Словно крысы, спасающиеся с драккара перед бурей, сбежали из города и наёмники бастарда; кто-то из них успел захватить награбленное, кто-то спасал единственную ценность, остававшуюся у них — собственную жизнь, ибо много их полегло в ту жуткую ночь и на следующий день. А вот Инга Трёхпалого и след простыл. Переодетого в женщину мерзавца искали на каждом углу, перевернули каждый дом в Эгерсунне и окрестностях, но обнаружить так и не сумели — что, если и взаправду был он воплощением бога Локи, как перешёптывались некоторые из стариков?
Пусть мир полноценно и не вернулся в Ругаланн, постепенно жители столицы и других поселений области начали возвращаться к привычному укладу вещей и своим рутинным занятиям. Рыбаки вышли с сетями в море, ремесленники распахнули двери пустующих лавочек, кузниц и кабаков; строители и добровольцы приступили к восстановлению столицы. Работы им предстояло немало.
Ульв, раненый Свенельд и малолетний сын Гуды — Альрик, наследник Эгерсунна, также остались в длинном доме. Сигурд называл их своими почётными гостями и лишь изредка выпускал в город, непременно в сопровождении преданных ему людей и огромного Бьорна — как бы он их не величал, было понятно, что для темноволосого викинга, грезившего о власти, они были всего лишь пленниками.
Из деревеньки на окраине области вернулась к мужу и сыну вывезенная оттуда ранее Ингеборга, и семья наконец-то воссоединилась, причём вместе с Мией — за это время старшему брату Свенельда не было до неё никакого дела, и лишь один раз он совершил формальный визит в избушку корабела. Не то, чтобы поинтересоваться у Варди тем, какое время займёт строительство ещё двух дюжин боевых кораблей, не то, чтобы передать девушке драгоценный подарок в виде золотой цепочки и такого же креста изящной работы.
Отказать Мия не могла — кто знал, что мог выкинуть этот вспыльчивый военачальник в случае, если она не примет этот дар? Чувства и эмоции и без того покинули несчастную, словно она была дырявым сосудом, из которого вместе с содержимым вылилась сама эссенция радости и тяга к жизни.
Несколько раз она встречалась с лекаршей из длинного дома, но манипуляции последней с мочой не принесли каких-то чётких и однозначных результатов. Мысли о том, что она понесла от Инга — предателя, мерзавца и злейшего врага нынешнего самопровозглашённого ярла — точили её сердце тлетворным червем и съедали разум, не давая спать по ночам и даря безрадостностое существование днём. Больше усугубляли состояние и симптомы, которые она продолжала считать следствием своего опасного побега через Хельгард: постоянная тошнота, странное восприятие запахов и вкусов, потливость и раздражительность.
Вот только едва ли переохлаждение и общая ослабленность организма заканчивались когда-то неприятной болью в сосках и редкими выделениями из места, куда вложил свою мерзкую плоть Трёхпалый.
Обыденное времяпровождение с Ингеборгой, пожалуй, было единственным, что не позволяло наложить на себя руки — ведь для этого она даже приобрела у одного из торговцев в гавани яд, который должен был быстро и безболезненно отнять её жизнь и избавить от мучений. Старая жена Варди вместе с ней вышивала, готовила еду, пряла и чинила снасти, а также продолжала учить девушку языку — тем более, что та к большому удивлению пожилой норвежки начала говорить, пусть иногда и заикаясь или глотая отдельные слова и слоги.
И в этот самый день, спустя двадцать восемь ночей после Йоля, Мия в очередной раз вернулась в родные стены после встречи со знахаркой — опустошённая, в слезах и с повторяющимися в голове словами врачевательницы.
"Ты беременна, никаких сомнений быть не может".
* * * * *
Взгляд тёмно-зелёных глаз Ульва, сердитый и усталый, упал на стоящего в дверях бани охранника — тот, казалось, не только не шевелился, но и не моргал.
— Ты живой вообще? Двигаться умеешь? — закипел от ярости племянник Гуды. — А говорить?
— В мои обязанности входит Ваша охрана, а не задушевные беседы, — ответил ему наконец-то бородатый долговязый хирдаманн Сигурда.
