— Морок, — поделился соображениями Некрасов.
— Верно.
Макс подобрался, готовый то ли бросаться в драку, то ли организованно удирать. Зарецкий, уподобившись призраку, шагнул сквозь увитую кабелями ненастоящую стену. Ничего не изменилось: выл сквозняк, в лицо дул набравшийся запахов подземки ветер с поверхности. Ночью вентиляторы наверняка работают не в полную силу, иначе этот лёгкий бриз показал бы себя во всей красе. Не дождавшись команды, Макс зачем-то зажмурился и шагнул в скрытый мороком коридор, отчаянно надеясь, что не обнаружит там остывающий труп коллеги.
Ярик, однако, прекрасно себя чувствовал. На Макса он оглянулся без удовольствия, и Некрасову запоздало вспомнилось, что по правилам надо было ждать сигнала или просьбы о помощи. Да что ж такое сегодня! Теперь как пить дать в понедельник отправят перечитывать регламенты…
Зарецкий махнул ему, приглашая подойти. Старший стоял у низкой ниши в стене, почти невидимой со стороны тоннеля, зато надёжно укрытой от ветра. На бетонном полу аккуратной кучкой лежали вещи: потрёпанный спальный мешок, зимняя куртка, из которой кое-где наружу торчал синтепон, пузатый термос, книжечка в видавшей виды обложке — нифига себе, Макиавелли… Всё это соответствующим образом благоухало; сквозняк никак не задевал скопившуюся в нише вонь.
— Образованные нынче бомжики, — прокомментировал Макс, кивая на книжку.
— Точно. Приспособились у нежити под боком прятаться, — насмешливо заметил Ярик.
— Так, может, он сюда забрался, а нежить его и того… — предположил Некрасов. Неведомого владельца барахла сразу стало жалко: только сядешь почитать, а тебя раз — и скушали…
— Ну, может быть, — с сомнением протянул Зарецкий.
Избегая прикасаться к вещам, он пошевелил в воздухе пальцами. Спальник покорно развернулся, показав упрятанные в него сокровища: одноразовую бритву, несколько помятых и тщательно разглаженных купюр, пачку таблеток от сердца — Макс сразу их узнал, всю его сознательную жизнь мама глотала такие — и короткую серебряную цепочку грубого плетения с плоской пластинкой вроде солдатского жетона. Последнюю Зарецкий заставил взмыть в воздух, и Макс разглядел выбитые в металле незнакомые остроконечные знаки.
— Дай тряпку какую-нибудь, — попросил Ярик, внимательно разглядывая вещицу.
Макс растерянно хлопнул себя по карманам, полез в рюкзак. Тряпка, тряпка… Мог бы сойти носовой платок, если бы где-нибудь завалялся с недавних простудных времён. Никаких тёплых вещей Макс с собой, понятное дело, не брал, Ярик тоже в одной футболке. Что ж, тогда прямо в рюкзак! Некрасов принялся расстёгивать потайной карман, но справиться с заедающей молнией не успел. Цепочка глухо шмякнулась обратно на спальник.
— Назад, — очень спокойно велел Зарецкий, и от его тона сразу стало не по себе.
— Что… — бестолково начал Макс, послушно пятясь, и увидел то, что опытный старший заметил раньше. Из-под пола сквозь тонкие трещинки сочилось призрачное зеленоватое марево. Некрасов представить себе не мог, что оно такое, но совершенно точно не хотел иметь с этим дела. — К-куда мне?
— Назад, налево и через реку, — коротко приказал Ярик. — Добежишь до станции — скажи, чтоб народ из тоннеля выгнали.
— А ты?..
— Если через двадцать минут не выберусь, зови наших.
Марево стремительно густело. Повиноваться приказу — малодушно, не повиноваться — глупо. В конце концов, кто-то же должен предупредить дежурных, что в тоннеле завелась какая-то дрянь… Макс развернулся и, подгоняемый в спину сквозняком, припустил прочь. Вслед ему нечленораздельно зашипел разъярённый бесплотный голос; существу, чем бы оно ни было, не понравилось присутствие Зарецкого. Перепрыгивая через шпалы, Некрасов широкими шагами понёсся вверх по тоннелю, навстречу виднеющемуся впереди клочку предрассветного неба. Прежде чем выскочить на мост, Макс торопливо обернулся; далеко за спиной вспыхнуло и тут же опало бледное зарево, в подземке показавшееся едва ли не дневным светом. Ярик не дурак, если поймёт, что дело безнадёжное, успеет удрать…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Серый предутренний свет резанул по глазам не хуже электрического. Замелькали мимо прозрачные щиты; сквозь них видно было, как неспешно тащит куда-то мутные воды Москва-река. Макс облегчённо выдохнул, но сбавлять темп себе не позволил: надо сперва добежать до станции… Он даже толком не знал, чем пугать дежурного. Достаточно ли будет махнуть корочкой и сказать, что в тоннеле опасно? Что доложить Мишке и Костику, если придётся их звать? И сколько, чёрт возьми, времени до открытия метро?!
