«Тавтология», — закатила глаза.
— Последний ряд, полупустой зал… — продолжал разглагольствовать, а затем закинул руку на мое плечо, и мы пошли на выход. А внизу по-прежнему сидели старушки, на этот раз глядя на нас с таким подозрением, будто мы занимались ничем иным, как непотребствами. Но сейчас меня это уже не волновало. Слишком уж я была воодушевлена.
Мои первые настоящие отношения.
Аж не верится.
Глава 26
Несмотря на то, что проводить время с Глебом мне нравилось, возвращаться в его квартиру я отказалась. Но была благодарна, что он показал мне ее. С его стороны это было не просто шагом навстречу, а открытием чего-то личного. И я это ценила.
— По домам? — спросил после фильма Глеб, когда мы выходили из зала.
Я похлопала себя по щекам и осоловелым взглядом оглянулась вокруг. Было уже поздно, так что кроме нас народу почти не было.
— Точнее, по общажным комнатам, — парень сморщился.
Ему явно было не по душе наше временное жилище.
«Каждый по своим комнатам! Мне реально сегодня нужно подготовиться к занятиям».
Я не лукавила, но немного не договаривала. Очень сильно хотела побыть наедине с собой и обдумать всё произошедшее. Дни наваливались на меня, наслаиваясь друг на друга, не давая мне времени на передышку.
Пока же я прятала глаза, пока мы ехали по дороге в общагу. Губы мои опухли после долгих поцелуев, и я старалась трогать их лишь украдкой, чтобы Глеб не догадался о моих крамольных мыслях.
— Вместе в школу пойдем? — крайний вопрос от Демидова, когда мы оказались около моей двери.
Я качнула головой, чтобы не испытывать судьбу, и ускользнула внутрь, прижимая верхнюю губу к нижней. Когда дверь захлопнулась, прислонилась к ней и выдохнула, чувствуя, как тело покидает напряжение. Вот только сколько бы я ни смотрела в тетрадь, не могла сосредоточиться на учебе, буквы плыли перед глазами, так что я легла спать.
Но утром мое пробуждение не было спокойным. Первым, что я увидела на телефоне, ссылку. Перешла по ней и сразу же подорвалась с постели, чувствуя, как от увиденного у меня бешено заколотилось сердце.
На видео, опубликованном в сети, были я и Алиса. Та некрасивая сцена, которая произошла вчера днем.
Я не могла оторвать взгляд от экрана, ощущая тремор рук и испарину, проступившую на теле. Первое, что почувствовала — неловкость.
«Ты ничтожество! Скажу отцу, чтобы сдал тебя в психушку. Таким ущербным там и место!»
Покраснела от стыда, читая субтитры к видео, где Алиса выкрикивала ругательства в ходе нашей драки. Долго не решалась прочитать комментарии, но от неведения тряслась еще сильнее. Пролистала по экрану вниз и выдохнула, приступив к чтению.
«Да уж, бедная девчонка, не хотела бы я иметь такую злобную сестрицу».
«И Топорков еще баллотируется, представляете? В городе порядок собрался наводить. Не смешите, ему бы в своей семье разобраться, ничтожество, а не отец».
«Топорков — аморальный тип. Привел любовницу в дом умершей жены, еще и дочку. Прям история про золушку, не иначе. Фу, а не мужик».
Несмотря на то, что меня жалели, а не хейтили, как Алису, после душа я еще долго стояла около двери, не желая выходить из комнаты.
Телефон разрывался от сообщений, которые я не решалась открывать. Звонки от неизвестных номеров также игнорировала, точно зная, что это коршуны из СМИ, которые пока не в курсе о моем недуге.
Время близилось к восьми утра, так что я решилась и практически выбежала из комнаты, надеясь, что все ученики уже в школе, в своих кабинетах. Но до собственного мне дойти было не суждено. Около ворот меня ждал обеспокоенный Степан. Судя по его взгляду и напряженным плечам, дело не терпит отлагательств. Увидев меня, он резко открыл заднюю дверь, так что мне пришлось сменить траекторию и сесть внутрь салона.
