— Да, вы правы, это немного сбавит градус агрессии в вашу сторону. Главное, дотянуть до выборов, сгладить острые углы и вернуть голоса избирателей.
Губы Нины в момент его речи изогнулись, и Игорь прищурился, думая, что запись, возможно, будет осложнена строптивостью дочерей Топоркова, которые не ладили, и это было очевидно невооруженным взглядом.
— Хоть где-то пригодились твои траты, Нина, — сурово подметил Топорков. — Пусть все видят, что я выделял вам одинаковые финансовые средства.
Стаханцев ослабил галстук, но взгляд с девчонки не сводил. Нина сидела с покерфейсом, однако скрыть боль в глазах не могла. Ему не понравилось только одно. К взгляду добавилась эмоция, которой раньше Стаханцев у нее не видел. Озлобленность. Ярость отвергнутого стаей щенка. Ему было жаль ее, ведь она попала в эту ситуацию из-за глупого и несчастного стечения обстоятельств, но он отвернулся и написал помощнице, чтобы она договорилась о съемках. Работа есть работа. За нее ему и платят.
Игорь немного поразмышлял, поизучал домочадцев и пришел к единственно верному выводу.
— Думаю, будет лучше, если упор будет не на покупки и траты, а на взаимоотношения в семье. Уют, доброжелательность, равное отношение к дочерям.
— Отлично! — хлопнула в ладоши Лилия и встала, демонстрируя радость и облегчение. — Это вообще без проблем. Когда начнем? Так, я пойду проинструктирую прислугу, чтобы не мешались и много не разговаривали.
Топорков сурово глянул на дочерей, после чего они несколько раз обсудили линию поведения. К моменту возвращения хозяйки дома, те сидели, как шелковые, так что послушно ушли за Лилией, воодушевленной тем, что ее покажут по ТВ.
Когда подъехала съемочная команда из местного телеканала, всё семейство было одето в похожие цвета одежды, но Стаханцев ничего говорить не стал, хотя это определенно было лишним. Он особо не вникал, как именно Топорков добился от дочерей послушания, но они обе выдавливали из себя улыбки.
— С вами Дарья Левенчук, и сегодня мы будем гостями в доме Михаила Топоркова, кандидата в мэры нашего города, и его замечательной семьи. Итак, представьтесь, пожалуйста.
Девица, которая была ведущей передачи, отчего-то сразу не понравилась Стаханцеву. Скользкая какая-то, что ли. Ничем иным неприятное ощущение в груди он объяснить не мог. Нехорошее предчувствие не покидало во время всего эфира, но он гнал мысли куда подальше, хотя ранее интуиция его никогда не подводила. Но в этот раз он списывал свой негатив на рыжий цвет волос ведущей. Особо нелюбимый им.
— А это наша оранжерея, здесь мы любим по выходным… — донесся до него голос Топорковой.
Всё время эфира говорила в основном Лилия, перетягивая внимание на себя, и до определенного момента это всем было на руку. На очередной вопрос про дочерей и их драку, она тяжело вздохнула и развела руками:
— Девочки ладят по большей части, но сами понимаете, девочки такие девочки, слишком эмоциональные создания. То тушь не поделят, то помаду, вы и сами должны осознавать, какая это большая ответственность — воспитывать подростков.
Девушка, которая брала интервью, вдруг странно улыбнулась и задала следующий вопрос не по плану.
— У меня нет детей, но труд настоящей матери — неоценим, с этим соглашусь.
Лилия не услышала легкой иронии в голосе. Не дав никому передышки, ведущая продолжила напирать:
— Вы уже видели разоблачающие посты в интернете? Люди в нашем городе такие дотошные, так что скрыть в наше время что-то практически невозможно. Как вы прокомментируете тот факт, что…
Топорков нервно промокнул салфеткой шею, а Лиля напряглась и вдруг опередила речь интервьюера.
— Ох, мы не хотели афишировать недуг Нины, но раз уж всё всплыло…
Воцарилась тишина. Девица из СМИ замолчала, так и не договорив, переглянулась с оператором, после чего камера направилась на Нину, лицо которой стало пунцовым от подобного внимания.
