Последний вопрос был адресован мне.
— Да, — снова твердо ответила я.
— Она самая, — доложил он в трубку и снова повернулся ко мне:
— Вирджиния Паоло?
Я закивала.
— Точно, — сообщил охранник абонентке, — впускаю.
Дверь Ладожская открыла не сразу, мне пришлось промаяться на лестничной клетке минут десять, прежде чем на пороге появилась безвозрастная женщина с очень приятным, милым, совершенно ненакрашенным лицом.
— Входите, — ласково пригласила она.
Я обрадовалась. Честно говоря, представляла себе Надежду иной — этакой барыней с надменным взглядом. Но тут милая женщина добавила:
— Хозяйка в будуаре.
И мне стало понятно: она горничная.
Будуар походил на меховую жилетку. Пол укрывали шкуры неизвестного, невинно убиенного животного, стены обтягивала бархатная ткань, окна прикрывали тяжелые драпировки, сделанные, похоже, из кошачьих шкур. А еще здесь удушающе пахло то ли специями, то ли благовониями, то ли на редкость вонючими духами.
У меня зачесалось в носу и запершило в горле.
— Вы явились на два часа раньше! — с негодованием воскликнула женщина, полулежавшая на диване.
— Извините, — пробормотала я, лихорадочно соображая, как побыстрей подобраться к основной для меня теме разговора.
Ладожская села и тряхнула светлыми кудрями.
На вид ей было лет двадцать, не больше.
— Раз уж приперлись в неурочное время, — сердито заявила она, — то начинайте.
Я слегка растерялась. Надежда отвела в сторону пряди, прикрывавшие лицо, и сразу стало ясно: ей не меньше тридцати.
Потом женщина встала и, почти вплотную приблизившись ко мне, воскликнула:
— Чего молчите? Эскизы принесли? Выкладывайте.
Я невольно отметила, что лицо хозяйки покрывает густой слой косметики. Хм, похоже, Ладожской все тридцать пять.
— Вы пьяны? — обозлилась дама. — Или немая? Господи, кого мне Виктор прислал? Сказал, лучший модельер!
— Простите, я не портниха, ошибка вышла.
— А кто? — распахнула сильно намазанные ресницы дама.
— Евлампия Романова. Можно просто Лампа.
— Что?
— Меня так зовут.
— Боже, это чудовищно! — фыркнула Надежда. — Сейчас позову охрану. Вы воровка?
— Нет, что вы! Я арфистка и…
— Кто? Немедленно представьтесь по-человечески! По какой причине вломились в мою квартиру?
Я слегка растерялась и, чтобы вызвать к себе доверие, спросила напрямую:
— Знаете Константина Ведерникова?
Ладожская, кажется, вздрогнула, потом очень тихо переспросила:
— Кого?
Обрадовавшись, что хозяйка больше не собирается вопить и звать на помощь, я продолжила:
— Ведерников Константин Олегович, ездит на шикарном «Мерседесе»…
— Замолчите, — прошептала Надя, — немедленно захлопните рот. Артем еще не ушел, за ним шофер через пять минут приедет.
Я машинально притихла. Ладожская ланью метнулась к столу, выдвинула ящик, вытащила оттуда толстую пачку зеленых банкнот, перетянутую розовой резинкой, подошла ко мне, сунула в руку деньги и прошелестела:
— Сейчас Тема уедет, и вы уйдете. Навсегда, молча.
Глава 26
— Котя, — донеслось из коридора, — мне пора!
— Извини, милый, — откликнулась, теперь уже точно вздрогнув, Надя, — не могу выйти.
— Так сам загляну… — бодро отозвался мужчина.
Надя вздрогнула и беспомощно посмотрела в мою сторону. Не успела она отвести потерянный взор от «модельера», как дверь распахнулась и в комнату бодро вкатился шарообразный субъект, из-за малого роста, большого живота и совершенно лысой головы удивительно похожий на теннисный мячик.
— Надеюсь, не помешал? — бойко спросил он. — Очень хочется посмотреть. Котенька, ты сейчас станешь мерить синее, с розовой вставкой или желтое с кристаллами от Сваровски… А где платье?
Покажите скорей, а то я на совещание опоздаю!
На лице Нади появилось выражение замешательства, я кашлянула и кинулась на выручку хозяйке. Честно говоря, мне было совершенно непонятно, по какой причине Ладожская повела себя более чем странным образом, но существует такая вещь, как женская солидарность. Мы, женщины, должны выручать друг друга! И потом, если этот престарелый круглый Тема сейчас сообразит, что я не дизайнерша с идиотским именем, он велит своей прислуге выставить посетительницу вон, и поговорить мне с Надеждой по душам вряд ли скоро удастся.
— Можете отказаться от моих услуг! — с пылом воскликнула я. — В конце концов, я даже пойду на то, чтобы лишиться клиента, но доброе имя дороже! Ни синее, ни желтое шить не стану. Вот, приехала заявить свое категорическое «нет».
