— Идите сюда. — Она проводила Дженни и усадила ее на кровать, сама села рядом с ней, взялась за края рукава, в том месте, где он был надорван, и разодрала его еще шире. Края раны расходились, как раскрытый рот, но она была неглубокая.
— Я мало что помню из курса первой помощи, но, по-моему, ничего серьезного, — успокоила Тэсс. На столике у кровати стояла коробка с лоскутками, Тэсс достала пригоршню, и стала промокать ими кровь. — У вас есть бинт?
— Ванная, — пробормотала Дженни. — В шкафчике.
Тэсс прислонила ее к спинке кровати. — Не вставайте и придерживайте эти тряпки. Я сейчас вернусь.
Выйдя на лестничную площадку, она заметила Малтрэверса, поднявшегося на второй этаж.
— Как дела внизу? спросила она.
— Упала в обморок. Где Дженни?
Гэсс указала на дверь спальни. — Надо найти что-нибудь, чтобы залатать ей руку. С ней все в порядке.
Когда Тэсс вернулась в спальню с ватой, пачкой бинта, дезинфицирующим составом и пластырем в руках, Малтрэверс сидел рядом с Дженни, держа ее за руку. Он поддержи вал Дженни, пока Тэсс перевязывала ей рану и накладывала импровизированный жгут из шарфа, найденного в комоде.
— Пока сойдет, — сказала она, закончив. — Швы накладывать, похоже, не надо, но стоит обратиться в больницу.
— Нет. — Пока Тэсс обрабатывала рану, Дженни не проронила ни слова, но сейчас она заговорила решительно и твердо. — Мне сейчас нужно вылить. А где та… женщина?
— Внизу, — сказал Малтрэверс. — Вы, конечно, знаете, кто она.
— Нет. Никогда в жизни ее не видела.
Может быть, и не видели, но все же знаете, что это мать Барри Кершоу.
Дженни откинулась к изголовью и прикрыла глаза. Что вам известно? — спросила она измученно.
— Не все, но многое. — ответил он. — Когда я звонил, я пытался предупредить вас, что какой — то Кершоу вас искал. Жаль, что я не успел.
Он повернул голову к двери спальни, услышав в холле шаги. — Вроде пришла в себя. Подождите.
— Кто ты? — спросила она, когда он спустился. — Полицейский?
— Нет, — ответил Малтрэверс. — Если бы я был полицейский, у вас были бы крупные неприятности. Полиции такие вещи не нравятся. И мне тоже.
— Тогда, можешь убираться. — В ее голосе клокотала прежняя злоба, она вновь пылала яростью, которая была основной движущей силой в ее жизни на протяжении двадцати лет. — Это только мое дело.
— И Тэрри, — добавил он.
— Гэрри — слюнтяй, — презрительно бросила она. — На него даже плюнуть жалко. Барри был в сто раз лучшим сыном, а эта гадина его убила. Где она? Снова спряталась, как крыса.
— Она наверху, — сказал Малтрэверс. — И думаю, что, если вы встретитесь, можно будет кое-что выяснить.
— Я до нее доберусь, — продолжала Маурин с угрозой. — Придушу ее голыми руками.
Малтрэверс глубоко вздохнул, когда на него вылился поток материнской любви, превратившейся в звериную злобу. С угрожающим видом он шагнул вперед, и Маурин Кершоу вдруг потеряла прежнюю уверенность.
— Вы ничего не сделаете, пока я здесь, — сказал он. — Мне бы не хотелось снова ударить вас, но не надейтесь, что я этого не сделаю. Надо все выяснить, пока что-нибудь не случилось.
Несколько мгновений она упиралась, и он взял ее под руку, потом тело ее ослабло, он крепко стиснул ее плечо и проводил в переднюю комнату, где усадил на диван. Один из стульев был перевернут, а на полу валялась фарфоровая статуэтка с отбитой головой. Он налил из графина, стоящего на сервировочном столике, брэнди и протянул Маурин.
— Выпейте и оставайтесь здесь.
Поколебавшись, она приняла из его рук стакан и, держа его в обеих руках, стала прихлебывать мелкими глотками. Он снова вышел в холл, поднял трубку за шнур, свисающий на пол, и набрал «Инсигниа Моторз».
— Мистер Кершоу? Я Аугустус Малтрэверс. Вы меня не знаете, но я звоню из дома двенадцать по Чейн Стрит, думаю, что этот адрес вам известен. Здесь ваша мать, и мне бы хотелось, чтобы вы приехали немедленно.
— С ней все в порядке?
— В большем порядке она не будет никогда в жизни. Не стоит тратить время попусту, разговаривая по телефону. Приезжайте сюда.
— Буду как можно скорее. Я… извините, но… Нет, все нормально, мы теряем время. Полиция там?
— Нет, и я надеюсь, что вызывать ее не придется. Думаю, ничего хорошего от полиции не будет.
— Еду.
