– Я и омаров ловил куда больше, особенно в былые дни, – сообщил Расти Максу, остановившись у выхода из комнаты ожидания.
– Ресторан Джорджа Бэнка, – кивнул Макс, может, Расти хоть немного отвлечется от тревожных мыслей о новорожденных внучках.
– Да уж, четырехфунтовая треска и сорокафунтовые омары, – ухмыльнулся Расти. – Ты тоже помнишь эти времена, сынок?
– Конечно, – кивнул Макс.
– А теперь уходим на полторы сотни миль, и все равно, даже с датчиками, что поставил в этом году на сети, не уверен, что наловлю достаточно и расплачусь за судно. – Расти помолчал. – Деньги теперь совсем не те, что раньше, сынок. И уловы не те. Мои ребята не слушают – это, наверно, у них в крови, – но ты-то… ты-то теперь умнее.
– Я такой же, как все.
– Но у тебя есть завод отца, и тебе удалось выйти на международный рынок. Заграница – вот где теперь будущее.
– Да, над этим и работаю, – согласился Макс: они с Джерри все решали, кто из них осенью отправится в, Японию, в командировку, и все откладывали.
– А как с моей дочерью?
– И над этим тоже работаю, сэр. – «Сэр» он добавил как знак искреннего уважения.
– Собираешься на ней жениться? Честно скажу, мне не понравилось, что она провела у тебя ночь. Конечно, Ари взрослая, ей самой решать… но я хочу, чтобы с ней обращались порядочно.
Макс взглянул через всю комнату на Ари: не успела даже причесаться как следует, и все равно – она прекрасна. Если не считать рубашки, неприятно напоминавшей о Монтане.
– Я женюсь, если она согласится.
– Гмм… Она дьявольски независимая женщина.
Макс так и не понял, смеется отец Ари или хмурится, выражение его лица скрывала рыжая борода.
– Да, сэр, – на всякий случай подтвердил он.
– Считает, что в состоянии все решать самостоятельно.
– Я это ценю, но иногда она меня просто сводит с ума.
– Не может же она приковать себя цепью к палубе, сынок. Если захочет быть с тобой, пусть это лучше будет ее собственное решение.
– Она захочет! – решительно заявил Макс, следя за направляющейся к ним Ари и прекрасно понимая, что лжет никакой уверенности у него нет и в помине.
– Врач сказал, что мы можем повидать Руфи, как только она очнется после анестезии. Обычное кесарево сечение, – проинформировала всех Ари.
– «Обычное»? – Расти не поверил своим ушам. – Ты же знаешь врачей – они всегда спокойны. – А малышки как?
– Кажется, неплохо. Педиатр, доктор Борд-Как-Его-Там, отпустит их домой, как только немного окрепнут. Девоньки крохотные, но здоровенькие.
– Саймоновское племя, крепкое! – Расти явно пытался подбодрить себя.
– Верно, папа. – Ари стиснула его руку.
– Давайте-ка я сейчас поеду на завод и попробую связаться с «Пегги Лу» по радио, – предложил Макс. – Кой там, наверно, с ума сходит.
– У них пока нет имен, – напомнила Ари. – Может, папочка подаст на этот счет какие-нибудь идеи.
– Папочка сам, скорее всего, забыл, как его зовут, – глубокомысленно прокомментировал Расти и потрепал Макса по руке. – Постарайся-ка его успокоить, тебе это проще.
– Обязательно. – Макс увлек Ари по коридору к выходу. – Скажи мне правду. – Они уже стояли у машин, на них дохнуло жаром. – Как малышки?
– Правда хорошо. Двойняшки, как правило, рождаются преждевременно, никто особенно не удивился. Доктор говорит, что они прекрасно развиты, но некоторое наблюдение все-таки требуется.
– Тем лучше. – Макс обернулся на здание, откуда они только что вышли. – Ненавижу больницы.
– Спасибо, что побыл с папой. Мужской поддержки у нас, к великому сожалению, не хватает.
Он заглянул в ее встревоженное лицо.
– Эй, Ари, все будет нормально, держись!
– Знаю. – Голос у Ари дрожал. – Девочек отправят в больницу в Провиденс, а Руфи уже через пару дней сможет вернуться с нами домой. Мама намерена заботиться о ней и баловать, другой семьи у нее нет.
– Семья – это очень важно.
– Да, мне так всегда и говорили. А где твоя семья?
– На улице жарища неимоверная, и ты у стоянки машин наконец-то задаешь мне личный вопрос. Леди, вы не могли выбрать менее удачное время.
– Ты ворчишь потому, что мало спал ночью? – Ари подняла к нему улыбающееся лицо.
– И не завтракал, забыла? Как насчет ленча?
– Нет, спасибо, Я останусь здесь, надо поддержать папу. – Она поднялась на цыпочки и поцеловала его на прощание. – Сообщи мне, если свяжешься с Коем.
– Конечно. Я сейчас прямо на завод.
– А я попозже займусь похлебкой. Вряд ли мама сегодня в состоянии работать. До встречи.
– Ну да. – Он не удержался еще от одного поцелуя. – У нас есть о чем поговорить.
«Нет, не о чем», – чуть не выскочило у Ари, но она лишь молча проследила, как Макс пересек стоянку, забрался в свой фургончик и уехал, а потом и сама поднялась по ступенькам к входной двери больницы. Да, она встретится с Максом, но не станет говорить с ним о возможности остаться в Род-Айленде, о жизни с ним. Бросить работу? Но ей в этом году предложат постоянное место. Работа, конечно, не лучшая в мире, да и, кроме того, в Монтане иногда дует такой ветер из Канады, что на ходу замерзаешь, но все равно… Это ее дом, и она этот дом любит. Горы и прерии; люди, с которыми она общалась; даже бифштексы за обедом в кафе «Три медведя». Еще – покер по пятницам, окрестные ранчо и вестерн-бар на востоке города, где субботними вечерами играл оркестр. Она любит все это. Как приятно по воскресеньям, когда снегопад окутывает город, проверять сочинения и выставлять отметки. А выводить из себя западных друзей, болея в футбольные сезоны за «Патриотов Новой Англии»? Ей по сердцу ее квартирка, – хотя она уже скопила на первый взнос за небольшой дом и собиралась этой осенью купить его. В общем, Боузмен – ее дом.
Ари попыталась представить себе Макса в Монтане… Нет, картинка расплывается. Вообразить его в своей удобной двуспальной кровати – это да, но не больше. Максимилиан Коул будет точно соответствовать выражению «как рыба, выброшенная на песок», если попытается пустить корни в сухопутной Монтане.
«… Мы все решим вместе» – так он сказал. Ну конечно, Ари прекрасно знает, каким образом. Ей придется порвать со всем – с работой, квартирой, с личной жизнью. Вернуться обратно в Род-Айленд и забыть о своей независимости и спокойствии. Провести всю оставшуюся жизнь в тревоге за человека, которого может смыть волной за борт и чье тело, не исключено, даже не сумеют найти.
И ради чего все это? Ради любви? В прошлый раз ничего не вышло. Она осталась с дипломом, свадебным платьем… и пустотой в будущем. Дом на пирсе… Сиди каждое утро на балконе, в одиночестве, и вглядывайся в океан. Каждое летнее утро, каждый неповторимый вечер… Бесподобная перспектива, так недолго и спятить. Быть может, ради кареглазых, темноволосых малышей? Ари отмахнулась от этого видения: слишком соблазнительно. Выйди она замуж за кого-нибудь на западе – у нее будет столько малышей, сколько она захочет. К тому же Макс и не упоминал о женитьбе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