Всё семейство было в сборе. Казалось, стояла не просто тишина, а гробовая, настолько у отца было суровое выражение лица. Лицо Лили походило на восковую маску, но глаза выдавали лихорадочный блеск и гнев, который проступал всякий раз, когда она смотрела на дочь. Алиса же безучастно сидела в кресле, глядя на пол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отец стоял около спинки дивана и тяжело дышал, стискивая переносицу, и первой заговорила его жена.
— Домработница уволена, Миш. Я же говорила, давно следовало полностью сменить персонал. Если бы…
Она не договорила, отец резко поднял руку и пресек ее речь одним взмахом ладони.
— Насчет драки я уже всё сказал. Сюда едет директор моей пиар-кампании, у него есть идея, как всё исправить, так что на сегодня вы все будете улыбаться и смотреть друг на друга участливо, всем ясно? — он прорычал, обводя всех нас агрессивным взглядом.
В глазах его лопнули капилляры, так что выглядел он более устрашающе, чем обычно. Кивнули все, кроме меня, но никто не обратил на это внимания.
— Хорошо, как скажешь, Миш, — Лиля даже скрестила на груди руки. — Будем делать всё для имиджа. Алиса тебя больше не подведет.
После этих слова снова кинула злобный взгляд на дочь. На меня пока обращали мало внимания, но я понимала, почему. Хейтили в сети именно Алису, не меня, я здесь выступала в роли жертвы, той самой золушки, в роли которой меня воспринимало общество.
В этот момент все вдруг встрепенулись и подняли головы, вглядываясь мне за спину, и еще до того, как в поле моего зрения попал Стаханцев, я уже знала, что пришел глава пиар-кампании отца. Он поздоровался с ним, протягивая ладонь, затем кивнул и нам. Вид у него был донельзя обеспокоенный, отчего у меня засвербело в позвоночнике, словно сегодняшняя статья в интернете была лишь началом.
Игорь Стаханцев— У нас проблема, — произнес, сразу переходя к делу.
Всё семейство Топорковых, находящееся напротив, еще не понимало, что неполадки в семье серьезно отражаются на политической карьере Михаила.
— Мы в курсе, Игорь, — раздраженно ответил кандидат в мэры. — Поэтому мы все собрались и ждем тебя. Девочки сделают всё, что скажешь.
Последнее мужчина произнес с нажимом, в голосе чувствовалась сталь.
— Да нет, ты не понял, — Игорь качнул головой. — Вышла новая статья, и скандал лишь набирает обороты. Вы еще не видели ссылку, которую я вам прислал?
Все уткнулись в телефоны, так что вскоре в гостиной разразилась брань хозяина дома. Он стиснул кулаки и ударил одним по спинке дивана, отчего его жена вздрогнула и глянула на него со страхом.
Злиться было на что. Появились новые разоблачающие видео, где сравнивали гардероб двух сестер. И снова люди обвиняли Топоркова в предвзятом отношении по отношению к законной дочери.
— Это полная чушь, Стаханцев. Подадим на них в суд за клевету. Я не обделял ни одну из дочерей, у обоих карты с внушительными суммами. Черт!
Голос главы дома звучал уверенно и зло, словно его оскорбляло подобное недоверие в предвзятости. Топорков и правда считал, что контролировал всё, что происходило в его доме.
Стаханцев прикинул варианты и отрицательно качнул головой.
— Это не даст результата, выборы уже на носу, а судебный процесс будет длиться несколько месяцев.
— Черт, — раздраженно выплюнул нервничающий Топорков, а затем замер и прищурился, прожигая дочерей взглядом.
Лилия, его жена, лихорадочно вращала глазами, силясь что-то придумать, а после вдруг вскочила и воскликнула.
— Нам просто нужно записать другое видео, Миш. Показать, что и у Нины, и у нашей Алисочки у обоих всё самое лучшее.
Стаханцев еле удержался, чтобы не вздернуть бровь. Уже по одной этой фразе ясно, что отношение отнюдь не одинаковое. Но он был бы не профи, если бы позволил себе ненужные эмоции в рабочей ситуации.
Нахмурился и забарабанил пальцами по спинке стула. Взъерошил волосы и, наконец, кивнул.