Кершоу положил трубку, а Малтрэверс вернулся в переднюю комнату, где Маурин Кершоу все еще сидела на диване. Он налил ей еще брэнди, потом виски для Тэсс и Дженни, джина — себе, и понес стаканы наверх. Дженни Хилтон выглядела лучше, чем когда он ее оставил, лицо ее несколько минут назад пергаментнобледное, постепенно розовело.
— Вот, пожалуйста, — сказал он протягивая им напитки. — Нам всем нужно выпить. Потом я хочу, чтобы все спустились вниз и поговорили.
— Я и близко не подойду к этой женщине, — сердито запротестовала Дженни. — Я хочу, чтобы она покинула мой дом.
— Чтобы потом вернуться? — спросил Малтрэверс. — Вы можете вообразить, как она вас ненавидит? Она упивалась этой ненавистью двадцать лет, потому что вбила себе в голову, что вы убили ее сына.
Дженни Хилтон посмотрела на него в упор. — Она сумасшедшая.
— И опасная, — добавил он. — Говоря, что она сумасшедшая, вы имели в виду, что она неправа? — Последовала длительная пауза. — Так да или нет?
— Зачем вы вмешиваетесь в эту историю? — с горечью спросила Дженни. — Все это было так давно. Вам действительно есть до этого дело?
— Откровенно говоря, нет, — ответил он. — Это меня не касается, и если бы я не хотел узнать о смерти Кэролин Оуэн, я бы, наверное, забыл о Барри Кершоу. Но не забыла бы эта женщина, которая сидит внизу.
— А какой толк говорить с помешанной?
— Я не знаю, но я только что звонил Тэрри Кершоу, и он едет сюда. Мне кажется, это лучше, чем вызывать полицию. Они начнут ворошить прошлое, которое лучше не трогать.
— Он прав. Люэлла Синклер сказала нам, что Барри Кершоу убили, но это было много лет назад и нас не касается. Может быть, это даже неправда. Но если вмешается полиция, у многих начнутся неприятности. Включая вас.
Дженни странно улыбнулась Малтрэверсу. — Почему это вас волнует? Вам разве не хочется, чтобы богиня вашей юности оказалась развенчанной?
— Я уже давно перестал молиться, — возразил он. — Я случайно оказался в положении, в котором могу принимать решения. Они могли бы не понравиться полиции, но кажутся мне оптимальными. Если Маурин Кершоу накажут, никто от этого не выиграет — как и от повторного рассмотрения дела о смерти ее сына.
— Журналисты не бывают столь альтруистичными. Они предпочитают разбивать чужие жизни, а не помогать людям.
— Он пожал плечами. — Я же вам сказал при первой встрече, что я не такой. Может быть, вы наконец в это поверите? Так что спускайтесь вниз.
Тэсс поддерживала под руки Дженни, когда она спускалась в переднюю комнату. Маурин Кершоу не шевельнулась, но при виде Дженни Хилтон у нее вновь загорелись глаза.
Ведите себя хорошо, — предупредил Малтрэверс. — Сейчас приедет Тэрри.
— Тэрри? Какая от него польза? Не надо его впутывать.
— Он уже запутался, нравится вам это или нет. Он сейчас будет здесь. Пока мы его ждем, расскажите, что здесь произошло. Насколько я понял, вы ударили Дженни кинжалом, а та бросила в вас фарфоровую статуэтку и сбила с ног.
— Прямо маленький Шерлок Холмс, — саркастично заметила Маурин Кершоу. — Вы откуда взялись? Ее друзья?
— Не в том смысле, который вы вкладываете, но объяснять слишком долго. Я кое-что знаю о Барри и…
— От кого? — резко перебила Маурин Кершоу.
— От тех, кто его окружал в шестидесятые годы.
— Мразь! — Маурин Кершоу посмотрела в сторону Дженни Хилтон. — Как она. Все такие гладкие и ласковые, притворялись, что любят его, когда им нужна была его помощь. А когда он умер, все стали врать. Вы о нем ничего не знаете, мистер. Я его мать. Я знаю.
— Он когда-нибудь принимал наркотики?
Она хихикнула. — Видите? Они и вам наврали. Это они говорили на дознании, и все им поверили. Они не стоили того, чтобы вытирать Барри башмаки, и вы тоже не стоите.
— Но он принял наркотики в ту ночь, когда погиб. Это сказала полиция.
— Это они говорили. За деньги что угодно скажут. Но не думайте, что я этому поверила, потому что это все неправда, ясно?
Подъехала машина, и сразу же кто-то вошел через разбитую дверь. Какой-то мужчина. Искаженное от напряжения худощавое лицо, черные коротко остриженные волосы. — Мамуля, с тобой все в порядке?
Когда он подошел к ней, Маурин от нею отмахнулась. — Нет, спасибо. Я тебе сказала, чтобы ты обо всем забыл. Это дело только мое и Барри.
Тэрри Кершоу неуверенно остановился в центре комнаты, мать смотрела на него с отвращением.
— Я думаю, вам тоже стоит выпить, мистер. Кершоу. — Малтрэверс встал. Кстати, вы, кажется, незнакомы с Дженни Хилтон.