Михаил, пользуясь тем, что на него не смотрят, стиснул челюсти и жестко схватил жену за кисть и сжал ее, да так сильно, что, казалось, на ее коже проступят синяки. Он что-то процедил ей на ухо, и та побледнела, но вернуть слова вспять уже было невозможно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поскольку Нина говорить не могла, девица обратилась к другой сестре.
— Скажите, Алиса, как вы можете объяснить этот пост?
Та растерялась от того, что ей в лицо тычут микрофоном, но скользнула взглядом по экрану телефона и покраснела.
Стаханцев сжал переносицу, чувствуя, что это последний раз, когда он руководит политической пиар-кампанией. Будь это запись, всё можно было бы прервать без объяснений, но семейство Топорковых согласилось на прямой эфир, так что у него были связаны руки.
— А что здесь объяснять? Это мои сумки.
Алиса еще не понимала, к чему ведет ведущая канала, и опыта в подобном у нее не было, а вот у Лили начали в панике сужаться зрачки.
— То есть вы подтверждаете, что пользовались карточкой на имя Нины, как и говорится тут, верно?
— Д-да, н-но… Папина же карточка…
Стаханцев стиснул челюсти, держась изо всех сил, чтобы не рвать на себе волосы здесь и сейчас. Ситуация принимала нежелательный оборот, которого он надеялся избежать.
— То есть вы воспользовались недугом сводной сестры и отобрали у нее карманные деньги?
— Н-нет, она… она мне сама подарила сумочки, — наконец, выкрутилась Алиса и ткнула пальцем на Нину. — У нас хорошие отношения, так что мы дарим друг другу периодически вот такие презенты.
Стаханцев выдохнул, чувствуя, как напряжение покидает тело, но зря расслабился.
— И что же вы подарили Нине в таком случае? — ведущая никак не унималась. Но ответа она не ждала, сразу же продолжила. — Пятнадцать минут назад вышло интервью с одной из подруг Нины, так вот она утверждает обратное. Что вы и ваша мать Лилия издевались над Ниной, желая избавиться от нее всеми способами, ведь она нежелательная помеха в получении денег покойной Валентины Ждановой. Нина — единственная наследница состояния, и лишь до ее совершеннолетия активами может распоряжаться Михаил Топорков. Вы это подтверждаете?
— Ч-что?
Все вокруг встрепенулись.
— Что вы несете? Обвиняете нас в таких ужасных вещах? — воскликнула Лилия, и в этот раз Стаханцеву не пришлось притворяться, что он ей верит. Она и правда была искренне возмущена. Пусть женщина была падкой на деньги и хитрой, но убийцей — вряд ли.
— Тогда как вы объясните результаты осмотра Нины Ждановой у самого квалифицированного сурдолога страны? Его вердикт — тугоухость Нины можно вылечить. Скажите, вы этим занимаетесь?
Вопрос был не в бровь, а в глаз. Стаханцев стиснул кулаки, понимая, что интуиция его не подвела. Эта девица лишь сделала вид, что удивилась новости про глухоту Нины, а сама всё это время была осведомлена куда лучше него, что не могло не злить.
— Вы ошибаетесь, — взяла на себя слово Лилия. — Мы показывали Нину лучшим врачам, и их вердикт однозначен. Лечению ее тугоухость не поддается.
— Или вам так удобно, верно? Сколько вы заплатили врачам за диагноз? Мне любопытно, — ведущая Дарья вела себя, словно прожженная акула, ею она и была, впрочем.
— Нина — моя дочь, и как вы смеете даже предполагать, что будь ее недуг излечим, я бы не приложил к этому усилий? — наконец, присоединился к разговору Топорков, чье лицо напоминало вареного рака, до того он был зол и напряжен.
— Ну вы же приложили усилия, чтобы поменять ей фамилию на Жданову, разве нет?
После этого вопроса все замерли, и у Топоркова окончательно лопнуло терпение. Михаил вскочил и начал отбирать камеру у оператора, Нина встала, непонимающе глядя на ведущую, а вот Алиса посмотрела на побледневшую мать. Брови Стаханцева улетели вверх, так как о подобном он в курсе не был.
Лилия закричала, вызывая охрану, так как у Топоркова сорвало крышу. Он затеял драку с оператором, но ведущая достала смартфон и стала снимать происходящее на телефон.
Игорю бы вмешаться, как-то спасти ситуацию, но даже он понимал, что скандал не избежать. И Топоркову кресла мэра более не видать.
