армии в Европейской России. Но перемирие не ослабило, а усилило большевизм. До перемирия военная интервенция в России могла бы увенчаться успехом. До перемирия экономическая реабилитация могла быть успешной. Но после прекращения военных действий в Европе военная интервенция в Сибири стала не только нецелесообразной, но и невозможной. Для солдат союзников война закончилась, и они хотели уйти. Русские не желали больше воевать и хотели только порядка и возможности жить и работать. Все, что можно было сделать до 11 ноября в интересах России и от имени русского народа, стало невозможным после этой даты.
Итак, сегодня мир столкнулся с новыми условиями в России. Большевики набрали силу не только потому, что противники большевизма не смогли объединиться, но и потому, что власть также смягчила политику большевистского правительства, и лидеры обнаружили, что они не могут быть столь же радикальными на работе, как на трибуне. Между провозглашением идеала и его реализацией лежит пропасть, которую можно преодолеть только совместными усилиями тех, кто направляет, и тех, кто исполняет. До сих пор большевики не смогли добиться успеха в своей промышленной программе, что признает и сам Ленин.
Но Россия остается тем, чем она всегда была, - мировой проблемой восстановления, и решения здесь те же, что и во всем мире. Есть местный Совет трудящихся, есть национальная и международная организация правительств. Нации мира либо будут сотрудничать в попытке восстановить Россию, не военными средствами, а экономической помощью, либо Россия будет временно оставлена в руках большевиков, и Россия пройдет через долгий период возрождения как своего рода международная ссылка. И из этого состояния может развиться почти все, что угодно. Россия может стать мостом, соединяющим Германию и Японию, так как в этих двух странах все еще существуют военные партии, и за большевистской диктатурой в России может последовать военная диктатура. От Атлантики до Тихого океана может развиться такое сильное военное правительство, которое будет угрожать не только лиге наций или любому союзу мировых правительств, но и отдельным нациям, если эти нации не объединятся сейчас в международную организацию и не будут следовать определенному плану конструктивных действий в России. Преимущества всемирной организации представительных правительств - это не только преимущества международной организации по реконструкции мира, но и преимущества национальной защиты от образования любого будущего союза военных правительств. Лига наций может существовать только там, где ее власть верховная и где ее поддержка международная.
Неудача союзников в России не может быть поставлена в вину союзникам как организации, а только этим народам как отдельным личностям, потому что союзники не работали в России как единое целое. Крах большевизма летом 1918 года в Сибири был обусловлен не только военной помощью чехо-словаков, но и тем, что было организовано правительство, представлявшее различные политические партии и пользовавшееся доверием народа. Большевизм переродился, когда эти факторы исчезли. Это относится к большевизму везде. Большевики получили контроль над Венгрией из-за провала Кароли и союзников. Когда большевизм появлялся на горизонте Германии, он всегда возникал там, где правительство или промышленность терпели неудачу.
Именно здесь аргументы большевиков набрали силу. Их официальные представители утверждают, что все правительства, которые мир имел в течение последних пяти или шести веков, не смогли развиться в соответствии с условиями, и что большевизм представляет собой новую эру. Но ошибочность этого аргумента заключается в том, что везде, где до сих пор развивался большевизм, это происходило только в тех странах, где ранее существовало сильное самодержавие или военное правительство. Европа никогда не видела демократических или представительных правительств в большом масштабе, за исключением Англии и Франции, и большевистская агитация в этих странах направлена не против демократической формы правления, а против тех влияний, которые поддерживают нынешнее правительство. В Германии, Австро-Венгрии и России, где большевизм набрал наибольшую силу, ранее существовали монархии, где не было представительного правительства.
Те, кто работает над созданием Лиги наций в Европе, в большинстве своем являются представителями правительств, где народ имеет возможность через регулярные промежутки времени выражать свое мнение о политике правительства путем голосования. Их цель - применить этот демократический национальный принцип к мировой политике, и если им это удастся, мы увидим союз мировых правительств, организованный на основе общественного мнения как главной опоры. Но борьба между этой новой силой реакции, которой является большевизм, и силой прогресса, представленной Лигой наций, только начинается и, несомненно, будет продолжаться в течение следующего десятилетия.
Глава VIII. Американские и союзные изгнанники в России
В этот водоворот России американские и союзные солдаты пришли в августе и сентябре 1918 года с двойной и запутанной миссией помощи чехословакам и помощи русскому народу. Война с Германией приближалась к кризису. Большевики были объявлены агентами Центральных империй, и разрыв между Красной армией и чехами, казалось, подтверждал это. Среди военных ходили разговоры о новом Восточном фронте. Транспорт, торговля и промышленность потерпели крах. Революция достигла вершины разрушения. Хаос стал королем, а страдания - вассалом нового порядка жизни.
Канадцы, французы, японцы и британцы с нетерпением и волнением ожидали возможности сражаться в России за скорейшее окончание войны. Россия была частью театра военных действий. Большевики считались врагами. Чехи и словаки боролись с большевизмом в Сибири и России в течение четырех месяцев и были утомлены и измотаны. Судя по всему, правительства союзников были едины в своей политике в отношении России. Судя по всему, после более чем года колебаний и нерешительности, предстояло действовать. По крайней мере, была надежда; и русские и союзники были едины в своих оптимистических прогнозах. Но менее чем через два месяца ситуация вновь стала практически безнадежной. Войска, которые шли в бой, простаивали. Верховные комиссары и "эксперты", посланные для советов и указаний, запутались в волоките официальных инструкций из Вашингтона, Парижа, Лондона и Токио. Вместо действий была задержка, вместо решений - дипломатические дискуссии, а американские и союзные солдаты стали изгнанниками в Сибири и Мурманске.
"Если когда-либо и существовал такой предмет, как брошенный государственный корабль, - писал я в газете The Independent, - то это Россия. Пока большевистская команда пыталась управлять кораблем самостоятельно, тысячи друзей России, включая русских и союзников, пытались направлять курс корабля извне, давая постоянные советы и критику в своего рода беспрерывной беспроводной связи. Эксперименты по направлению курса корабля в море с какой-либо твердой точки на суше не ограничивались только кораблями, но были распространены и на государственные суда.
"Уже значительно больше года предпринимаются попытки провести Россию по беспроводной связи, но Россия все еще на скалах, и все усилия команды в одном направлении,
