Предложенный матерью вариант показался Любе вполне приемлемым, быстро сыграли свадьбу.
Потом на свет появился Костя. И началось…
— Милый, — шептала теперь, в больнице, Люба, обнимая сына, — папа тебя убить может, ты зря за меня заступился. И за Иру не надо. Она приблудыш, замуж выдадим и забудем. Ты, сыночек, лучше молчи, терпи. Вот сейчас тетя придет из милиции, станет спрашивать всякое, так ты ответь ей: во дворе подрался, с незнакомым мужчиной.
Понял? Иначе папку посадят, а как мы без него?
По лицу Любы текли слезы. Она с такой мольбой смотрела на сына, что восьмилетний ребенок с недетской серьезностью кивнул и сказал:
— Хорошо, не бойся.
После больницы у Кости почти полгода беспрестанно болела голова, и он периодически стал впадать в ярость. Лет в четырнадцать припадки стали очень частыми, но потом пошли на убыль, и теперь Костя вскипает редко. Однако в подобный момент ему лучше не попадать под руку.
— Вот я и подумала, как про катастрофу узнала, — завершила рассказ Танечка, — может, ехал он по дороге, а тут позвонил кто-то, сказанул чего, и понесло Костю, потерял от злости управление и въехал «мерсом» в стену.
— Дорогая машина, — машинально отметила я. — Откуда у него такая? Неужели «Моно» столько прибыли приносит?
Таня скривилась.
— О боже! Конечно, нет, у нас денег кот наплакал.
— Так откуда взялась шикарная тачка?
Девушка глубоко вздохнула.
— Вообще-то, он мне ничего не рассказывал.
Когда я на работу устроилась. Костя на старой иномарке катался. А потом, раз — и «мерс» появился. Может, в кредит купил или любовница подарила?
— У него были богатые дамы сердца? — напряглась я.
Таня хихикнула.
— Ну, Константин-то, ясное дело, со мной не откровенничал. Но один раз сюда женщина явилась… Явно пыталась незаметной выглядеть, волосы шляпкой прикрыла, одежду очень простенькую нацепила. Только меня не обмануть: туфли за тысячу баксов у нее были, а еще очки на носу, темные, — очень модные, дорогущие. Так вот, вошла эта женщина в кабинет и сдавленным шепотом поинтересовалась, здесь ли Ведерников Константан Олегович, его ли эта фирма. Я ответила, что хозяин временно отсутствует, но если она хочет устроить праздник, я могу принять у нее заказ. Дама заколебалась и вдруг чихнула, очки упали на пол.
Тут-то я ее и узнала! — торжествующе воскликнула Таня. — Понимаете, люблю всякие сплетни читать, газетные и журнальные фото разглядывать.
И тогда сразу подумала: вот оно, значит, как, явно дамочка с Костей в связи. Ясное дело, сама замужем, а к Косте бегает. Иначе с чего бы ей шифроваться? Ее фотки часто в прессе появляются, думаю, она ему «мерс» и подарила. Богатая очень! Вы, наверное, слышали об актере Ладожском? Он в театре играл и в кино снимался. Так вот к Косте его дочь приходила, Надежда. Я ее четко опознала! — — Матвей Ладожский? — поразилась я. — Разве он жив? Очень хорошо помню, как меня мама водила в детстве на спектакль «Вишневый сад». Ладожский там блистал, только он уже в ту пору стариком был.
— Ну, ребенку и тридцатилетний пенсионером покажется, — резонно возразила Таня. — Впрочем, вы правы, Ладожский умер, но, наверное, хорошее наследство оставил, если дочурка до сих пор ослепляет. Эх, не повезло мне! Не у тех родителей я родилась… Ну чем я ее хуже? Хотя, может, оно и к лучшему, что самой пробиваться приходится.
— Скажите, Таня, у Ведерникова был шрам?
Такой длинный, похожий на браслет, охватывающий запястье? — задала я главный вопрос дня.
Секретарша с изумлением глянула на меня.
— А почему вы интересуетесь?
— Да вот, слушаю сейчас вас, — лихо начала я врать, — и удивляюсь. Со мной в институте учился парень, Константин Ведерников, симпатичный такой, но бешеный. Тоже в ярость впадал, мог вдруг начать драться, как бы ни с того ни с сего. Вот и думаю, не один ли это человек, тот мой сокурсник и ваш хозяин? Уж больно похож. Но у моего знакомого имелся такой шрам на руке, особая примета. Потому и спросила.
Таня слегка растерялась.
— Не знаю, не видела.
— Но как же так? Вы же вместе работали. Неужели не обращали внимания на его руки?
— Нет, не обращала. И потом, Костя же при мне не раздевался, он рубашки носил всегда с длинными рукавами, пуловеры, пиджаки. Между нами говоря, большим франтом был, думаю, много денег на одежду тратил. Все шикарное, с иголочки у него было! Где средства брал? «Моно» ведь почти не приносило прибыли.