— Охрана? И от кого же? Вороны налетят и унесут меня прочь? — не останавливал поток негодования мужчина, которому уже в тягость было постоянное наблюдение. — Стая мышей утащит? От кого меня охранять?
— Такое поручение мне дал ярл Сигурд.
— Тогда подожди за дверью снаружи... — устало вздохнул Ульв. — Или на меня совершат нападение ковш с кадкой? Если же хочешь помочь мне помыть причандалы — так и скажи, будь честен. Слышал я, что среди приспешников твоего господина всякое творится...
Воин с отвращением отвернулся и вышел из помещения, напоследок нарочито громко хлопнув дверью. Ульв же облегчённо вздохнул и улыбнулся: у него вышло!
Мужчина сбросил с себя одежду и вошёл в уже пышущую жаром парилку, где его ждал Свенельд. Впервые за всё это время им удалось остаться наедине, пусть брату Сигурда и пришлось подкупить своего сопровождающего, а племяннику Гуды пойти на провокацию.
— Успешно?
— Как видишь, — усмехнулся Ульв и приобнял обнажённого друга, тело которого покрывали мельчайшие капельки пота. — Вот только если хватится меня или что-то заподозрит — посмотрел бы я на его реакцию на двух голых мужчин, да ещё и после произнесённых мной слов!
— Рад, что ты можешь шутить и не вешаешь нос... — задумчиво вздохнул Свен и запустил в копну своих русых волос пальцы, начав трепать их. — Но положение дрянное. Долго он будет нас вот так держать? Рано или поздно от нас придётся избавиться: или совсем, физически, или же отправить куда-то далеко и надолго.
— Понимаю, что меня, но ты? Брат, в конце концов.
— Брат-изменник, который не поддержал его и встал на сторону врага. Тысячу раз Сигурд может лить медовые речи о том, что благодарен нам за спасение от отравленнной стрелы, сотню раз будет повторять, что спешил спасти нас из лап Инга — вот только не ради тебя, меня или кого-то ещё он пришёл в ту ночь, а за головой предателя-бастарда.
— Высокие у вас отношения... За Альрика мне тоже боязно.
— Альрик — законный наследник Гуды и будущий ярл, куда проще будет удержать Эгерсунн и всю область, провозгласив себя опекуном до совершеннолетия мальчугана, — потянулся к ковшу с ключевой водой светловолосый викинг и оросил ей свою шевелюру, расслабляясь от приятной прохлады и играя перекатывающимися под кожей мышцами рук. — Пока престарелый король Харальд Прекрасноволосый страдает от междоусобиц собственных сыной и не может вмешаться, это было бы самым простым решением.
— Простым и логичным для кого? — закатил глаза Ульв и плеснул на раскалённые камни ещё немного воды, отчего в комнате прибавилось пара. — Для тебя. Не забывай, что твой старший братец — тот ещё отъявленный злодей и негодяй. Конечно, на фоне совсем уж свихнувшегося Инга он мог показаться нормальным — и то издалека и человеку с хреновым зрением, но сейчас пасынка моей тётушки и в помине нет рядом для того, чтобы Сигурд смотрелся более выгодной партией.
— Да уж, они оба — как разные половины Хель (1), несомненно отвратительны, но каждый по своему, — встал во весь рост, обливая себя водой от густых волос соломенного цвета до самых сильных, мускулистых лодыжек, Свенельд. — Что ты предлагаешь?
— А какие у нас могут быть варианты? — нахмурился, не оставляя пространства для сомнений, племянник Гуды. — У Ругаланна есть наследник в лице Альрика, которого тётка вверила мне. У Хордаланна жив и здоров — во всех смыслах, отверни или закрой ты от меня эту оглоблю! — младший сын Атли, который может претендовать на трон после смерти брата-тирана.
— Пусть тирана, но брата.
— Я не заставляю тебя всаживать кинжал ему в спину, но и утаивать свои планы не собираюсь. Если мы не избавимся от этой опухоли сейчас, то кто знает, в какую чудовищную тварь с жадными щупальцами и острыми когтями она разрастётся? Вдруг Эгерсунн — только начало? Дружинники Сигурда уже твердят, что и конунг Харальд (2), и всего его сыновья — слабаки, поэтому готовы идти за твоим старшим до конца и добыть корону для настоящего воина!
