И я рассказал ему, что мир рискованно плывет по течению. Интернационалистические заблуждения. Потеря сопричастности с Великими Истинами. Буйно разросшийся скептизм.
— Да! — любезно сказал мистер Уолкер и принялся выуживать мою биографию.
Я позволил ему выведать, что я из штата Мэн, вдовец, детей не имею. Разумеется, всегда был республиканцем. Но, слава Богу, не теперь. Они — Реакционеры: не понимают, что активные шаги в Азии неизбежны. Никакого Чувства Предназначения. Я был хорошим и отрицательно настроенным по отношению к республиканцам.
— Их дни сочтены, — процитировал Уолкер. — Не берите их в голову. Вас не удивило, почему мы называемся «Партией органического единства»? — И не дожидаясь ответа, продолжил: — Кое-что конфиденциально, мистер Майсел. Слово «единство» имеет одно неудобство. Нельзя же назвать себя «унионистами» или «унитариями», хе-хе.[40] Ну, и не «органистами» же!.. И слово найдено, мистер Майсел. Это Органит. Кое-кто из лидеров подарил нам его всего несколько дней назад. Оно еще не встречалось в литературе, но, я уверен, попало в самую точку. Скоро оно будет на языке у всех. И на языках у наших врагов — тоже. Они будут высмеивать его. — Он продемонстрировал мне десять наманикюренных пальцев. — Пусть высмеивают! Нам даже выгодно. — Это был единственный момент, когда из под маски любезника-атлета выглянул истинный мазохистский фанатизм. — Вот! Почему «органического»? Потому что это единственное слово, которое выражает Природу Общества и Основные Потребности Человека! Общество — это Единый организм. Вот! Что должен иметь любой единый организм? Просто, не правда ли? Средства передвижения. Средства удовлетворения голода. Средства воспроизводства. Органы чувств. Естественно, единую нервную систему. Вот! Что, например, такое — средства удовлетворения голода в Обществе?
Его руки заметались по столу, перебирая и передвигая ко мне все новые и новые брошюры и проспекты. Успокоились руки только тогда, когда мои карманы доверху оказались набиты рекламными материалами.
— Сельское хозяйство и сельскохозяйственные рабочие, — ответил я, уже видевший ранее некоторые из этих брошюр и успевший заучить жаргон, на котором излагались содержавшиеся в них идеи, идеи настолько старые и банальные, что человеческие существа были загипнотизированы ими или почувствовали к ним отвращение по меньшей мере пять тысяч лет назад.
— А что такое нервная система Общества?
— Ну, это именно тот вопрос, который беспокоит меня, честно говоря… Всякий желает быть частью нервной системы, скажем так.
— Нет, коллега, тут вы не правы… Вы не будете возражать, если я выскажусь по этому поводу? — Он снова коснулся пальцами лежащих на столе брошюр. — Далеко не всякий. Человек с улицы, мистер Майсел, желает быть управляемым. Не забывайте, демократия должна определяться как величайшее благо для подавляющего большинства. Спросите себя, сэр, много ли людей знают, что для них хорошо? Человек с улицы, мистер Майсел, нуждается в Просвещенном Преобразовании. Он должен найти, понять и принять свое предназначенное место в Организме. А иногда принять и без понимания. Вот! Кто подскажет ему? Кто в силах совершить это, кроме цвета общества, людей хорошо информированных, настоящих руководителей, иными словами — нервной системы Общества?
Я попытался взглянуть на него так, словно только что представил себе нечто светлое и ясное:
— Кажется, в этом направлении Партия органического единства могла бы оказаться весьма полезной.
Я дал сигаре возможность потухнуть, чтобы сорокавосьмидолларовая обнаженная фигурка еще раз явилась на свет. Потом я затянулся и принял такой самодовольный вид, что мне до сих пор тошно вспоминать об этом. Уолкер тоже выглядел довольным, но в его удовлетворении я заметил некоторую толику презрения, тут же, впрочем, исчезнувшего с его лица. Словно ласка выглянула из-за кучи камней и, испугавшись неведомого, скользнула назад.
— Вы очень верно выразились, мистер Майсел.
— Но нет ли у Передовой лейбористской партии чего-то похожего на подобную идею?
Это могло оказаться ошибкой — вопрос был слишком умным для «старика Майсела». Уолкер проявил осторожность и спокойно сказал:
— У них есть неплохие идеи. Они лучше старых партий понимают Проблемы Общества. И так же, как мы, видят, в чем величайшая опасность.
Я напряг свою старую марсианскую шею, чтобы искусно изготовленные щеки «мистера Майсела» украсились приятным румянцем:
— Полагаю, вы имеете в виду этих чертовых Федералистов?
Это была верно выбранная чушь. Думаю, она его утешила. Его голос снова стал любезным:
— Не было бОльших предателей в Америке со времен гражданской войны. Да, разумеется… У вас есть какие-нибудь связи с передовыми лейбористами, мистер Майсел?
— О нет!
Он успокоился, Дрозма, еще до того, как я успел ответить. Он принял решение:
— Вероятно, вам стоит побеседовать с Келлером. Замечательный парень, он вам понравится. И если у вас есть какие-то сомнения относительно того, что мы делаем и каковы наши цели, он сумеет развеять их лучше меня. — Он искоса, словно я был произведением искусства, посмотрел на меня и взялся за телефон. — Билл? Ну как?
Мое горло похолодело. Вот оно, то, за чем я сюда явился. Билл Келлер. Билли Келл… Я напряг свой грешный марсианский слух, но голос в трубке был просто писком.
— Угу, Билл… Возможно, ты встретишься с ним, когда у тебя появится свободное время?
Код, догадался я. Нечто вроде «выбери время, чтобы прощупать этого олуха».
Вскоре Уолкер прикрыл рукой трубку и нежно сказал:
— Он будет свободен сегодня днем.
Я тоже был свободен сегодня днем.
Он проводил меня до самых дверей. Он не положил мне на плечо руку, потому что я был на три дюйма выше его, но сделал все остальное, чтобы я почувствовал себя Великим Стариком Кеннебека.
— Между нами, Билли Келлер очень высокопоставленный человек. Не поймите неправильно… Он так же демократичен, как вы или я. Но, понимаете, такой Вождь, как Джо Макс, со всеми его обязанностями и заботами, не может каждому уделить столько времени, сколько ему хотелось бы. Опирается на несколько избранных. — Уолкер показал мне скрещенные пальцы. — Билл Келлер прямо Оттуда! — Он похлопал меня по спине.
«Старик Майсел» вышел, расправив плечи, окрыленный Чувством Предназначения.
Я не думал, что они организуют за мной слежку, да и не слишком заботился об этом. У них был мой адрес, и они могли бы вынюхать все, что захотели. Остаток утра я пробродил по городу. Угостил себя ленчем, не помню где, и перевел дух в Центральном зоопарке. Мартовский день был, как принявшая ванну девушка — прохладный, нежный и готовый на проказы. Теперь я способен реагировать и на такие вещи. Мы почти люди, Дрозма, но как понять, что тот кого любишь, может оказаться твоим злейшим врагом?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
