Гейбриел вытянул ноги без сапог к горевшему очагу и поднес к губам бокал бренди из запасов лорда Эпплби.
— За вас, Антуанетта, — произнес он, улыбаясь.
Какая восхитительная любовница! Раньше он никогда не встречал такой чудесной женщины, как она. Она выглядела то невинной девушкой с широко распахнутыми от удивления глазами, то чувственной любовницей. Невообразимая смесь! Едва ему казалось, что он разгадал секрет ее прелести, как она опять чем-то изумляла его. Ему было удивительно хорошо рядом с ней, прекрасное настроение не покидало его.
Он опять жаждал встречи, хотя с трудом доплелся домой под дождем после их безумного свидания.
Нахмурившись, Гейбриел сделал очередной глоток бренди и задумался. У нее было письмо, которое ему крайне необходимо. Если он не добудет письма, то навсегда потеряет шанс получить обратно свой Уэксмур-Мэнор, а Афродита — свой клуб. Эпплби никогда не упустит возможность погреть руки.
В тот вечер, когда разбил в кровь нос лорда, он под дождем прямо из Мейфэра отправился к Афродите и поклялся ей, что достанет письмо во что бы то ни стало. Если ему не удастся убедить Антуанетту отдать письмо по доброй воле или под влиянием любовной страсти, то ему ничего не остается, как отобрать его силой.
Гейбриел понимал, как возненавидит его Антуанетта, если он применит силу. Он потеряет ее навеки, едва только завладев ее сердцем. Криво усмехнувшись, он вспомнил умную Афродиту. Как сейчас ему не хватало ее. Она всегда могла дать дельный совет, когда речь заходила о сердечных делах.
Он вспомнил, что говорила ему знаменитая куртизанка во время их последней встречи.
— Подумайте, Гейбриел. Да, она любовница Эпплби. Она прислушивается к голосу разума, а не к голосу сердца, но ведь она женщина. Все изменится, если вы добьетесь ее расположения, соблазните ее, проявите себя с самой лучшей стороны. Гейбриел, ведь вы мужчина, который может заставить женщину потерять голову и сделать то, что вам нужно. Пусть она будет в ваших руках словно воск, и тогда вы без труда убедите мисс Дюпре, что в ее же интересах отдать письмо вам.
— Но, мадам…
— Вы мне не верите? Ну и что из того, что она любовница лорда? В отличие от него вы молоды, привлекательны, хороши собой. Разумеется, она прилипнет к вам как муха к меду. Оценив ваши достоинства молодого любовника, она вскоре станет послушным орудием в ваших руках.
Но Гейбриел тогда не поверил в возможность развития подобного сценария. И, как оказалось, был прав. Своенравная Антуанетта была не из тех женщин, которые легко подчиняются чужому влиянию.
После столкновения с лордом Эпплби Гейбриел поспешил тогда к Афродите даже не ради совета — имея доброе сердце, она обладала даром утешения.
Афродита не только бывшая любовница лорда Эпплби, но и мать Мариетты, единокровной сестры Гейбриела. Он знал Афродиту с детства и очень любил ее. У него была чрезвычайно разнородная семья. Гейбриел рос, взрослел, и это нисколько не мешало ему, не вызывало ни малейшего чувства стеснения. Сейчас у Афродиты была своя собственная семья, она счастливо жила вместе с Джемми Добсоном, который очень любил ее, но Гейбриел знал, что она всегда рада его видеть.
Так оно оказалось и в тот раз.
— У меня много друзей, Гейбриел, и они всегда рады оказать мне услугу, когда в этом возникает необходимость. Сын одного из моих друзей работает секретарем у лорда Эпплби.
— Очень полезное и выгодное знакомство, мадам.
— Крайне полезное. Вчера я попросила Джемми позвать его ко мне. Джемми кратко объяснил ему, что тем самым он окажет мне ценную услугу. Он даже изъявил радость, когда услышал мою просьбу; вероятно, служба у лорда не кажется ему медом. Сегодня утром он подкупил одного из слуг, который поможет мне проникнуть в дом Эпплби, чтобы кое-что разузнать, конечно.
— Разумеется. Но почему вы сами?
— У меня свои личные счеты с лордом. Он мстит за прошлые унижения, настоящие и воображаемые, и он не остановится. Мой дружок, нам с тобой грозят большие неприятности.
Именно тогда Афродита по секрету сообщила ему о важном письме, написанном матерью Гейбриела, которое лорд тщательно скрывает. Секретарь сказал, что позавчера видел письмо на рабочем столе лорда, а вчера письмо уже исчезло.
— Исчезло?
— Поговаривают, что это дело рук той дамы, которая живет в доме лорда в Мейфэре. По слухам, она его любовница. Не правда ли, звучит шокирующее?
— Да я ведь видел ее.
— Я тоже. Полагают, она прячет письмо под одеждой, под грудью. — Афродита, приложив руку к груди, показала где и улыбнулась. — Эпплби достаточно умен. Когда он узнает, что мы ищем письмо, то сделает все от него зависящее, чтобы вернуть письмо обратно. Подальше положишь — поближе возьмешь. Для того чтобы спрятать вещь, нет лучшего места, чем тело любовницы.
Гейбриел помнил, как он расхохотался, еще не понимая, куда клонит Афродита.
— Как вы намерены поступить дальше, мадам?
И она объяснила ему как. Слухи о неблаговидном поведении Эпплби достигли королевского двора, и лорду, видимо, придется на время расстаться со своей любовницей. Секретарь тихо шепнул ей на ухо, куда она поедет — в Уэксмур-Мэнор.
— Сельская глушь, недоступная любопытным взорам его врагов, — съязвила она. — Такое решение кажется ему самым удобным и даже остроумным — использовать в качестве убежища для своей любовницы ваше поместье, Гейбриел.
Он отхлебнул еще один глоток бренди, уставившись на огонь. Его мокрая одежда уже почти просохла, ему было тепло и тянуло ко сну, и знакомый гнев, скопившийся в душе, начал постепенно испаряться.
Эпплби ненавидел его, в этом не было ни малейшего сомнения. Его мать полагала, что причина ненависти таилась в желании Эпплби иметь своего сына рядом с собой, но его желание не осуществилось, и тогда он возненавидел их обоих и решил наказать. С другой стороны, по мнению Афродиты, Эпплби в глубине души все-таки сомневался в том, что Гейбриел его сын, и, мучаясь подозрениями, возненавидел Гейбриела.
— Вы настоящий Лэнгли, от макушки до пяток, — однажды решительно заявила ему Афродита. — В этом нет никаких сомнений.
Ему отчаянно хотелось верить, что он Лэнгли. Как только его начинал мучить червячок сомнения, он сразу же прислушивался к голосу сердца. Его дед Джон верил, что он Лэнгли, и воспитывал его как будущего наследника Уэксмур-Мэнора, обязанного любить свое родовое поместье.
Если бы ему удалось выбраться из крайне запутанного и тяжелого положения и отстоять свое законное право на поместье, он привел бы Уэксмур-Мэнор в порядок.
Он починил бы разрушившиеся стены и вернул жилым помещениям их былой блеск и комфорт. В саду он опять разбил бы дорожки и аллеи, посадил новые цветы и деревья, починил самый старый в графстве лабиринт. Его жизнь протекала бы мирно и счастливо, и никакая мысль об Антуанетте Дюпре не омрачала бы его существования.
