– А мужчины – солидность, стабильность и…
Я поколебалась.
– Необходимо еще одно слово на «с».
– Ты по-прежнему во власти стереотипов, – возразила Клер, обращаясь к Даниэлле. – Если все это верно, как ты объяснишь тот неоспоримый факт, что мужчины находятся в постоянном поиске, а женщины вьют гнезда? Стремление вить гнездо – признак стабильности, не так ли? А вот постоянный поиск – это… ну… риск. Нестабильность. А если женщины – вечное движение, тогда чем можно оправдать их любовь к коробочкам?
– К чему? – недоуменно нахмурилась я.
– Я думала об этом, – серьезно заявила Клер. – У каждой девочки есть коробочка с секретными сокровищами. Личное богатство. Сумочки – всего лишь расширенный вариант коробочек. Подумайте об этом! У женщин имеются шкатулки для часов, украшений, маленькое хорошенькое блюдце для мелочи, в то время как мужчина просто бросает часы и сдачу на столик в прихожей, создавая лишний беспорядок.
– Порядок против хаоса? – предположила Даниэлла.
– Не думаю, – покачала я головой. – По крайней мере не в моем случае. Я неряха, а Рик омерзительно аккуратен, хотя и неуклюж. Это я разбрасываю сдачу, а Рик собирает и складывает в кошелек. При этом он обычно роняет кошелек мне на ногу, но…
– В таком случае скрытность против разоблачения? – спросила Даниэлла.
– Безопасность против риска? – добавила Клер.
Моя очередь.
– Дело в том, что мужчину обуревает желание распространить свое семя по всему миру, а женщинам приходится покрепче стискивать ноги.
– Хороший довод, – кивнула Даниэлла. – И подумайте вот о чем: у женщин есть матка.
– Еще и думать об этом? – возмутилась я. – Тем более что я пока что не собираюсь ее использовать. Почему все вечно сводится к матке?
Но Даниэллу уже понесло.
– Матка – это потаенное местечко для выращивания новой жизни. А вот у мужчин ничего подобного нет. Только пенис. И яички. Болтаются напоказ, абсолютно бесстыдно…
– Ага, вот мы и дошли до сути! – вскричала Клер. Похоже, она совсем окосела. Я впервые видела ее такой.
Утром она будет чувствовать себя хуже последнего дерьма, но пока это было очень даже забавно. Веселая поддатая девушка куда лучше злобной.
– Стыд, – продолжала рассуждать Клер. – Женщин всегда приучали стыдиться своих тел, чувств и мыслей. Обнажать любую часть женского «я», женской сущности – постыдно. Поэтому женщины привыкли все держать в себе. Прятать. В коробочке. Вот какая я умная!
– Еще бы, солнышко, – заверила Даниэлла. – И учти, женщинам не полагается ходить топлес. Я имею в виду, на публике. Женщина без блузки – шлюха. Везде, за исключением нудистского пляжа. А вот мужчинам разрешается разгуливать без рубашек. Не слишком прилично, но вполне законно.
– Да, и скажите, кто способен нагло наслаждаться сосками незнакомого мужчины? Или его большим жирным пузом, – ухмыльнулась я.
– Неплохо бы полюбоваться сосками Аштона Кучера, – мечтательно вздохнула Даниэлла.
– Аштон Кучер – никакой не незнакомец, – поправила Клер. – Он знаменитость. Между знаменитостью и незнакомцем большая разница.
– Раз уж мы затронули эту странную тему, – вмешалась я, – позвольте сказать, что я не горю желанием видеть любую часть обнаженного тела незнакомого человека. Даже его живот. Или ее живот. Даже если он плоский. То есть, если я уважаю право человека выставлять себя напоказ, почему этот человек не может уважать моего права не смотреть на него?
– Скрытность по контрасту с откровенностью, – пропела Клер.
– Стыд, – твердила Даниэлла.
– О нет! – простонала я. – Мы пошли по кругу.
– Полли Покет! Игрушки!
Даниэлла явно была очень довольна собой.
– Эти крошечные милые куколки! Очень легко спрятать.
– Миниатюры. Крошечные статуэтки. Кукольные дома. Маленькой девочке дарят кукольный дом, – сказала Клер. – Своего рода коробочку, которую можно надежно запереть. А маленькому мальчику дарят железную дорогу. Представляете, как отличается кукольный дом от железной дороги?
– Все меняется, – вторила я. – Все изменилось. Взгляните на девочек, играющих в футбол и… ну не знаю… вытворяющих всякие фокусы с компьютером. Но это еще не означает, что они забыли о платьицах с оборками.
– Верно, – согласилась Клер. – Кстати, насчет платьев. Видели секцию Барби в «Сворсе»?[17] А кукольные отделы? Розовое по-прежнему преобладает. И еще куча традиционной, чисто девчачьей чепухи, которую навязывают детям.
– Ну, лично я ничего плохого в этом не нахожу, – заявила Даниэлла. – Я выросла среди розового, и, как видите, все обошлось. Заткнись, Джинси.
– Я? Да я вообще молчу!
– Но собиралась заговорить.
– Ты в самом деле считаешь, что так хорошо меня знаешь?
– Именно!
– Есть такая рок-звезда – Пинк, – вспомнила Клер.
– Лично мне такой розовый не по вкусу, – фыркнула Даниэлла.
– Русские матрешки, – внезапно осенило Клер. – Кукла в кукле.
– Кто с ними играет? – удивилась я. – Мне всегда казалось, что это, ну… украшения, что ли. Из тех, что пылятся в домах старушек. Домах старушек на Брайтон-Бич.
– Дневники с замочками, – оживилась Даниэлла. – Электронные записные книжки, снабженные чем-то вроде сирен на случай, если твой младший брат пытается открыть их без пароля. Я видела такие по телевизору.
– Помните свой первый чемодан? – вдруг спросила Клер с выражением гениального озарения человека, которого наутро ждет монументальное похмелье.
– Чемодан? – хмыкнула я. – Имеешь в виду рюкзак, что ли? Ранец? В нашей семье нет заядлых путешественников. Мы просто набивались в дряхлую колымагу и ехали примерно час до Энт-Лег,[18] штат Нью-Хэмпшир. Зачем для этого чемодан?
– Э… Понимаю. Но мы часто ездили в Чикаго. Там у нас родственники. И на Верхний полуостров тоже.[19] Конечно, для домика на озере особого багажа не нужно, но все же…
– Прости, – перебила я, – домик на озере? У тебя есть второй дом?
У Клер хватило совести покраснеть.
– Ничего особенного, – пробормотала она. – То есть все наши знакомые имеют дома на озере. Я хочу сказать…
– Не стоит.
– А какого он был цвета, – не унималась Даниэлла, – твой первый чемодан?
– Голубого. Темно-голубой. У моих родителей были одинаковые синие сумки, по-моему, из набора «Американский турист».
– А у меня была шляпная картонка, – похвасталась Даниэлла. – Ужасно непрактично. Шикарно, но непрактично. Не то чтобы я очень заботилась о практичности.
– Ты и сейчас не заботишься, – съязвила я.
– Мне бабушка подарила. Я очень ее любила. Из розовой лакированной кожи. Жаль, что она не сохранилась. Идеально подошла бы для хранения шиньонов.
