будто восстал из мертвых.
– Ага, – хмыкнул Тим. – Все корячатся от перенапряжения, потеют, как свиньи, выкрикивают ругательства вперемежку со словами материализации, а этому хоть бы хны. Уверенно, шаг за шагом идет к тебе, Кара, и идет, и никакая зараза его не берет. Иллюзия уплотняется – он ее просто отодвигает рукой, формируется силовая волна – он уворачивается!
– Приятель, ты что там по вечерам хлещешь? – весело поддел его Макс. – Мы с Тимом тоже хотим. Сегодня в бар летим вместе.
Все дружно расхохотались. После того как самое страшное миновало, шутки казались правильными, естественными – психика нуждалась в разрядке.
– Но вообще, Кара, это сейчас мы смеемся, а тогда ужасно растерялись, – виновато пробормотала Майя. – Стояли как истуканы, испуганно переглядывались. Никто не знал, что надо делать. Да и потом тоже. Кругом было столько писателей, но толку… Прости…
Я кивнула. Это было вполне предсказуемо. В критических обстоятельствах, когда кому-то срочно нужна помощь, люди ведут себя по-разному: убегают с места происшествия, теряются, не зная, как поступить и нужно ли что-то делать вообще, или отстраненно наблюдают за происходящим и ждут, когда кто-то другой возьмет инициативу в свои руки. В таких случаях нужен лидер. Тот, кто сумеет всех организовать, скажет, как правильно себя повести.
– Мы думали, что твой Шон разнесет Пантеон ко всем чертям, – продолжала Майя, – лишь бы тебя спасти!
– Но он, почти сразу после того, как ты отключилась, расстегнул пиджак и невозмутимо сел на крышу. Мы еще посмеивались, мол, молодец, грамотно подготовился. Но потом, когда все завертелось, он палец о палец не ударил, чтобы помочь остальным. Просто сидел, хорошо, что не зевал и безразлично смотрел на то, что творилось перед ним. Мне даже показалось, что он заснул, – с неодобрением закончила за подругу Мари. – Поначалу мы думали, что он что-то материализует, но его губы не двигались.
– А потом господин Штольцберг отдал приказ со всем этим разобраться, и тогда уже Лана лениво предложила Дориан объединиться, – снова заговорила Майя. – Торнтон тоже что-то нехотя зашептал, но мы так и не поняли, что он пытался создать. Ирена злорадствовала. А Шон все сидел и сидел…
– Сподобился присоединиться только в самом конце, и то с таким видом, будто всем одолжение сделал! – фыркнула Мари. – Стал создавать коридор, вроде того, что строила Дориан, только гораздо мощнее. Почти Даниэля нагнал, а тот был к тебе ближе всех остальных. Наверное, специально активизировался в последний момент, чтобы в очередной раз покрасоваться перед зрителями. Но ты забрала у него лавры победителя прямо из-под носа и прекрасно сама со всем справилась.
Я не стала разубеждать ни Мари, ни других ребят, которые, судя по неодобрительным взглядам, ее мнение разделяли. Если Шон в который раз пожелал надеть маску безразличия, не мне ее срывать. К тому же не исключено, что ему не хотелось светить своими скрытыми талантами. Но я точно знала одно: он спасал мою душу, пока остальные боролись за тело.
– Ребята, все нормально. Шон… своеобразный, но в обиду он меня никому не даст. Спасибо огромное всем вам, – благодарно улыбнулась я. – А тебе, Даниэль, особенно. Если бы ты не оказался рядом так быстро и не вызвался добровольцем, мой проект накрылся бы медным тазом…
– Это тебе спасибо, Кара. Кажется, твой прототип меня вылечил, – весело отозвался Даниэль, сказав прилюдно то, о чем я и сама догадалась. – Так что, парни, забег по барам временно отменяется. Кристина меня сожрет, если не доделаю проект.
Все снова расхохотались. В этот момент пространство сферы огласил компьютерный голос:
– Шон Феррен запрашивает разрешение войти.
Все тут же стали собираться, обниматься, прощаться.
– Я поменял тебе таблетки. Пей их регулярно, – первое, с чего начал Шон, оказавшись в моей капсуле.
Ребят уже не было, и он спокойно потряс коробочкой в воздухе и с глухим стуком поставил ее на стол.
– Спасибо, – тихо сказала я, по-прежнему сидя на траве. – Ты разговаривал с Иреной?
– Ревнуешь? – поинтересовался он, вскинув бровь.
Я отрицательно покачала головой.
