Не менее сложно обстоит дело и с протоколами военнослужащих Красной Армии, захваченных во время войны Продолжения. К сожалению, их осталось незначительное количество. Причин этому много, но основной, как мне кажется, может являться следующее. После выхода Финляндии из войны часть финских архивов и особенно то, что касалось национальных воинских формирований из пленных, была вывезена в Швецию. Там следы этих документов теряются. Можно предположить, что многие протоколы допросов советских пленных по разным причинам попали в списки документов, подлежащих эвакуации. Впрочем, может быть и более прозаическое объяснение: их уничтожили, как не представляющие большую ценность.
Как и во время Зимней войны, сразу после захвата военнопленного с него снимали предварительные показания. В первую очередь это была информация военного характера и самые общие сведения о пленном: имя, фамилия, номер войсковой части, фамилии командиров и т. п. Затем пленного передавали на приемные пункты военнопленных, где с ним работали более тщательно. Однако если допрос производился в условиях боя — пленного могли уничтожить сразу же после получения от него необходимых сведений. Иногда так поступали со сбитыми советскими летчиками, их уничтожали по приказу руководителей местных шюцкоровских районов.
В моем распоряжении имеется протокол допроса майора Леоновича Михаила Тарасовича, командира 1-й эскадрильи 13-го авиаполка, написанный им лично на тетрадных листах в клетку за несколько дней до расстрела. 21 сентября 1941 года он получил приказ отправиться с самолетами своей эскадрильи на о. Эзель в распоряжение группы полковника Кудрявцева, которая выполняла задачи по прикрытию острова от налетов немецкой авиации. Два дня спустя, 24 сентября, Леоновича отправили на п-ов Ханко за инструментами для ремонта самолетного вооружения. Над Финским заливом у пилота отказали навигационные приборы, и он потерял ориентацию. Горючее было на исходе, и летчик выбросился с парашютом над финской территорией.
«Место приземления я не знал. Времени было около 9 часов вечера. После приземления я вынул из карманов два блокнота и письмо, адресованное капитану Ильину на Ханко, и, собрав парашют, пошел в лес… Шел я лесом на гору и, достигнув скалы, остановился отдохнуть. И вспомнились мне слова политического начальства, что сдаваться в плен — это подвергать себя всем пыткам: выколют глаза, выдернут ногти, обрежут уши, нос и т. п., да особенно если попадется большой начальник, да и любой командир. Вспомнил все это и решил снять и спрятать свой китель (темно-синего сукна, на обоих рукавах по три золотых нашивки с просветом между ними, на левой стороне груди — парашютный значок), так и сделал. Снял китель и спрятал в 4–5 м от скалы. Сам же пошел дальше»[105].
Тут стоит прерваться и отметить, что, сняв знаки различия военнослужащего РККА, Леонович поставил себя в очень плохое положение. При захвате финны приняли его за шпиона, а участь шпионов в военное время печальна. В большинстве случаев их ждал расстрел.
«Селения и озера я обходил. Питался ягодами, и у меня в кармане была плитка шоколада. Так я шел 25 и 26 сентября. 26 сентября я почувствовал себя нездоровым. Был сильный жар, и я решил пойти дорогой… Отдохнув немного вечером в лесу, я вышел на дорогу и шел все время по ней, никуда не сворачивая, пока меня не задержали в 2 часа ночи 27 сентября. Цель у меня была пройти в Россию, никаких других мыслей у меня в голове не было. После задержания, когда я немного поправился, не осознав, что у меня нет никаких доказательств, что я военный и именно тот, за кого я себя выдаю, я стал вести себя вызывающе, чем еще более усугубил свое положение и в чем сейчас чрезвычайно раскаиваюсь. И надеюсь, что мое это признание и доказательства, которые устанавливают, что я действительно майор Леонович, подтвердят это».
Однако финские власти поступили в высшей степени негуманно. Имея на руках все доказательства того, что майор Леонович является военнослужащим Красной Армии, его расстреляли в ноябре 1941 года. Впрочем, это вызвало серьезные нарекания со стороны военных, которых не поставили в известность. Последние надеялись получить от пленного майора ценные сведения о состоянии советской авиации на Ханко.
