— Как ты смеешь так разговаривать! Они так переживали, что тебя не было целую неделю!
— Ну вот, я тут. А где их няня? Пусть соберет их сумки. Я забираю их на выходные. Вы же хотите со мной, да, ребята?
— Я их не отдам! Как будто можно просто так ввалиться в дом и забрать их. Я даже не знаю, где ты сейчас живешь.
— В отеле «Лейн». У меня там номер. Детям понравится. Ты бы видела там ванную, Конфетка, — не ванная, а настоящий бассейн!
— А эта мелкая дрянь с тобой?
— Хватит ее обзывать, Сюзи, ты выглядишь жалко. Да, она со мной. И что?
— Тогда они не поедут, я их не пущу! Что ты тут устроил, Дэнни? Я твоя жена.
— Слушай, давай без этого, а? Я сейчас думаю, как лучше детям. Скоро сниму себе дом с садом, там они будут бегать. А после поговорим про этот дом.
— Что? Ты собрался выкрасть у меня детей, а теперь хочешь отнять у меня дом?
— Давай решать проблемы постепенно. Мы все сделаем честно и прозрачно. Я буду обеспечивать тебя и детей. Жадничать не стану, не волнуйся, но ты знаешь, я много потерял за время рецессии. Дела снова пойдут в гору, как только выпущу новый альбом…
— Да не будет никакого нового альбома! Твоя карьера окончена, сморчок ты старый. Ты просто посмешище! — закричала мама.
— Хорошо, пусть так. Тем более не хочу здесь оставаться и слушать оскорбления. Поехали, ребята. Все купим по дороге. На выход!
— Никуда ты не поедешь! Там полно фотографов. На что это похоже: мистер Великий Семьянин тащит за шиворот визжащих детей прочь от матери. Что скажет на это твоя драгоценная Роуз Мэй?
— Слушай, Сюзи, успокойся. Зачем столько грязи? Неужели тебе детей не жалко? Давай поаккуратней. Сколько ты выпила? Один бокал? Два? Десять? Не будешь за собой следить, я тебе устрою и детей заберу от тебя подальше.
У меня очень хороший адвокат. В твоих же интересах не ссориться со мной. Сейчас мы уезжаем, а если закатишь истерику на глазах у папарацци, я это использую как еще одно доказательство, и завтра же к тебе приедут мои юристы. Поехали, ребята.
Он поднял Конфетку на руку, Аса на другую и пошел к выходу.
— Солнце, останься, — сказала мама, вцепившись в меня.
Я беспомощно потопталась на месте, не зная, как поступить. Сердце бьется, меня мутит. Мама попросила остаться, я ей нужна, но Конфетке с Асом я нужна еще сильней. Папа же не знает, как ухаживать за детьми. Он без меня не справится.
— Я поеду с ними, мам. Надо присмотреть за Конфеткой и Асом, — сказала я. — Я не на его стороне, я люблю вас обоих. Пожалуйста, не злись, мама…
Но она отвернулась и не попрощалась ни с кем, даже с Конфеткой.
Мы всей гурьбой ввалились в машину на заднее сиденье и выехали за ворота. Папа велел нам пригнуться. Он со смехом набирает скорость, махнул в окно ковбойской шляпой, а потом нахлобучил ее на Лиззи Большеротиху. Она захохотала и повернулась к нам.
— Привет, ребята! — и помахала нам пальчиками.
Мы смотрели на нее молча. И никто не махал в ответ.
— Вы кто? — спросила Конфетка, не вынимая большого пальца изо рта.
— Я Лиззи, сладкая, подружка вашего папы, — ответила она.
— Я Конфетка, а не Сладкая. И это я папина подружка, — сказала Конфетка.
Папа так и покатился со смеху. Лиззи Большеротиха тоже рассмеялась, распахнув свой ужасный рот. Еще чуть-чуть — и она нас проглотит.
— Да, ты моя маленькая подружка, Конфетка. А Лиз — большая.
— А как же Солнце? — спрашивает Конфетка. — Она большая, а не эта.
— Эй, крошка Надутые Губки, я не она, я Лиззи.
И Лиззи состроила рожицу, а потом посмотрела на меня:
— Привет, Солнце. Ты была так добра к моей племяннице, в отличие от других членов семьи. Спасибо тебе за ту панду. Так мило с твоей стороны.
Не хочу, чтобы она считала меня милой. И молчу в ответ. Я взяла Конфетку за руку и Аса за его грязную лапку из солидарности. Ас подвинулся ближе.
— Мне она не нравится, — прошептал он, но недостаточно тихо.
— И мне, — ответила я одними губами.
— Я Тигрмен, и я сейчас ее укушу, — решил он. И тут же в ужасе посмотрел на себя. — Мне нужен костюм Тигрмена!
— Папа, Асу нужен его костюм. Он без него не успокоится. Надо вернуться.
— Глупости, Солнце.