– Нет, Шон. Если бы ты хотел к ней уйти, уже давно бы ушел. Она пыталась меня убить?
Шон молчал. То ли не ожидал, что я догадаюсь, то ли рассчитывал, что не стану об этом спрашивать в лоб.
– Такого больше не должно повториться. Просто не оставляй без присмотра таблетки в кафетерии. А с ней я обстоятельно переговорил, – наконец устало сказал он и направился ко мне. – Но, если хочешь, можешь потребовать начать расследование.
– Не хочу, – тяжело вздохнула я и откинулась на траву. – Мне все равно.
Шон мрачно на меня посмотрел сверху вниз и устроился рядом. Мы лежали на волнах мягкого зеленого моря и глядели в голубое-голубое небо, по которому неспешно плыли белые перистые облака.
– Забудь о своей семье, – первым заговорил он.
– Не могу. Это были не просто голоса-галлюцинации… Мама с Милой стояли рядом. Буквально в двух шагах от меня. Я их толком не видела, одни расплывчатые силуэты. Но они казались такими настоящими… И усталыми, измученными, не такими, какими я их знала при жизни. Как думаешь, я могла перенестись в свой мир?
Шон повернул ко мне голову и окинул очень внимательным взглядом. Выдержал долгую паузу, обдумывая ответ, после чего сухо и нехотя сказал:
– Карина, твое тело умирало. То, что ты видела, – не более чем образы, рожденные угасающим мозгом. В моем мире было полно медицинских статей о людях, переживших клиническую смерть. Что только они не рассказывали врачам! Но эти видения – химия. Не мучай себя понапрасну тем, что не можешь изменить. Лучше думай о том, как благополучно устроить свою новую жизнь в Эдеме.
– Я просто представила, как было бы здорово придумать устройство, которое бы позволило вернуться назад. Пускай и ненадолго. Неужели никто из наших его до сих пор не изобрел?
– Если и изобрел, то либо помалкивает о своем открытии, либо гниет в безымянной могиле, – мрачно пошутил Шон.
Я усмехнулась.
– Почему это?
– Если бы что-то такое существовало, писатели тотчас выскочили бы из Эдема, как грешники с раскаленной адовой сковородки, внезапно обретшие крылья. Вряд ли инициатора подобного развлекательного мероприятия похвалили бы.
Я покачала головой, иронически улыбнулась, а потом повернулась на бок и уткнулась носом ему в грудь.
– Что мне в тебе нравится, Шон, так это твои циничные шуточки. Они отвлекают. А Эдем идеален. Кому, как не тебе, это знать? Только дурочки, вроде меня, мечтают отсюда удрать.
Его левая рука бережно легла на мое плечо.
– Карина…
– Да, Шон?
– Переезжай ко мне.
Глава 14
Шрамы
– Шон, как ты умер? – тихо спросила я, когда мы как-то ночью лежали в его постели. Впрочем, теперь уже в нашей.
Я не спрашивала, съезжался ли он раньше с другими девушками. Впрочем, как и не ожидала признаний в любви. Было достаточно того, что Шон сказал, когда спасал меня: «Ты нужна мне, Мандариновая девочка, слышишь? Не смей меня оставлять!»
Эти простые, но искренние слова глубоко запечатлелись в моей памяти, и я поняла, что предложение перебраться к нему, несмотря на цинизм объяснений, которые за этим последовали, было для него важным шагом.
– Глупо, – ответил он, выпустив колечко дыма.
Шон курил особую фантазийную сигару со встроенным фильтром, защищавшим легкие от вредных веществ. Я ощущала только чуть сладковатый аромат табака, и этот запах мне отчего-то казался мужественным. Наверное, потому, что он стойко ассоциировался с Шоном.
– И все-таки? – мягко улыбнулась я.
– Общение с Лизой плохо на тебе сказывается… – Он сделал очередную затяжку. – Ладно, хорошо. Раз уж тебе так интересно, я погиб на дуэли. Билет в Эдем мне обеспечила одна крохотная пуля, пущенная прямо в сердце с расстояния двадцати шагов из раритетного пистолета.
– Дуэль? Ты шутишь?
– К сожалению, нет. В моей ветви реальности Столыпин не был застрелен в театре Богровым. Он сумел удержать политическую власть, и его реформы помогли улучшить экономическое положение державы. За этим последовали другие, более глобальные преобразования. Революции не произошло. Российская империя стала конституционной монархией, а аристократия сохранила свои привилегии. Что касается меня, то я был таким
