Статья завершается словами: «Таким образом, к 2010-2015 гг. мы должны иметь флот в составе около 300 — 320 современных боевых кораблей (до 95 подводных лодок, до 95-100 крупных надводных кораблей и до 120-130 боевых катеров и кораблей прибрежной зоны), что в три раза меньше по количеству, чем их было в 1990 г., но в 2,5-3 раза больше по их суммарном боевому потенциалу для ведения операций на море. Это позволит ВМФ поддерживать примерный паритет сил с группировками ВМС США, НАТО, других стран и блоков ХХI века а основных операционных морских зонах и регионах, надежно решать задачи предотвращения вооруженных конфликтов с морских направлений, поддерживать мир и стабильность на морях.»
Тема развития Вооруженных Сил России после распада СССР, и военно-морских сил в частности, — тема требующая отдельного освещения. Прежде всего необходимо иметь в виду, что дееспособные вооруженные силы может содержать только нравственно здоровое общество, поддерживающее высокий образовательный и научный статус и имеющее здоровую экономику. Этими качествами Россия сейчас не обладает. Кроме того разрушилась инфраструктура базирования и освещения обстановки всех родов войск, а военно-морского флота и прочих сил флота в особенности. Сверх того тяготы военно-морского флота усугублены разрушением инфраструктуры судостроительной промышленности, по какой причине даже чисто технически в настоящее время Россия не в состоянии возобновить строительство всех тех классов кораблей, которые мог строить СССР в целом, не говоря уж о том, чтобы возобновить на современном уровне цикличное выполнение кораблестроительных программ полного профиля (разработка требований и заданий на проектирование — проектирование — строительство — эксплуатация — утилизация).
Но и в СССР вредительство и глупость Н.С.Хрущева и двух последних главкомов Горшкова и Чернавина воспрепятствовали строительству полноценных авианосцев водоизмещением не менее 80 тыс. тонн с катапультным взлетом самолетов и палубными самолетами освещения обстановки и выдачи целеуказания.
Без палубных самолетов освещения обстановки и выдачи целеуказания корабль может действовать только в оперативной зоне своего флота в тесном взаимодействии с береговой авиацией, чьи самолеты освещения обстановки и целеуказания должны обеспечивать управление палубной авиацией. Кроме того катапультный взлет — средство увеличения полезной полетной нагрузки даже для тех самолетов, что способны к самостоятельному взлету с трамплина.
То есть эффективность авиагруппы после катапультного взлета всегда предопределено выше, чем после трамплинного, конечно если она искусственно не сдерживается глупостью преимущественно берегового кабинетного начальства стремящегося доказать обратное [68]. Но мало того, трамплин сжирает до 70 метров длины полетной палубы корабля, чем снижает боевую эффективность системы “корабль + самолеты на его борту”, поскольку наличие трамплина либо нарушает цикличность формирования и боевого дежурства авиагрупп из-за невозможности парковки самолетов на покатой горе в носовой части, либо при поддержании цикличности сокращается численность авиагрупп за счет сокращения полезной площади полетной палубы и изменения маршрутов перемещения по ней авиационной техники при массовом её использовании.
Необходимо отдавать себе отчет и в том, что авианосец водоизмещением менее 80 тыс. тонн просто по свойственным ему параметрам качки не способен в северных и других штормовых районах обеспечить базирование палубной авиации с параметрами безопасности взлета и посадки близкими к параметрам безопасности на тихой воде. При волнении более 6 баллов (почти вся зима в Северной Атлантике) аварийность на авианосце водоизмещением около 50 тыс. тонн будет на порядок на два выше чем на 80 тысячном только по причине несколько больших размахов килевой качки, не поддающейся принудительному успокоению в отличие от бортовой качки.
По названным причинам ТАКРЫ типа “Киев” — “Кузнецов” [69] вообще не следовало строить: они не противовес и не альтернатива авианосцам США. Они могут быть использованы только в операциях против флотов и территорий третьих стран самостоятельно при заведомом нейтралитете США, либо же под прикрытием их действий флотом США.
Возобновлять строительство авианесущих кораблей “контроля моря”, как то предлагают авторы статьи “ВМФ в обеспечении безопасности России”, не следует, даже если бы это было технологически возможно. Реально же доставшийся в наследство России от СССР недостроенный атомный ракетный крейсер “Петр Великий” [70] по завершении десятилетнего строительства (столь длительного из-за расстройства финансов страны её же правительствами) в первом же плавании потерпел аварию: разрыв паропровода в машинном отделении с человеческими жертвами.
