Почти полдня прошли в бесполезных и несущественных переговорах, глупых вопросах и мелких придирках. После такого мельтешения Фиц решил, что уже достаточно наслушался разного бреда, а потому просто отошел на несколько минут, распределил имевшиеся в распоряжении деньги по ровненьким стопочкам и вручил каждому члену комиссии, назвав это простой благодарностью за потраченное время. Наблюдая за его дерганными движениями, Маль чуть было не расхохоталась, но вовремя остановилась, зная о том, что это может сорвать им все планы.
Довольные проделанной «работой» сотрудники управления ушли, оставив им все нужные права.
Маль остановилась в пустом зале – самом большом на первом этаже – и встала возле окна. Фиц подошел к ней и погрузился в многозначительное молчание. Они оба давали себе время отдохнуть и настроиться на предстоящую суету с детьми.
Здание не могло вместить пять тысяч детей, и они знали, что им придется отвозить малышей партиями. Впереди было еще очень много работы.
– Мы станем ходить по тем приютам и договариваться с директорами, чтобы они передали нам этих детей. Скажем, что наш приют специальный, и мы работаем только с детьми определенного возраста. Надо надеяться, что они будут рады избавиться от них. Все без исключения приюты переполнены, – говорила она, глядя сквозь стекло на серую улицу.
– Они отдадут вам детей. Тем более что нести ответственность становится все сложнее с каждым днем, – заверил ее Фиц.
– Ты поедешь в резервацию. Скажешь, что мы готовы. Вернешься с первой колонной, заберете детей и отвезете обратно.
– Карл отвезет, я надеюсь. Он ведь уже знаком со здешними порядками, ему будет просто сориентироваться. И никого красть не придется.
Катастрофа
Они успели отправить уже пять колонн, и это был еще не предел. Оставалось еще три, и они ждали, когда из резервации вернутся машины. Здесь, в городе, они покупали для них топливо. Син и Фиц собирали детей, привозили в дом и оставляли здесь на несколько дней, чтобы они могли отлежаться и привыкнуть друг к другу. Потом их усаживали в машины и доверяли благоразумию Карла и его товарищей. Детей было слишком много, и Маль не успевала к ним привязаться – все казалось правильным, поскольку времени задумываться о смысле своих поступков уже просто не оставалось. Дорога, которую она избрала для поисков лучшей жизни для своей дочери, привела ее гораздо дальше, но теперь, по крайней мере, она знала ответы на некоторые из своих вопросов.
Каждый раз, когда дети уезжали из города, за рулем первой машины сидел Карл. Рядом с ним отправлялся кто-то из них. Чаще всего это были Фиц или Син, поскольку Маль старалась не уезжать из города. День расставания с дочерью стремительно приближался, и она старалась не отходить от нее надолго.
Постепенно собирались дети из других приютов, а «старожилов» готовили к отправке. Это было самое сложное время – привыкшие к слабому подобию заботы малыши не хотели уезжать и часто плакали, а то и вовсе начинали устраивать мятежи. Разбираться с этим приходилось именно ей, и Маль очень уставала. Она покупала в столовых пищу на несколько сотен едоков, следила за чистотой одежды и пыталась поддерживать порядок в помещениях, но ее сил было слишком мало. Проще было в те дни, когда вместе с ней оставалась Син – тогда они вместе боролись с грязью и разбродом, но обычно этого все равно было недостаточно. Нанимать других людей Маль боялась, поскольку был риск, что они разболтают другим об отправках и новых поступлениях. Когда терпеть стало совсем невозможно, она попросила Карла, чтобы он привез из резервации хотя бы двух помощниц. С тех пор управляться с детьми стало значительно проще.
В начале очередной недели она привезла Хельгу в приют, решив, что с этого дня она будет жить среди других детей. Возвращение в круг ровесников было для малышки болезненным и страшным, и Маль пришлось поселиться в приюте вместе с ней.
С каждым днем становилось все страшнее, что их работа покажется другим подозрительной. Даже привыкнув к тому, что в этом городе все уже давно заняты только своими делами, Маль продолжала бояться других людей. Ей было страшно, что они не успеют переправить всех детей, и их работа будет остановлена раньше времени. Отъезд Хельги постоянно отодвигался на следующий раз, поскольку и здесь Маль проявила себя как настоящая трусиха – ей не хотелось прощаться с дочерью, и она находила повод оставить ее. Фиц качал головой, но соглашался, а Син вообще предпочитала ничего не говорить.
Постоянная работа отнимала все время, и они почти перестали разговаривать. У нее едва хватало сил, чтобы поиграть с дочерью. Лишь по ночам она оставляла Хельгу у себя и укладывала спать, рассказывая сказки и целуя ее маленькие ладошки. Это были драгоценные моменты, которыми она пыталась скрасить ужас перед расставанием. Маль знала, что после отъезда Хельги она уже никогда не сможет увидеть ее вновь.
Разбитое на непрерывные заботы и проблемы время летело вперед, не задерживаясь на воспоминания и сантименты. Когда в очередной день Фиц привез к дверям полупустой автобус, Маль поняла, что это последние дети.
Вечером, когда все новосельцы были распределены по комнатам и накормлены, Фиц отвел ее в сторону и мрачно сообщил:
– Это все. Через неделю вернутся машины, и мы рассчитаемся с нашим планом. Хельга должна поехать вместе с ними. Если хочешь, поезжай и ты.
Маль покачала головой:
– Нет. Я попрощаюсь с ней здесь, так будет проще. Ни к чему тянуть с этим, только хуже станет.
Она проплакала всю ночь напролет, а утром поднялась и побрела в сторону кухни, чтобы собрать детям завтрак. Фиц и Син тоже не покидали приют и поэтому уже ждали ее там. Было непривычно видеть их вместе, поскольку за последние недели такого почти не случалось. Теперь они молча следили за ней, не проявляя сочувствия или сострадания и не стараясь дать совет. Их молчаливое понимание было самым драгоценным и прекрасным, и Маль благодарила их в своем сердце, не надеясь когда-нибудь набраться мужества и произнести слова признательности вслух.
С тех пор она стала цепляться за каждую минуту, стараясь посвящать это время дочери. Син взяла на себя большую часть хозяйственных обязанностей, хотя решать по-настоящему серьезные проблемы вроде ушибов, болезней и истерик все равно приходилось Маль. Однако вся грязная и хлопотная часть работы пришлась на долю Син и двух девушек из резервации, чья помощь была просто незаменимой.
Несмотря на это последние пять дней запомнились ей как самое прекрасное время, которое она смогла отдать своему единственному и горячо любимому ребенку. Она каждый день понемногу готовила ее к отъезду, и поначалу казалось, что Хельга действительно понимала ее слова, но когда настал деть сборов и отправки, оказалось, что девочка просто не принимала эти неудобные слова всерьез.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