После разговора с Таней я спустилась вниз, села в свои «Жигули» и принялась в задумчивости постукивать пальцами по рулю. Ладожская Надежда Матвеевна… Дочь или, вероятнее всего, внучка актера. Хотя если внучка, тогда она не Матвеевна. Да и фамилия у нее может быть другая. Где найти ее адрес? Впрочем, в мире нет неразрешимых задач. Сейчас я…
В боковое окно требовательно постучала чья-то слишком уверенная рука. Я повернула голову и увидела гаишника в полной красе: форма, фуражка, бело-черный жезл.
— Сержант Кровопийцев, — спокойно представился парень.
Я прикусила нижнюю губу. Замечательная фамилия, в особенности она подходит сотруднику дорожной инспекции.
— Почему стоим? — невозмутимо продолжил Кровопийцев.
— Думаю о жизни, — совершенно честно призналась я. — А что, нельзя?
— Размышлять следует в специально отведенных для этой цели местах, — посуровел страж дороги, — а не под знаком «Остановка запрещена».
— Тут есть такой? — изумилась я.
Из груди сержанта вырвался тяжелый вздох.
— Налево глянем! Вон он висит.
— Ой, и правда! Не заметила.
— Ваши права.
— Может, не надо? — заныла я, нехотя вытаскивая документы. — Случайно вышло, на секундочку пристроилась…
— Врать нехорошо, — назидательно заметил Кровопийцев. — Мы тут уже с полчаса патрулируем, хорошо ваши «Жигули» приметили. Багажник откроем!
Пришлось вылезать из машины. Спустя короткое время выяснилось, что я — сплошное нарушение правил. Знака аварийной остановки в «Жигулях» нет, огнетушитель давно потерял годность, а в аптечке лишь пара пожелтевших от старости таблеток анальгина. Еще у моей машины отсутствовала запаска. Кстати, по вполне объяснимой причине — отдала ее в шиномонтаж.
— По доверенности ездим? — прищурился Кровопийцев.
— Ага, — кивнула я.
— Кто же хозяин автомобиля?
— Сестра, — быстро ответила я, — Екатерина Романова.
— Может, и так, — протянул Кровопийцев, — а может, и иначе.
— Вы о чем?
— Срок бумаги давно вышел.
Я застонала. Верно! Следовало продлить разрешение, и я уже думала об этом. Но потом забыла.
— Пройдемте в патрульный автомобиль.
— Ой, отпустите…
— Еще чего! — рявкнул сержант. — Злостное нарушение влечет за собой справедливое наказание. Лишение прав.
— Ну, пожалуйста! — чуть не зарыдала я, хватаясь за сумочку. — Миленький, любименький, симпатичненький, замечательный, очаровательный, самый лучший на свете гаишник Кровопусков, сколько…
— Я Кровопийцев, — мрачно поправил парень, — а вы, гражданка Романова, проследуйте в патрульный автомобиль без базара, иначе вынужден буду применить к вам меры административного воздействия на нарушителя, путем избрания соответствующих действий, предписанных должностной инструкцией старшего по смене данного патрульного автомобиля, находящегося при исполнении служебных обязанностей, возложенных на него как на сотрудника СП ДПС УГИБДД ГУВД.
Загадочно непонятная фраза, набор букв в конце ее, выпаленных без запинки, оказали на меня гипнотическое воздействие. Я медленно побрела за уверенно шагающим Кровопийцевым, проклиная свое неумение с первого раза запоминать чужие фамилии. Хотя если разобраться, то между Кровопийцевым и Кровопусковым особой разницы и нет.
В бело-голубой «десятке» обнаружился еще один мент.
— И чего? — спросил он.
— Лишение прав. Давай, Серега, оформляем, — сурово выронил Кровопийцев.
— Ой, ой, пожалейте! — заныла я. — Мне без колес никак. Работаю частным…
Конец предложения я предусмотрительно успела проглотить. Не надо сообщать парням в форме про детективное агентство. Еще неизвестно, как они отреагируют на сию информацию!
— ..преподавателем, — быстро соврал язык, — езжу по ученикам.
— А-а-а, — протянул Серега, — знаю, знаю.
У меня сеструха в институт готовится, английский с французским изучать хочет, так второй год вся семья на девку работает. Приходят к ней такие, как вы, кто по пятьдесят баксов, а кто и по сто за урок берет. Оборзели совсем!
Я заморгала. Да уж, не слишком удачно у меня получилось сейчас прикинуться репетитором. Похоже, только обозлила и второго патрульного.
— Да ты что? — искренно удивился Кровопийцев, шурша какими-то бумажками. — У них такие цены?
— Не то слово! — покачал головой Серега. — Мать с отцом еле тянут, ну и я, конечно, помогаю.
Только сам знаешь, от своей семьи отрываю, моя Ленка давно шубу просит, а все никак не получается купить. Вот если сеструха наконец поступит…
