Сизову пришлось трижды отправляться на кухню, пока он перетащил все тарелки и кастрюли поближе к балкону. Затем сел у дверей.
— Эй, животные! — позвал он громко, надеясь, что кто-то стоит наверху. От потери крови у него кружилась голова.
— Заткнись, — посоветовал Лось.
— Сейчас, — улыбнулся Сизов и выбросил в открытую балконную дверь первую тарелку.
Грохот разбиваемой посуды был слышен на весь двор.
— Сука! — сказали сверху.
— Ничего, ребята, — выдавил майор, — сейчас будет концерт по заявкам зрителей. — И он начал бросать тарелки и кастрюли, летящие вниз с ужасающим грохотом. Внизу уже раздавались возмущенные крики соседей, слышались голоса прохожих.
Он был так утомлен, что некоторые тарелки разбивались прямо на балконе, не долетая до его края. Но даже они создавали такой грохот, что почти все соседи уже вышли на балкон, надеясь разглядеть, что именно здесь происходит.
«Надеюсь, вернувшиеся хозяева меня не убьют», — подумал Сизов и начал бросать бутылки. Грохот был еще более сильный и мощный. Входная дверь уже трещала от ударов.
«Неужели террористы еще не сбежали?» — подумал он. Они могут воспользоваться ситуацией и попытаться войти сюда под предлогом наведения порядка. Он бросил еще несколько бутылок, не обращая внимания на крики, доносившиеся снизу. Потом заставил себя подняться в очередной раз. Сильно кружилась голова. Он прошел на кухню, достал молоток.
И, дойдя до общей с соседями стены, начал выстукивать SOS, применяя обыкновенную азбуку Морзе.
Может, хоть это они поймут. Он увидел на столике в кабинете большие чистые листы бумаги. Теперь он взял ручку и сразу на десяти листах написал: "Помогите. Вызовите ФСБ.
Здесь бандиты". Голова кружилась, слова расплывались, но он усилием воли все еще держался. И только потом, пройдя в кухню, он открыл там окно во двор, куда до этого он выбросил столько бутылок и посуды, и стал выбрасывать листы бумаги в окно. В какой-то момент небо над ним пошатнулось, и вдруг все перевернулось. И он, опрокидывая столик, упал на пол, потеряв сознание. Он и так сделал гораздо больше, чем мог.
Москва. 15 часов 10 минут
На Ломоносовский проспект они въехали в четвертом часу дня. Седой нервно смотрел на часы.
— Опаздываем, — сурово сказал он, доставая из кармана сотовый телефон. Быстро набрал номер.
— Аркадий Александрович, — сказал он, — это я. У нас есть еще время?
— Не очень много. Как у вас там дела?
— Кажется, все будет нормально.
— Заканчивай скорее и приезжай. У тебя не больше двадцати минут. Ты меня понимаешь?
— Ясно. — Седой отключился и, обращаясь к Карине, мрачно заметил: — Времени почти нет. — Он повернул голову назад. — Леший, приготовься. Может, придется пострелять Автомат не бери, там может быть много людей.
И сотрудников милиции. В доме находится магазин «Изумруд». Там наверняка есть своя охрана.
— Понял, — кивнул Леший, неприятно улыбаясь. Карина, заметив его улыбку в зеркале заднего обзора, нервно передернула плечами.
Она все-таки не выносила присутствия этого человека.
К нужному им дому они подъехали через несколько минут. На этот раз Седой был немногословен.
— Останешься в машине, — приказал он женщине, — держи автомобиль с заведенным мотором. Мы быстро… — Он вышел из машины, сильно хлопнув дверью. За ним мягко вышел Леший. Карина, прищурившись, долго смотрела им вслед. Седой вошел в дом, поднялся по лестнице. Леший шел за ним. Они поднялись на третий этаж, к нужной им квартире. Седой показал своему напарнику за угол.
— Спрячешься там, чтобы тебя не видели. — И, подойдя к двери, позвонил. Леший стремительно скрылся за стену. За дверью послышались чьи-то шаги.
— Кто там? — спросил красивый женский голос.
— Свои, — строго сказал Седой. — Анджей просил передать вам один конверт.
Дверь открылась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти со следами былой красоты.
Она была в голубом костюме с юбкой значительно выше колен, что в ее возрасте было несколько рискованно. Она была ярко накрашена, и большое количество макияжа не скрывало даже плохое освещение на этаже.
— Какой конверт? — спросила она глубоким грудным голосом, внимательно оглядывая пришедшего незнакомца. Очевидно, он ей понравился, если она ему улыбнулась и благосклонно посмотрела на пришедшего.
— Сейчас дам, — полез во внутренний карман пиджака Седой и неожиданно, резко вытащив руку, нанес сильный удар женщине по шее. Она, не успев даже испугаться, рухнула на пол как подкошенная. Седой подозвал к себе Лешего.
