– Ты Кейли? – обратилась к нему женщина. На ней была простая, но дорогая с виду шаль, а ее яркие голубые глаза и белые волосы поразили его. Коренастый седоволосый мужчина рядом с ней был одет не хуже, в красивый зеленый плащ и тунику. В руках он держал кожаный мешок.
– Да, – ответил Кейли.
– Мы пришли помочь, – объявил мужчина; у него оказалась очень правильная речь. – Мы врачи, хорошо знаем разные травы…
Кейли уже слышал об этой паре – они жили на одном из верхних, самых дорогих и престижных уровней Виллджамура, но не отказывали в помощи нуждающимся – ни кейвсайдерам, ни беженцам. Кейли застеснялся, но тут же вспомнил уроки Шалев.
– Вы как нельзя кстати, – буркнул он. – Положение аховое.
– Тогда мы начнем. – И они тут же принялись перевязывать раны: и открытые, и следы обморожений.
Кругом воняло. Наклонившись к светловолосой женщине, он шепнул:
– Я оставлю вас здесь – надо принести воды.
– Хорошо, – ответила она и добавила: – Брат.
И он ушел, чувствуя себя дураком, оттого что не решился спросить ее имя.
В темноте одной из спален он собрал людей и предложил наладить систему подачи воды прямо из гавани, очищая ее при помощи реликвий. Люди занялись делом, а Кейли гордился тем, что на его предложение обратили внимание. Он поглядел вслед своим, потом стал наблюдать суету между казармами, где взад и вперед ходили люди, разнося припасы, как вдруг ощутил на своем плече чью-то руку.
Это была Шалев. Она сияла. Он так разнервничался, что даже не знал, что сказать.
– Как все прошло, брат? – спросила она с сильным акцентом.
– Хорошо, – выдавил он. – Лучше, чем мы ожидали. А у вас как?
– Сносно, – ответила она, с гордостью наблюдая суету вокруг казарм. – Один из щитов невидимости подвел, сбежалась стража, но мы с ними… разобрались.
– А Рыцарей не было? – с замиранием сердца спросил он.
Шалев покачала головой.
– Мы выставили для них ложные приманки – мелкие происшествия на другом краю города.
– Вот это да, леди Шалев, ты все спланировала, – отвечал Кейли.
– Сестра, – поправила она. – Никаких титулов. Элиты кругом и так хватает. По-моему, эти Рыцари даже не заподозрили, что здесь что-то происходит. Как личности они для меня не проблема. Как группа – как символ – они лишь воплощают надежды населения. Они просто политическое ухищрение – в отличие от нас у них нет сущности.
Глава девятнадцатая
Наутро, вернувшись в свою резиденцию на вершине утеса, Рыцари выясняли отношения. Лан хотелось наорать на старую костлявую культистку, стоявшую перед ней, но она сдерживалась, оставаясь спокойной внешне. У женщины была обвисшая кожа и мешки под глазами – признаки нелегкой жизни. Следователь Фулкром с листком «Народного обозревателя» в кармане шагал взад и вперед у нее за спиной, слушая ее рассказ о том, что случилось в приюте, и внутренне морщился от каждого ее слова, хотя и не подавал виду. Ферор стоял в отдалении, делая вид, будто ничего не записывает, и с плохо скрытым презрением разглядывал культистку.
– Значит, – бросил ей Вулдон, – вы просто бросили их, и все.
Эксперимент потерпел неудачу: в лаборатории под самой крышей вспыхнул пожар, но никто не знал почему. Полагали, что горючие субстанции могли вырваться из какой-нибудь реликвии и, убив дежурного культиста, впитаться в дощатый пол, отчего и начался пожар. Необыкновенно горючая жидкость в считаные мгновения погрузила в пламя все верхние этажи, так что культисты успели только эвакуироваться сами.
– Не совсем, – отвечала ему старая культистка. – Мы пытались спасти кое-кого, но мы не знали, сколько у нас времени.
– Пожар был не слишком сильным, – заявил Вулдон. – Так что ваше горючее вещество вряд ли было таким активным, как ты говоришь. А сбежали вы просто потому, что вы трусы, сбежали и бросили всю свою магию.
– Это не магия, – отвечала культистка. – Это исследования.
– Поменьше бы таких исследований, – проворчал Вулдон. – И давно вы превращаете людей в зомби?
– Без наших исследований, – отвечала культистка, – не было бы ваших суперсил. Это место было организовано для изучения различных способностей, которыми можно было бы снабдить Рыцарей – то есть вас. Не будь его и наших экспериментов, не было бы и вас. Таким образом, вред для них – благо для вас и для города.
За ее спиной Ферор прикрыл глаза и несколько раз медленно кивнул.
«Если бы я уже не чувствовала себя виноватой в своем положении…»
Вулдон сделал шаг к культистке.
