— Со временем полюбите.
— Не думаю. Внутренний голос подсказывает мне — вряд ли.
Герберт обернулся к ней лицом. На смену обиде и досаде пришла злость.
— Это все женские капризы, мисс Морленд. Мои сестры тоже страдают этим недостатком. Они часто меняют свои решения, а потом со слезами признаются в своей неправоте. — Он одернул сюртук и, вскинув голову, надменно произнес: — Я даю вам три дня на размышления. О своем окончательном решении сообщите мне в записке. Это избавит нас обоих от мучительных объяснений.
— Мистер Трамбл, поверьте, это лишнее…
— Итак, три дня. Слышите? Надеюсь, взвесив все как следует, вы оцените преимущества нашего брака. Я добрый человек, мисс Морленд. Обещаю, что в дальнейшем после женитьбы не стану укорять вас за столь неожиданную переменчивость ваших желаний.
Он неловко поклонился и быстро вышел.
Хейли замерла в растерянности. Все вышло не так, как она рассчитывала. Герберт не стал спорить, возмущаться, устраивать сцену, а попытался сохранить все, как было раньше. Впрочем, она надеялась, что со временем он поймет, что между ними все кончено, и смирится с неизбежным.
А тем временем у нее есть в запасе три дня. Три дня блаженной нерешительности, можно отложить на потом разговор с отцом, забыть на время об их финансовых затруднениях и просто ждать.
— Мисс! — Голос горничной вывел Хейли из задумчивости. — Мисс, вас спрашивает отец. Сегодня утром он чувствует себя неважно.
Хейли со вздохом встала — как же она устала! Больше всего ей хотелось побыть одной и отдохнуть, а вместо этого надо было идти к отцу, мучающемуся от похмелья, и выслушивать его надоевшие жалобы.
— Сейчас подойду, Эмили. Передай ему.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, Хейли вошла в спальню отца. Несмотря на то что уже был полдень, в спальне было темно. Окна были плотно закрыты гардинами. Из глубины доносились жалобные стоны отца.
— Папа, тебе помочь?
— Угу! Похороните меня поскорее… Нет больше сил так мучиться.
Хейли улыбнулась и, наклонившись над тумбочкой возле кровати, зажгла лампу.
— Погаси немедленно. Свет режет глаза, а голова так и раскалывается.
— Не говори глупостей. — Она намочила полотенце и положила его на горячий лоб отца. — Сейчас тебе станет легче.
С благодарностью взглянув на нее, он опять принялся ворчать и жаловаться:
— Какого же я вчера свалял дурака. Зачем я пил вместе с мистером Хоуком?
— Мистер Хоук не пьет. — Хейли удивилась, услышав знакомее имя.
— Да, да, верно. Несчастный он человек, — сказал отец. — Быть лишенным такого утешения в этой мерзкой жизни. Да, ему можно лишь посочувствовать.
— Папа, вряд ли мистер Хоук жалеет о том, что не пьет. Что касается сочувствия, то жалеть надо не его, а тебя.
— Не смейся надо мной! — напыщенно произнес Морленд. — Может быть, это мои последние часы на этой грешной земле.
— Папа, никто еще не умирал от похмелья. — Хейли улыбнулась. — Если только несчастного не удушат родные, разозленные тем, что он опять нарушил слово и набрался больше, чем следует.
Лорд Морленд надул губы, словно обиженный ребенок.
— Как ты жестока! — Его голос деланно задрожал. — Я был так одинок на балу. Никому там не было до меня никакого дела. И вот от отчаяния, от горя… Надо же мне было как-то успокоиться.
Хейли устало вздохнула. Любя отца, она прощала ему его слабость. Но в последнее время его дурная привычка, его вечное недовольство и жалобы все сильнее и сильнее раздражали ее.
— Папа, — взяв его за руку, попыталась она успокоить его, — что в тебе больше всего нравилось маме?
Он улыбнулся:
— Сердце, больше всего, по ее словам, она любила мое сердце.
— А теперь?
Улыбка погасла на лице лорда Морленда. Он смутился.
— Теперь?
— Да, теперь. Что сказала бы она, войдя сейчас в комнату и увидев тебя в таком состоянии? Как ты думаешь, ей бы это понравилось?
— Не надо читать мне нотации. Я не мальчик, — сварливым тоном отозвался он.
Слезы навернулись на глаза Хейли.
— Я тоже больше всего люблю твое сердце, папа. И я не собираюсь читать тебе нотации. Я только хочу, чтобы ты перестал вспоминать прошлое и маму в качестве оправдания. Я не хочу, чтобы ты почитал ее память именно таким способом.
Она направилась к дверям. Задержавшись при выходе, она обернулась.
— Ты прав, прошу у тебя прощения. Конечно, ты не мальчик, но и я не твоя мать. Запомни: впредь я буду поступать так, как мне заблагорассудится, и независимо от того, плохо это или хорошо. Предоставляю тебе полную свободу. Живи как хочешь.
Пораженный лорд Морленд привстал на постели. У него едва не отвисла челюсть. Хейли, стоя уже на пороге, закончила:
— Я больше никогда не буду просить тебя отказаться от вина.
Придя к себе, Хейли без сил повалилась на постель. Слишком много переживаний выпало на ее долю за прошедший день и ночь. Более того, она еще не совсем понимала, как далеко она зашла и чем все это может закончиться. Она полюбила и подвергла риску свое будущее, разорвав помолвку с Трамблом. Зато теперь она знала, что такое настоящее счастье. Она была свободна и счастлива.
Более того, она сняла со своих плеч моральную ответственность за отца и сказала ему то, что давно хотела сказать.
Несмотря на отдельные тучки, будущее казалось ей счастливым и радостным. Она представила себя лежащей в объятиях Галена, и на сердце у нее стало тихо и радостно.
«Ну что ж, наконец я узнала, что такое любовь. Теперь я ничего не боюсь. Такое бывает разве лишь во сне. Но если это все мне приснилось, то я не хочу просыпаться».
Глава 13
В очередной раз Гален бросил нетерпеливый взгляд на часы и нервно застучал носком ботинка о тротуар. В который раз он пытался убедить себя, что зря он так поторопился, напрасно назначил встречу с Хейли так быстро после того, что случилось.
Но голос рассудка был бессилен.
Он смотрел на проезжавшие мимо экипажи, на идущих пешеходов, но Хейли не было нигде. Он начинал волноваться все сильнее и сильнее, хотя причины беспокойства были глубже — его мучило чувство вины. Гален обвинял себя в том, что поступил с Хейли не совсем честно. Для того чтобы заглушить голос совести, он напоминал себе о Джоне, которого бросила и забыла ветреная Хейли. Зато теперь она попала к нему в руки. Все шло так, как он предсказывал. Не зря он обо всем рассказал Майклу.
Несмотря на удачу, его мучила непонятная тоска. Желание отомстить за друга не покидало его, но, как это ни странно, жажда мести утратила былую остроту. Вместо этого он все чаще представлял Хейли, которая лежала рядом с ним и в порыве страсти выкрикивала его имя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
