— Ох, Гамбит, ну зачем же ты так реагируешь? Подумаешь, всего лишь дотронулась.
— А может, мне неприятны твои касания? — снова дернулся.
— Вот еще, каждому мужчине нравится, когда я его касаюсь, — проговорила она, обходя меня и вставая спереди, чтобы заглянуть в глаза.
— Так уж и каждому? — скривился я, разглядывая незнакомку.
Девушка, надо сказать, на любителя. Алина куда краше, чем эта белобрысая выдра.
— Хочешь проверить? — изогнула она бровь, лукаво глядя на меня. — Я ведь могу тебе такое удовольствие доставить, какого ты никогда в своей жизни не испытывал.
— Вот уж сомневаюсь, — презрительно фыркнул, снова дернувшись, но цепи держали прочно.
— Зря, — улыбнулась она, облизывая кончиком языка свои губы, и… потянулась наманикюренными руками к ширинке на моих штанах.
— Какого хера ты собралась делать? — тут же весь напрягся, сверля ее гневным взглядом.
— Доказать, что могу доставить удовольствие. Разве не ясно? — хохотнула она, залезая рукой мне в трусы и начиная наминать член. — Тебе понравится, обещаю!
— Руки свои убрала! — зарычал я, снова дернувшись, но отстраниться, разумеется, не получилось — цепи, мать их!
Блондинка хохотнула и вытащила член из трусов, который сейчас находился в спокойном состоянии.
— Он у тебя даже в расслабленном состоянии впечатляет, что же будет, когда он станет эрегированным? — облизываясь, выдохнула она, начав склоняться к паху.
— Отвали от меня! — взревел, начав дергаться, словно меня сейчас начнут резать.
— Не дергайся! — рявкнула она, ткнув кулаком под ребра. — Иначе пожалеешь!
— Да пошла ты! — скривился от неприятного тычка.
— Засранец! — хохотнула она и ударила мне по лицу, оставляя свой отпечаток ладони на нем.
— Слушай, не знаю, как тебя там зовут…
— Лариса, — пожала она плечиками, тут же ответив мне.
— Послушай, Лариса, — попытался успокоиться, прикрыв на мгновение глаза, — отвали от меня по-хорошему…
— Иначе, что? — выгнула бровь, с улыбкой глядя на мой член. — Ты лучше, Гамбит, заткнись, и просто наслаждайся.
Ухватился руками за цепи и подтянулся вверх, напрягая не только мускулы, но и пресс, и тут же толкнул Ларису ногами так, чтобы она отошла как можно дальше. Сам же попытался освободиться, но…
— Тварь! — взревела эта ненормальная.
Подлетела ко мне и со всей дури врезала кулаком в область солнечного сплетения. Из-за чего я тут же сорвался вниз, а цепи вонзились в запястья, повреждая кожу. В глазах резко вспыхнуло от боли, а из легких, словно весь воздух выкачали.
— Ты что, хочешь, чтобы я тебя кастрировала?! Нет? Тогда виси смирно и, возможно, я оставлю тебя в живых! — прошипела девушка, доставая из ножен обоюдоострый кинжал и проводя им по моей груди, медленно спускаясь вниз. Туда, где находился мой член.
— Ты больная! — просипел я, тряся головой, пытаясь отогнать противные мушки, появившиеся перед глазами после удара.
Она ничего не сказала, лишь довольно хмыкнув.
И снова ее рука потянулась к моему «другу». Она с таким голодом смотрела на него, будто никогда в жизни не видела мужского достоинства. Как еще слюной не захлебнулась, гадина?!
Склонилась над ним, но перед этим все же взглянула на меня и пообещала:
— Дернешься, засажу этот кинжал тебе под ребра и оставлю тут подыхать.
И тут же взяла член в рот, замычав от удовольствия.
А мне так противно стало, что аж блевать потянуло. Кажется, я даже лицом позеленел. А Лариса… она со всей отдачей трудилась над «другом»: то пососет, то оближет головку, то возьмет его по самые яйца, то их же и оближет, то в рот возьмет сперва одно яичко, то другое, то снова к головке вернется… Да вот только толку от ее действий не было. От слова «совсем».
Лариса, поняв, что так ничего и не добилась своими «ласками», сперва недоумевающе воззрилась на член, а затем уже недовольно на меня.
— Ты че, импотент? — задала она вопрос, явно обескураженная происходящим.
— Нет, — злорадно хмыкнул я.