– Ах ты, лживая старая с…
– Тише, Вулдон. – Фулкром поспешил встать между ними, пока дело не зашло слишком далеко.
Наконец Ферор и старая культистка оставили их наедине с чувством вины. Лан казалось, что она уже никогда больше не сможет заниматься своим делом.
Вулдон и Тейн пошли в город, чтобы там забыть свою беду, и, едва за ними захлопнулась дверь, Лан схватила Фулкрома за рукав и заявила:
– Все, хватит с меня, я выхожу.
– Погоди, пойдем лучше выпьем, – сказал он. – Я как раз знаю подходящее местечко.
– Нет, – отрезала она, – я больше не хочу быть Рыцарем.
– Понимаю, – спокойно ответил он. – Все равно, давай сначала выпьем.
Где-то между первым и вторым завтраком – время относительного затишья в городских бистро – Лан и Фулкром нырнули в одно из них, спасаясь от сильного снегопада.
На верхних уровнях Виллджамура выпивать в этот час могли лишь те, у кого не было работы, зато было много денег. То есть удалившиеся от дел землевладельцы, военные пенсионеры или юнцы, проматывающие состояния родителей.
Бистро оказалось старомодным заведением с интерьером из дерева и металла, каких уже почти не осталось в Виллджамуре; его книжные полки, тяжелые столы, растения в горшках, топившийся дровами камин и свечи совершенно очаровали Лан. Три старика в хороших костюмах сидели за столом у витражного окна и молчали, а рыжеволосая девушка за стойкой мыла стаканы после утреннего наплыва посетителей.
– Я часто прихожу сюда, когда мне надо подумать. – Фулкром приподнял фалды своей туники и сел.
Лан опустилась на стул напротив, запахнув теплый черный плащ, чтобы скрыть форму. Ей не хотелось сейчас привлекать к себе внимание – люди уже дважды подходили к ней на улице, и каждый раз она вежливо улыбалась в ответ и проходила мимо. Официантка подошла к ним взять заказ. В этом бистро было так тепло и уютно, что Лан расслабилась и почувствовала, что готова к откровенному разговору.
– Я не гожусь для такой работы, – начала она. – Найди кого-нибудь, кто справится лучше. Наша группа… мы совсем не то, чего я ожидала. Я не хочу быть простым орудием в руках императора, даже если он пользуется им для того, чтобы создать у людей ощущение безопасности. – И она рассказала ему о чувстве беспомощности, которое испытала прошлой ночью в горящем приюте.
– Лан, хватит жалеть себя, – ответил Фулкром. – Тебе дали отличный шанс. Не трать время на гнев и обиды.
– Да ты хотя бы представляешь, – сорвалась она, – через что я прошла в жизни?
– Не стану делать вид, будто чувствую твою боль, но твое досье я читал. И я в курсе твоих секретов, если ты об этом.
Она откинулась на спинку стула, обезоруженная невысказанной угрозой разоблачения. Любой намек на такую возможность действовал на нее как пощечина.
Фулкром подался вперед и сжал ее ладонь в своей. Его темная румелья кожа была толстой и шероховатой на ощупь, но почему-то от его прикосновения она почувствовала себя особенно женственной, и ей стало так приятно, что она даже прогнала невесть откуда взявшееся чувство вины.
– Извини меня, – сказал он. – Слушай, не беспокойся, я ничего никому не скажу – что было, то прошло, и ни к чему ворошить старое, так я считаю. – Его голос стал очень нежным. – Твою тайну могут разоблачить либо культисты, либо сам император и его агенты. Иными словами, у тебя нет выбора. Тебе дали шанс, дали работу, и тебе остается только воспользоваться и тем и другим.
«Что ты на самом деле обо мне думаешь?» – вдруг захотелось ей спросить. В этот момент Лан чувствовала себя уязвимой и несчастной, как никогда. Она вздохнула.
Официантка принесла их заказ и ушла.
– Я о себе-то едва могу позаботиться, не говоря уже о других. Просто я не гожусь в героини.
– А придется стать ею, – ответил Фулкром. – Потому что ты нужна этому городу.
Она задумалась над его словами.
– Я всего боюсь. Боюсь опасностей, боюсь оступиться, упасть и умереть. А еще меня пугает то, что ты так много обо мне знаешь, и… ну, в общем, что ты обо мне думаешь? – Последние слова она произнесла шепотом, окинув взглядом окружающие столики, – вдруг кто-нибудь подслушивает. – Мне нужно знать, я для тебя настоящая или нет? Мое прошлое влияет на твое отношение ко мне?
Фулкром терпеливо вздохнул.
– Мир не черно-белый, это я знаю точно. В нем есть женственные мужчины и мужеподобные женщины, а также большое количество промежуточных вариантов. Мне понятно, почему ты беспокоишься. Но честное слово, у тебя нет для этого никаких причин.