Дежурная на «Воробьёвых», в отличие от Анны Дмитриевны, оказалась минусом и сперва чуть не сдала Макса полиции, а потом потратила несколько драгоценных минут, пытаясь выудить подробности. Только услышав её недовольный голос, объявляющий в микрофон приказ немедленно покинуть перегон «Спортивная» — «Воробьёвы горы», Макс чуть-чуть успокоился. Можно было остаться сидеть в чистенькой комнате дежурной, можно было слоняться по станции в ожидании новостей, однако, если придётся звать подмогу, делать это лучше подальше от посторонних глаз. Некрасов мельком глянул на круглые станционные часы и, собрав в кулак остатки силы воли, потрусил на берег.
Он едва успел отдышаться, привалившись спиной к опоре моста, когда появился Зарецкий. Едва не потеряв равновесие после пространственного прыжка, Ярик оперся ладонью о бетонный столб; старший тяжело дышал, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Макс, мысленно возблагодарив судьбу, поспешно полез в рюкзак за водой.
— Прикончил? — поинтересовался он, откручивая тугую крышку.
Зарецкий молча кивнул и жадно приник к бутылке. Его собственный рюкзак куда-то сгинул; немудрено, Макс тоже в первую очередь избавился бы от балласта.
— Сходи… на станцию, — попросил Ярик, возвращая Некрасову остатки минералки. — Скажи… всё чисто.
— Ага, метнусь. Ты только не помри тут.
Зарецкий в ответ на удивление неизобретательно послал его далеко и надолго. Макс решил простить, сделав скидку на нервное потрясение. Пока Некрасов бегал до вестибюля и обратно, Ярик умудрился привести себя в более-менее цивильный вид, утерев с лица пот и копоть и заново завязав в хвост растрёпанные волосы. Устроившись на земляной террасе у подножия опор, он хмуро смотрел на реку, благостно нежившуюся в лучах восходящего солнца. Макс бодро отчитался о проделанной работе и плюхнулся рядом; ему тоже передышка отнюдь не помешала бы.
— На «Кропотку» передал, что мы ушли? — строго поинтересовался Зарецкий.
— Да передал, передал, — отмахнулся Макс. — Теперь-то куда?
— Ты — домой, — старший тяжело поднялся на ноги и потянулся. — Я — в Управу. Только сначала до машины доползти надо.
— Поехали вместе в Управу, — не согласился Макс. — Я же тоже видел…
— Без надобности, — Ярик сунул руки в карманы и, задрав голову, окинул взглядом крутые склоны. — Я видел несколько больше.
Макс нехотя встал, морщась от боли в натруженных ногах. Карабкаться вверх по извилистым пешеходным дорожкам — именно то, чего сейчас так не хватало.
— Что оно хоть было? — вяло поинтересовался Некрасов, разминая гудящие икры.
— Моровая язва, — будничным тоном отозвался Ярик.
— В Москве?!
— А где мы, по-твоему?
— Офигеть, — потрясённо протянул Макс. — Это ж сотка, не меньше…
Зарецкий равнодушно пожал плечами. Вот уж фанат своего дела… Даже Мишка — и тот кропотливо считает наградные, не говоря уже о зануде Костике. Хотя, наверное, когда тебе в наследство достаются побрякушки ценой в пару миллионов, можно себе позволить не беспокоиться о хлебе насущном. Макс сдержал завистливый вздох. Ну почему одним — всё и сразу, а другим — пахать всю жизнь в надежде добиться хоть малой доли?
— Пошли, Макс, пока на дорогах свободно, — поторопил Ярик, сверившись с телефоном.
Некрасов послушно кивнул и побрёл рядом. По крайней мере, у него есть выходной, чтобы отоспаться и прийти в себя.
XVI. Нечаянно
Из большой комнаты время от времени доносились фальшиво-весёлые голоса, звяканье столовых приборов и неестественный мамин смех. Анька послушала с полминуты, прикрыла дверь, вздохнула и плюхнулась на застеленную кровать. Сквозь приоткрытое окно веяло сыроватой вечерней прохладой; завтра будет дождь, как пить дать. Самая малая из завтрашних проблем.
