фрэнк Спирс, и остановились. Тот оглядел каждого и спросил:
– Какие новости, док?
Узнав об окончательной смерти лейтенанта, он будто и не удивился вовсе, просто кивнул и снова обратил потухший взор на Клару. Он сидел на краешке кушетки, сгорбленный и неподвижный, держа бледную ладонь Клары в своей руке. Она лежала с закрытыми глазами и еле дышала.
– Я знаю, – тихо продолжил он, – что его не стало. Легче ли нам от этого?
– Да, – твердо ответил Тэд. Его пистолет был заткнут за ремень, хотя в его обойме патронов больше не было. Внутри Тэда нарастало неясное чувство страха, но внешне он этого не показывал. Вик предупреждал, что происходит с людьми, выходящими из игры непобедителями и немертвыми. Он был готов. Короткий спазм прошел через все его тело, но доктор Литгоу уже подхватил полицейского и отвел его в другое помещение.
– Как она? – спросил Вик, когда дверь за доктором и Тэдом закрылась.
– Неважно, – ответил Фрэнк. А что еще он мог сказать? Клара была очень плоха. Литгоу проверил пульс, дыхание и сообщил, что ее время истекает. – Понимаешь, я ничего о ней не знаю. Кто были ее родители, где она родилась, какая музыка ей нравится… Ничего, ровным четом ничего. Почему должна умереть она, а не я?
– Можешь мне не верить, но у нее была травма головы. Ее мозг был поврежден в той аварии на шоссе, и она тоже попала в больницу. Доктора не могли сделать большего: то, что она дожила до этого момента – уже чудо.
– Да, но почему-то мне казалось, что игра должна была закончиться не так. По другому!
– Игра еще не закончилась. Помнишь, эти трое…
– Их уже нет, – ответил Фрэнк и посмотрел Вику прямо в глаза. Тот в очередной раз удивился, насколько молодо выглядит Спирс. Ему, должно быть, за сорок, а на вид – не больше тридцати!
– Тебя укрепила игра? – это было единственное объяснение, но Вик все равно спросил.
Фрэнк кивнул. Это началось в тот момент, когда он вступил на узкую тропу новой игры, у оружейного магазина. Он вспомнил Джерри, и ему захотелось спрятаться где-нибудь от самого себя. Парень погиб из-за него. Он втянул бедолагу в действие, в котором тому не нашлось роли и места. Сжав свободной рукой свое колено, он опять заговорил:
– Остались мы вдвоем, как тогда… Игроков в этот раз было очень много, но все они были поглощены самой игрой. Сработала защита… Я не знаю, что будет, когда все закончится. Арбитр и Проводник мертвы. Пострадало слишком много людей, чтобы она осталась незамеченной, и это ее погубит. Я не хочу победить в такой игре!
– У тебя нет выбора, – напомнил Вик. – Ты останешься последним…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