— Но это всего пять минут…
— Не хочу я заново окунаться в это адское варево из папарацци и твоей мамы, у которой от ревности скоро крышу снесет. Я же сказал, что где-нибудь остановимся и купим вам новую одежду. И хватит в таком тоне разговаривать с Лиз. Я хочу, чтобы вы вели себя с ней очень и очень хорошо, ладно?
Ладно у нас не получается. Она со своей стороны ни капельки с нами не мила. Она украла нашего папу, и ей на этой наплевать. Ас заплакал, Конфетка заерзала. А вдруг она сейчас описается? Меня мутит. Кто-то из нас сейчас точно испортит папе салон.
Папа снова привез нас в «Хэрродс», желая закатить нам праздник. Наконец можно сходить в туалет. Лиззи Большеротиха вместе с нами вышла в женскую уборную. Но ни Асу, ни Конфетке Лиз помогать не собиралась. Она залюбовалась на себя в зеркало и подкрасила огромный рот новой порцией сверкающей темно-красной помады.
— Вы слишком сильно красите губы, — сказала Конфетка.
— Это твое личное мнение, а ты при этом маленькая и глупая, — ответила Большеротиха.
— Я все расскажу папе, — пригрозила Конфетка.
— Да пожалуйста. Мне все равно.
Она так уверена в себе и даже не пытается угодить папе, а в ответ на его просьбу помочь с выбором для нас новой одежды пожала плечами:
— Я не знаю, что нравится маленьким детям. Лучше ты их одень. Это же ты придумал взять их с нами на выходные.
Папа подозвал продавщицу, а Лиззи, напевая, ушла прочь, к вешалкам, без малейшего интереса к тому, что будет дальше.
Конфетка оживилась и выбрала топик, брючки и ночную рубашку с рюшами, а потом решила, что ей просто необходимы маленькие замшевые туфельки на каблуке. Ее размера не оказалось, но она все равно попросила их купить, пообещав, что наденет носки, чтобы они не сваливались.
Я и так знаю, что мне надо. Все очень просто: новая черная футболка, черные джинсы и новые черные кружевные перчатки: моя первая пара уже начала расползаться. Вот бы еще черную пижаму найти, но таких здесь нет.
Приходится взять темно-синюю.
Асу угодить сложней. Продавщица хлопочет, предлагая ему военную форму цвета хаки и ярко-алую, но такая обычная одежда ему не нравится. Он хочет костюм Тигрмена, а его нигде нет. Ас разревелся и не может остановиться.
— Господи, Ас, что с тобой? — не выдержал папа.
И он купил ему футболку, шортики и пижаму, даже не спросив, нравятся ли они Асу. Ас в отчаянии. Я взяла его на руки, и он зарыдал мне в плечо. Меня осенило:
— Папа, идем в отдел игрушек!
— Игрушек? Вечно вы, дети, чего-то хотите. Ты давно выросла из игрушек, Солнце!
— Это не для меня. Я придумала, чем успокоить Аса. Обещаю, оно маленькое и недорогое.
— Ас не заслужил подарков таким поведением, сорванец избалованный, — ответил папа, но уступил.
Лиззи только шумно фыркнула, когда папа сказал, что мы идем в отдел игрушек, но потом сделала вид, что ей интересно. Они с папой разыгрались с медведями, выскакивали с ними из-за полок и что-то тараторили друг другу.
Мне за них стало стыдно, но я решила не обращать внимания. Я ищу то, что мне надо, крепко взяв Конфетку за руку и таща Аса за собой. Нашла! Грим для лица!
— Ас, смотри, фокус-покус!
Он перестал всхлипывать и посмотрел на коробку.
— Это же румяна! — ответил он. — Это не для мальчиков.
— Это волшебные краски. Мы разрисуем тебе лицо. Я разрисую. Возьму оранжевую краску, и черную, и еще розовую, для носика, и — кем ты будешь?
Ас помолчал и потоптался на месте:
— Не знаю.
— Знаешь, конечно же. Ты будешь Тигрменом! — и я посмотрела на Конфетку. — И тебя накрасим: голубой краской глаза, а красной — губы. Будешь сказочной принцессой.
Я привела их к папе улыбающимися. Я-то думала, он скажет: «Спасибо, родная, что успокоила их. Солнце, как хорошо ты ладишь с братом и сестрой. Что бы я без тебя делал?» Но — вот сюрприз так сюрприз — он коротко улыбнулся и заплатил за грим, сказав при этом только:
— Это еще зачем?
Я начала объяснять, но он только слегка кивнул. Я поняла, что он меня не слушает, а потом и вовсе отвлекся. К нему подбежали две бабки, завизжали, раскраснелись, как девчонки, и начали упрашивать его дать автограф.
Большеротиха, глядя на них, расхохоталась и посмотрела в нашу сторону. Мой грим ей понравился:
— Ух ты, круто! Обожаю грим! На одном школьном празднике я сидела в киоске, ко мне подходили люди, и я всех гримировала. Мне всегда это нравилось. Как вернемся в отель, я вам сделаю макияж.
— Это мой грим. И я буду с ним работать, — по-детски обиделась я.
Она пожала плечами:
— Да без проблем. Сама накрасишь, Солнце.