Другим видом документов являются протоколы допросов советских перебежчиков. Если говорить о перебежчиках во время войны Продолжения, то надо отметить, что мы располагаем ограниченным количеством таких протоколов. Статистических сведений о перебежчиках из Красной Армии мало. Поэтому пока нельзя выявить динамику добровольной сдачи в плен. Относительно точно известно, что за время военного противостояния в июне — сентябре 1942 года (период так называемой позиционной войны) на сторону финнов перешли около 86 советских военнослужащих. Рассматривая протоколы допросов этой категории пленных, можно выделить несколько основных причин:
1) идеологические разногласия с существующим строем в государстве;
2) усталость от войны;
3) плохое продовольственное снабжение;
4) боязнь уголовной ответственности за те или иные проступки;
5) результат пропаганды.
Эти пять причин являются наиболее распространенными. Кроме того, существовали и другие обстоятельства, особенные для каждого перебежчика. К вышеперечисленным мотивам можно добавить:
— строгая дисциплина в войсках, суровое обращение;
— желание найти родственников на оккупированной территории; притеснения по национальному признаку (эти причины, в основном, выдвигали ингерманландцы и карелы);
— плохая жизнь в СССР (во всей совокупности факторов
— плохое продовольственное снабжение, отсутствие товаров первой необходимости и т. п., репрессии, отсутствие свободы вероисповедания и т. д.).
Естественно, в каждом конкретном случае были свои обстоятельства, причины или даже совокупность причин.
Кроме сведений военного характера, в результате допросов советских военнопленных финские власти получали и информацию о финских пленных, захваченных частями Красной Армии. Так, например, в результате опроса тяжело раненного советского старшины Куприкова, захваченного в плен 7 февраля 1944 года (он умер от тяжелого ранения в позвоночник 8 февраля), были получены сведения о военнопленных Эйно Райале и Нюмане, а также о взводе пропаганды Красной Армии, состоящем из восьми финских военнопленных. Однако показания советских пленных не всегда соответствовали действительности из-за того, что они нередко не знали имен финнов, которых они видели на передовой, а если и знали, то искажали имена и фамилии финнов или путали их с немецкими военнопленными. Впрочем, стоит отметить, что показания советских пленных никогда не являлись основным источником информации для Ставки при составлении списков военнопленных финской армии во время боевых действий.
Партизанское движение в Карелии
В задачу данной книги не входит подробное и скрупулезное описание боевых действий партизанских отрядов. Но говоря о финских военнопленных периода войны Продолжения, я не могу обойти стороной этот вопрос, ведь в отличие от Зимней войны финские солдаты и офицеры захватывались в плен не только частями регулярной Красной Армии, но и партизанскими отрядами, действовавшими в тылу финской армии на территории Карелии, а затем и на территории Финляндии. В данном контексте меня, в первую очередь, интересуют протоколы допросов и дальнейшая судьба финских военнопленных, захваченных партизанами.
Я коротко обрисую создание и задачи партизанских отрядов, действовавших в интересующий нас период в Карелии.
В 1941 году в зоне оперативного действия Карельского фронта под руководством НКВД и Карельского обкома ВКП (б) было создано 17 партизанских отрядов общей численностью 1196 человек для большей эффективности проводимых операций к концу 1941 года многие отряды укрупнили и объединили, создав девять формирований по 100–170 человек. К октябрю 1941 года на Карельском фронте действовало 13 партизанских отрядов и одна партизанская бригада общей численностью 1517 бойцов и командиров. Всего же с 1941 по 1944 год было сформировано около 30 партизанских отрядов, численный состав которых приближался к 4000 человек (по некоторым данным — 3912). Штаб партизанского движения Карельского фронта находился в г. Беломорске.
Главными задачами партизанских отрядов были диверсионные акции в тылу противника, сначала на временно оккупированной территории, а с 1943 года и на территории Финляндии, а также разведывательные мероприятия и сбор информации в тылу противника и т. п.
Партизанские отряды действовали на всем протяжении Карельского фронта от его южного фланга до Полярного круга включительно. Часто они действовали довольно успешно, и борьбе с ними командование финских вооруженных сил уделяло большое внимание.
