«Странно, — соображал он, — в первый раз украли моего барина, во второй — его ограбили. На этот раз были настоящие разбойники». Измученный слуга решил не делать никаких попыток к освобождению и ждать утра.
Глава 20
Испытание
Ольга с головой окунулась в новую для нее жизнь. Страшен был первый шаг, но она сделала его и теперь все уверенней шла по новому пути. Она чувствовала, что к ней относились чуть настороженно. И тем скорей ей хотелось растопить ледок недоверия, стать своим человеком среди красногвардейцев.
Она, не задумываясь, бралась за любую работу, за любое поручение. Два раза в неделю Ольга дежурила в лазарете, остальное время она регулярно, по несколько раз в день, проводила громкие читки газет.
В них были статьи о мире, о земле, о положении в стране. Постепенно к девушке привыкли и даже полюбили. Иногда вечерами к ней подсаживался какой-нибудь солдат и, смущаясь, просил ее написать письмо домой.
И оттого, что солдат открывал ей свои чувства и заботы, он становился ей как-то ближе. Она уже знала, что хмурый и замкнутый Федя Скоков тоскует по далекой девушке Оксане, что балагур и весельчак Вася Нагорный таит от всех тяжелое горе: у него умерли все родные от тифа и письма пишет он сестре Гале, единственной оставшейся в живых.
Особенно она привязалась к Анне или просто Аннушке, как ее называли все. Это была женщина средних лет со строгим, но отзывчивым характером. Аннушка была всегда и всюду нужным человеком. Она всегда все знала, все умела.
— У нас мало женщин. Будешь раненым и больным помогать, — сказала она Троповой при первом знакомстве.
Ольга боялась оказаться лишним человеком среди этих занятых людей. Слова Аннушки успокоили ее. Кроме Ольги, в лазарете дежурила еще взбалмошная, необычайно подвижная Настя.
Ее любили за то, что она никогда не унывала. Что бы ни случилось, Настя неизменно говорила: «Так я же это знала. Ей богу, чувствовала. Не горюй, не пропадем». И такая убежденность была в ее голосе, что невольно хотелось верить этой хорошей душе.
Все трое жили в очень тесной, но чистой комнатушке, куда Настя запретила вход мужчинам под страхом смерти. Иногда в лазарете дежурила учительница Вера Порфирьевна. И тотчас все трое — Аннушка, Настя и Ольга — собирались вместе.
Настя восторженно отнеслась к появлению Ольги. Она окружила ее своей заботой.
Недели спустя, она была влюблена в нее.
— Ох, Олька, — вздыхала Настя, осматривая девушку чуть завистливым взглядом: — До чего же ты красивая! Пропали наши ребята. Вот бы мне родиться такой. — Настя критически осмотрела себя в крохотном зеркальце. — Нос картошкой, а губы, тьфу, не губы, а срамота какая-то — и чего только ребята целоваться лезут.
— Ну, зачем ты, Настенька, так о себе. Ты же хорошая. Да и ребята тебя все уважают.
— Это какие ребята?! Спиридонов да Чижик. — Настя фыркнула. — Да разве это ребята?! Губошлепы это, а не ребята. Чижов-то вчера полез целоваться, так целую лужу слюней напустил. Хоть пруд пруди. Тьфу. Ну и влепила же я ему, у него глаза на лоб полезли. «Не ждал, — говорит, — от вас такого, товарищ Оглоблина». А я ему: «Если ты, пугало огородное, еще раз посмеешь, так я тебе такую волосянку устрою, что ты в следующий раз за версту меня обежишь. Понял?»
Ольга засмеялась.
— Да ты не смейся, у меня разговор короткий — шапку долой и всеми десятью в гриву. Ребята-то настоящие вон… — вздохнула Настя, — Сережка Давыдов, Федя Скоков. Вот это ребята. Только они на меня не глядят. Сережка-то, видала, как глазами стреляет, чистый пулемет. Подходит это ко мне, руки в брюки и как бы невзначай: «А что, Настенька, эта новая сестра из каких будет, не из учительниц?» — А я ему: «Вас, товарищ Давыдов, никак, к наукам потянуло». — «Да, нет, — говорит, — антиресно». — «А антиресно, так вы у нее у самой спросите…»
— Настенька хитро скосила один глаз на заалевшуюся Олю.
— Ну, довольно, Настя, что ты все об одном, да об одном. Давай лучше о чем-нибудь другом поговорим.
— Ты, Олечка, держи себя крепко: ты красивая, ребята к тебе приставать будут. — Ольга вспыхнула. — По мне так, который лезет да всякие глупости говорит — враг революции.
Кто-то осторожно постучал в дверь. Просунулась лохматая голова в папахе.
— Товарищ Тропова, там ребята газеты принесли.
— Скоро приду, Давыдов. Вот только Аннушку дождусь.
Папаха исчезла.
— Ну, мне на дежурство, — засуетилась Настя.
Ольга осталась одна. Всякий раз, когда девушка оставалась одна, она вспоминала Соню. Но идти к профессору она как-то не решалась, да и времени было мало. День у нее был полон забот, и она к вечеру так уставала, что засыпала как убитая.
Случайно Ольга узнала, что Юнг уже ходит. Это ее обрадовало. И еще она поймала себя на том, что, несмотря на большую усталость, она часто думает о Юнге. «Боже мой! Неужели я его люблю?» — проговорила она как-то вслух.
За дверью послышался шум голосов. Ольга насторожилась. В эту же минуту дверь распахнулась и вошла Анна. Лицо ее было необычно строгим, губы плотно сжаты.
— Что случилось, Аннушка?
— Только что в штабе убили комиссара Соболева.
…Протискиваясь сквозь возбужденную толпу, Оля услышала гневные выкрики:
— Удушить гадину!
— Смерть провокатору!
Анна в нескольких словах рассказала, что произошло. В штаб вошел студент, предъявил документы, его пропустили к Соболеву. Что там произошло, никто не знал. Услышали только выстрел, и караул поспешил на него. Соболев был убит выстрелом в висок. Студент пытался бежать через окно, но был задержан. Под его студенческой шинелью оказался мундир офицера.
Анна и Ольга вошли в ревком. Там царила какая-то зловещая тишина. Кого-то ждали.
У стены в плотном кольце вооруженных красногвардейцев стоял человек в разорванной одежде с непокрытой опущенной головой. На его плече уцелел один погон. Это был убийца комиссара Соболева. Анна и Ольга подошли ближе, стараясь его рассмотреть.
Внезапно Ольга почувствовала, как кровь ударила ей в лицо. В поручике она узнала своего брата Виктора. Анна, видимо, что-то заметила.
— Что с тобой, Оля?
— Со мной так, ничего… Мне показалось, что, что я его знаю… но я, кажется, ошиблась.
Анна недоверчиво смотрела на подругу. Но Ольга уже овладела собой, только в голове ее стучала мысль: «Виктор, Виктор — убийца…»
Поручик вдруг поднял голову. Глаза брата и сестры встретились. Несколько секунд он удивленно смотрел на Ольгу. Внезапно черты его лица исказились. На губах мелькнуло насмешливое выражение, он процедил что-то непонятное и снова опустил голову. Все это произошло так быстро, что никто ничего не заметил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