Есть и другие ущербные военно-технические решения, которые несут в себе корабли горшковского периода и от которых свободны корабли США, хотя тем свойственны другие недостатки.
Кроме того глупость Горшкова [71] в течение двадцати лет поддерживала строительство несуразных подводных лодок, в проектах которых в жертву рекордным скоростям полного подводного хода приносилась скрытность и надежность. В результате по данным открытой печати, к началу перестройки американцы качественно лидировали в шумности подводных лодок [72], в то время, как наши главные конструктора Спасский, Ковалев пытались доказать в то время паритет качества и преступно не предпринимали никаких мер, к тому чтобы отказаться от тупиковой концепции подводного кораблестроения даже после ухода Горшкова.
Низость культуры проектирования подводных лодок, взращенной академиками Спасским, Ковалевым выражается в том, что в результате разного рода аварий на борту, в мирное время мы потеряли затонувшими в море больше атомных подводных лодок чем США. При этом США не потеряли ни одного стратегического ракетоносца, в то время как один из наших затонул незадолго до встречи в Рейкьявике Горбачева и Рейгана. Таковы были итоги к моменту распада СССР.
Но эта культура проектирования не заменилась альтернативной ей культурой и в годы реформ, поскольку после всех этих аварий их руководители проектирования не были отстранены от должностей, не было проведено никакой ревизии и экспертизы их конструкторского наследия и реорганизации проектно-конструкторских бюро на осуществление новых идей, несомых другими людьми. Корпоративно-клановые интересы “научной элиты” возобладали над смыслом дела.
Кроме того в самой системе проектирования не благополучно обстояло дело и с информационной безопасностью: в американской военно-морской печати публиковались якобы гипотетические материалы о советских проектах, но некоторые конкретные данные приводившиеся в этих материалах, можно было получить только в стенах КБ, НИИ и заводов, поскольку лодки строятся в закрытых эллингах и анализ фотографий со спутников для такого рода экспертизы бесполезен.
Но многое в проектах говорило и о том, что в условиях кумовства, клановости проектно-конструкторских работ, низкой культуры проектирования, круговой поруки и безответственности нарушалась и оборотная к секретности сторона информационной безопасности: в проекты можно было внедрить и рекомендации из-за рубежа, подрывающие характеристики новых кораблей; делалось это под видом внедрения экзотических технических новшеств, якобы способных обеспечить резкий рост тактико-технических характеристик кораблей. Так по действительно независимым экспертным оценкам некоторые “странности” в проекте “Комсомольца” и в обеспечении его эксплуатации — породили обстоятельства, приведшие к гибели корабля, людей и экологическим проблемам, но после того, как судя по всему, американцы решили некоторые свои проблемы, и эта лодка стала им не нужна.
Обращаться по этим вопросам в государственные органы нынешнего режима бесполезно, поскольку в них предпочитают работать с бумагами, циркулирующими в контурах официальной номенклатуры должностей и распределения обязанностей не между людьми, а между клетками в штатном расписании.
После этого освещения обстановки в теории ВМФ и реальной жизни можно перейти к сообщению “Известий” от 25 октября о закладке в Северодвинске стратегического подводного ракетоносца “Юрий Долгорукий”. Видимо Свыше союз Чубайса и Лужкова был неугоден, поскольку с первой попытки торжественная закладка корабля из-за непогоды в Архангельском аэропорту не состоялась.
По поводу же возобновления строительства АПЛ в России после распада СССР “Известия” сообщают: «… Головной корабль, который открывает новую серию под названием “Борей” (…) Атомоход похож по своим обводам (…) на нашу знаменитую серию ракетных атомных лодок класса “Дельта-4, 3, 1” по натовской классификации. (…) Превзойдет он предшественников по важнейшим боевым показателям: скрытности, то есть по гидроакустическим шумам (они у “Долгорукого” будут значительно ниже), по длине инверсионного следа, тепловым показателям, а также по способности преодолевать противолодочные рубежи и противостоять атакам надводных кораблей и субмарин. Специалисты знают, что это важнейшие качества: они означают, что подводный корабль может много раньше чем противник, услышать и увидеть его своими приборами, раньше провести необходимые маневры и выполнить боевую задачу.»