— Котенька, — удивился Тема, глядя на меня с брезгливостью человека, наткнувшегося вечером у мойки на наглого, шагающего на водопой таракана. — Это кто такая?
— Модельер, — попыталась спокойно ответить Надя.
— Вирджиния.., э… Вулф, — рявкнула я. — То есть Паоло. Вернее, мое имя полностью звучит так: Вирджиния Вулф-Паоло-Оболенская-Вяземская-Трубецкая. Я обладатель престижных, мировых премий.., э… «Золотой сантиметр» и «Хрустальная игла»…
Тема разинул рот, а меня несло, словно бешеную собаку по дороге:
— Еще недавно получила «Алмазные ножницы» и «Мраморный ситец». Теперь понимаете, с кем имеете дело?
Мужчина обалдело кивнул.
— Так вот, — стала наступать на него я, — никаких синих и желтых одеяний! Вашей жене они не пойдут. Нет! Я вижу ее в огненно-красном! Разрез на спине, потом огромный бант, зеленый, с пряжкой, если хотите, от Сваровски. Но на мой взгляд, хрустальная поделка — пошлость. Надюша должна носить лишь брильянты, рубины и изумруды. Конечно, если ваши дела плохи, сойдет и Сваровски.
— Кто сказал, что мой бизнес зашатался? — напрягся Тема.
— Вы сами.
— Я?
— Ну да.
— Когда?
— Только что! Предложили украсить платье стекляшками.
— Так Сваровски же… — растерянно напомнил Тема.
— Фу, — скривилась я, — осколки окна, просто хорошо обработанные. Надя станет походить на люстру с висюльками. Право, смешно, и.., дешево. Нужна только брильянтовая пряжка! Если у вас, конечно, хватит на нее денег…
— У меня?
— У кого же еще!
— Я не сумею купить Коте брюлики?
— Ну, не знаю, после предложения о создании платья, усыпанного разбитыми стаканами, сомневаюсь в вашей платежеспособности. Вот один владелец банка — естественно, я не назову вам его фамилию — заказал вчера для своей супруги белье: лифчик и стринги, расшитые изумрудами!
Выпалив последнее, я остановилась. Право, перегнула палку. Если бюстгалтер, украшенный ограненными камнями, еще худо-бедно представить себе можно, то стринги… Их же невозможно будет носить! Сами понимаете, в каком месте ощутите неудобство.
Но Артем не заметил откровенной глупости, выпавшей изо рта «модельерши».
— У меня не хватит лавэ? У меня? — взвыл он.
— Артем Михайлович, — послышался из коридора спокойный голос горничной, — шофер приехал, очень волнуется — в городе пробки, вы можете опоздать.
Хозяин перевел дух, потом подлетел к жене и, встав на цыпочки, попытался поцеловать ее в щеку. Надя привычно нагнулась, Артем чмокнул супругу, пошел к двери, потом обернулся и заявил:
— Ну ты, деревянная игла, железная швейная машинка! Имей в виду, у моей жены должно быть все лучшее, в брюликах! Ясно?
Я закивала:
— Конечно.
— Во, — ухмыльнулся Артем, — начинай!
С этими словами толстяк укатился в коридор.
— Серега, — загремел из прихожей его голос, — живо, опаздываю, хватит на кухне шариться! Все жрешь без остановки…
Стукнула входная дверь, повисла тишина. Бесшумным шагом Надя приблизилась к дивану и обвалилась на него.
— Спасибо, — прошептала она.
— Не за что, — так же тихо ответила я.
Внезапно хозяйка уткнула лицо в ладони, уронила голову на колени и затрясла плечами. Я испугалась: похоже, у Нади начиналась истерика.
Ноги принесли меня к дивану, я плюхнулась около светской львицы.
— Успокойся, не надо рыдать, ничего ужасного не случилось.
Надя подняла голову, и мне стало понятно: она умирает от смеха.
— Жаль, ты не видела себя со стороны, — прошептала она. — Вирджиния Вулф-Паоло-Оболенская-Вяземская-Трубецкая.
— Да уж, перестаралась! Просто сказала имя, а фамилия Вулф машинально вылетела, вот и захотела исправить положение, — улыбнулась я.
— Хорошо, мой идиот читать не умеет, — сдавленно продолжила Надя. — Премия «Мраморный ситец» — это тоже было круто!
— Ага.
— И со Сваровски ты его уела, прямо в больное место ткнула, — еле слышно бормотала Надя. — Теперь до вечера мучиться станет: он не самый крутой. Подожди-ка…
Быстро вскочив с дивана. Надежда подлетела к двери и крикнула:
— Галина!
— Я здесь, — отозвалась домработница.
— Немедленно езжай в Жуковку, в салон красоты, мне там крем оставили.
— Но я еще не успела еду приготовить!
— Ты со мной споришь?
— Ой, простите, Надежда Матвеевна, бегу!