— Занеси внутрь, — приказал он, доставая пистолет и проходя дальше. Войдя в комнату, он осторожно прошел к внутренней стене.
Схему, начерченную Анджеем, он помнил достаточно хорошо. Вот здесь должна быть ложная стена. А вот здесь, в стенке бара, спрятано управление дверью, которая находится в стене.
Он подошел к стене, очень осторожно потрогал, проводя пальцами. Так и есть. Дверь была здесь.
Вошедший Леший удивленно смотрел на него. Но, привыкший доверять Седому во всем, он ничего не спрашивал, просто наблюдал, как тот ощупывает стену. Затем Седой жестом подозвал его к себе. Они оба достали пистолеты.
— Приготовься, — сказал Седой, — там их двое.
Леший кивнул головой. Седой подошел к бару, нащупал ручку. Вот здесь открывается стена. Он переложил пистолет в левую руку и резко нажал ручку. Дверь начала медленно открываться, обнажая в стене большую дыру.
Дверь была сделана так искусно и закрыта обоями, что посторонний наблюдатель ничего не мог бы заподозрить. Седой поморщился.
Ему не нравилось то, что сейчас должно было произойти. Но никакого другого варианта не существовало. ФСБ может выйти на этих ребят, если уже не вышла, и тогда сегодня вечером сорвется вся операция, которую так долго готовили. Он шагнул в проем первым, за ним сразу прошел Леший.
Игорь сидел на диване. Напротив стоял телевизор, единственное неудобство которого заключалось в очень тихом звуке, чтобы никто не услышал. Равиль сидел на стуле за столом. Он обедал. И в этот момент в комнату вошли двое людей. Равиль поперхнулся. Игорь вскочил.
Они оба узнали Седого и Лешего. Седой навел пистолет на Игоря, а его помощник на Равиля.
Игорь положил пульт управления телевизором на диван и невесело усмехнулся.
— Нашли все-таки. Ну и сука этот Анджей!
— Что у вас случилось в машине? — спросил Седой.
— Какая разница?
— Я задал вопрос.
— Дима положил к нам в машину «дипломат» с бомбой. Наверно, по твоему приказу, Седой. Но мы сумели найти бомбу. А потом убрали твоего парня. Он ведь хотел нас взорвать.
— Все правильно, — невесело кивнул Седой, — вам не надо было ввязываться в эту игру, ребята.
— Сейчас уже поздно об этом говорить.
Равиль положил вилку на стол. Его пистолет был совсем недалеко. Если он успеет прыгнуть за ним, то, возможно, получит небольшой шанс.
— Это было решено с самого начала, — негромко сказал Седой, — вся группа Карима должна была быть уничтожена.
— Предупредили хотя бы. Мы бы не стали играть в эту рулетку, в которой не имели ни одного шанса. Значит, те из нас, кто не погиб в нападении, должны были умереть от взрывов ваших «дипломатов»? Ничего себе выбор.
Седой снова поморщился. Парень был прав. Выбора у него не было. Это было как русская рулетка, только в барабан револьвера были вставлены все патроны и любой выстрел должен был оказаться последним.
— Не нужно было тебе связываться с этим Каримом, — повторил он, словно раздумывая над сказанным, — все было ясно с самого начала. У нас просто не бывает другого конца, парень. Рано или поздно это случается.
Дальше тянуть было незачем. Он вздохнул.
Убивать просто так, по необходимости, было самым сложным делом. Он привык убивать в бою, во время перестрелки, когда его противник имел равные с ним шансы. Но убивать просто так ему было противно. Парень смотрел на него с бараньей покорностью. Такой взгляд бывает обычно у баранов, покорно ожидающих, когда им перережут шеи. Он видел нечто похожее в Афганистане. И поэтому он медлил.
В этот момент Равиль дернулся и, бросив вилку в Лешего, прыгнул за своим пистолетом.
Леший, выстрелив первый раз, не попал. Равиль уже хватал свой пистолет. И в этот момент вторая пуля Лешего попала ему прямо в спину.
Он вскрикнул, оборачиваясь к своему убийце.
Третий выстрел пришелся в живот. Четвертого он уже не слышал. Но Леший для верности выстрелил в пятый раз, точно в сердце.
Пока за его спиной стреляли. Седой молча смотрел в глаза Игорю, не двигаясь. Он не двинулся даже тогда, когда Равиль почти схватил свой пистолет. Привыкший за многие годы, что у него за спиной стоит Леший, он не стал оборачиваться и на выстрелы своего напарника. Седой знал, что Леший не допустит выстрела в его сторону. Скорее умрет сам, но выстрелов не допустит. И поэтому он стоял не двигаясь и смотрел на сидевшего перед ним парня.