— Тогда почему?.. Не понимаю.
— Потому что ты мне омерзительна.
— Что, Алинка лучше, чем я? — зашипела она, точно змея.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глаза гневно сужены, губы сжаты в тонкую полоску, ноздри раздуваются, грудь вздымается от нехватки воздуха.
— Даже и не думай сравнить ее и себя! Ты ей и в подметки не годишься! — прорычал я, снова дергаясь и пытаясь высвободиться из оков цепей.
— Ах, она, значит, лучше, чем я? — тут же сменила она голос на елейный, от которого у меня по спине пробежали неприятные мурашки. — Значит, эта тварь сосет, как профессиональная шлюха? Ну да, — хмыкнула она, — и ноги, скорее всего, раздвигает так же. Ну еще бы, ведь ей столько раз приходилось ложиться под всяких мудаков.
Она сделала вид, будто рассуждает вслух, но при этом не сводит с меня взгляд, следя за реакцией. А у меня все клокотало от ярости, но я пытался этого не показывать. Не хочу, чтобы эта ненормальная знала, как неприятны ее слова про мою девочку. Я ведь прекрасно знаю, что ей приходилось не раз ложиться под разных мужиков — издержки профессионального убийцы.
— Ну, что же ты молчишь-то, Гамбит, или тебе язык отрезали? — усмехнулась Лариса, крутя в руке кинжал.
— А чего ты от меня, собственно говоря, ждешь?
— Ну, не знаю, — пожала она плечами, ехидно улыбнувшись, — наверное, проявление хоть каких-то эмоций. Ты ведь трахал эту суку!
— Допустим, — не стал отпираться я. — Дальше-то что?
— И тебе не противно, что Алинка спала с разными мудаками? Сосала их вонючие члены…
— А ты? — тут же переключил тему с Алины на нее саму. — Разве ты не занималась тем же самым? Сколько разных мужиков спустили свою сперму тебе в рот, Ларис?
— Не твоего ума дело! — зло зашипела она, покраснев лицом. На шее, пульсируя, вздулась голубая венка, казалось, девушка вот-вот готова была броситься на меня с этим кинжалом. — Лучше заткни свой поганый рот!
— Кто бы говорил, — снова подначил ее, хохотнув.
И тут же получил увесистый удар по ребрам, из-за чего скривился от боли, но не проронил ни звука — лишь качнулся на цепях.
— Знаешь, Женя, — довольная собой, почти пропела Лариса, снова обходя меня вокруг и разглядывая со всех сторон. — Вот смотрю я на тебя, и диву даюсь — ты такой красивый, здоровый мужик, от которого просто голова кругом, а в трусиках становится мокро… Чего ты прицепился к Роук? Я никак не пойму. Неужели она так хороша в постели?
Я же, молча, вишу, буравя ее взглядом.
— А ведь ты еще не знаешь, какая я в постели. Может, — прошептала она, снова останавливаясь подле меня и заглядывая в глаза, — попробуем еще раз?
Лариса облизала губы и начала расстегивать молнию своей кофточки с коротким рукавом, обнажая довольно привлекательную грудь третьего, а то и четвертого размера. Стянув кофточку с плеч, бросила на пол, а затем принялась за штаны. Вскоре на ней не осталось ничего из одежды, даже трусиков.
— Пока моего папочки тут нет, я покажу, чего ты лишаешься, дорогуша, — промурлыкала она, укладываясь на грязный пол заброшенного здания с побитыми окнами и облупившейся штукатуркой.
Недолго думая, Лариса принялась мять свою грудь, неотрывно следя за моей реакцией, затем сжала между пальцами, сперва, один сосок, а затем и второй, издав при этом стон. Она что, думает, будто эта картина меня возбуждает? Тогда она реально дура!
— Смотри, Гамбит, — шептала она, спускаясь рукой с соска на плоский живот с проколотым пупком и вставленным в него пирсингом в виде змеи. Вот точно! Ей как раз это подходит — змея, не иначе!
Рука Ларисы медленно спустилась к своей промежности и точно так же, не спеша, ввела в себя, сперва, один палец, а затем и второй, не забывая притворно стонать.
— Лариса, — попытался ее образумить, — прекрати. Это выглядит просто отвратительно.
Но, кажется, она меня сейчас даже и не слышала, полностью погруженная в свои ощущения.
Откровенные ласки своего лона, прикрытые от удовольствия глаза, приоткрытый рот, из которого то и дело слетали тихие стоны…
