На скифов посыпались ответные стрелы, – амазонки били в упор из своих длинных луков, – которые значительно проредили порядки наступавших. На другой берег выбралось гораздо меньше солдат, чем ускакало в первую атаку. А те, кто выбрался, столкнулись с ожесточенным сопротивлением воительниц. Амазонки с распущенными волосами, которые ветер вырывал из-под шлемов, вращающие длинными мечами на фоне закатного солнца, выглядели впечатляюще. Леха против воли вновь залюбовался своими врагами, даже, несмотря на то, что от этих длинных мечей гибли его лучшие воины. Не каждый день идешь в атаку против сотен вооруженных женщин.
– Хорошо дерутся, чертовки! – пробормотал Леха, глядя, как его солдаты с большим трудом выбили амазонок с берега, отвоевав себе сначала лишь небольшой плацдарм.
Ларин, подобно монгольскому хану будущего, наблюдал за сражением с вершины холма на другом берегу.
– Да, бой-бабы, – это опасно, – резюмировал он результаты первой атаки, стоившей ему немалых потерь, – хорошо, что в других армиях таких бойцов не держат.
Утешало только то, что арьергард амазонок полег весь. Попытавшись продолжить преследование скифы натолкнулись на основной отряд, но были отброшены назад и вернулись к берегу.
– Пусть ждут, пока переправятся основные силы, – ответил адмирал посыльному, прискакавшему с докладом с другого берега, – похоже, с этими чертовками слишком быстро не выйдет. Придется растянуть удовольствие.
Преследование затянулось. Когда его армия переправилась на другой берег, разведчики доложили, что войска хозяйки Еректа не задерживаясь уходит в глубь сарматских земель не оставив даже заградительного отряда.
– Не может быть, – подумал вслух Леха, – не настолько же они глупы, чтобы решить, будто я перестану их преследовать. Что-то тут не чисто, может Арчой прав?
Но отставать от амазонок он не собирался. Леха уже почуял вкус крови, как собака вцепившаяся в раненного медведя, и не собирался отказываться от своей добычи. Тем более, что Иллур ждал его только с победой, а Ларин даже за Арчоя, можно сказать, поручился. И теперь все зависело только от него самого.
Никаких вестей о том, что их кто-то окружает и ли заходит в тыл пока не поступало. Однако, уже не так далеко было и до Еректа. Поэтому, Леха отдал приказ немедленно устремиться в погоню, догнать и атаковать армию Исилеи. Пленников, по словам разведчиков, везли в голове колонны, на виду у начальства.
В погоне и новой атаке участвовали пятьсот человек. Следующая стычка состоялась в ложбине, по которой проходила дорога, медленно, но верно, уходившая в лес. Места для наступления широким фронтом здесь было мало, но скифы все же попытались. За поворотом их встретили лучники градом стрел. Те, кто доскакал, в ярости обрушили на амазонок удары своих копий, а затем в ход пошли мечи.
На этот раз амазонок было больше, они перегородили всю ложбину, а дополнительные отряды лучников, спешившись, засели на верху холмов с обеих сторон. Драка, между тем, была жестокой, но недолгой. Остановив скифов на некоторое время и ослабив удар, уничтожив при этом почти две трети отряда, амазонки вновь оттянулись назад и, отбиваясь от наседавших скифов, стали уходить дальше в лес. К вечеру преследование пришлось прекратить, разведчики потеряли сарматов из вида.
– Он словно со мной играет, – решил Леха, узнав об этом. Он сидел у костра со своими сотниками и ел мясо, пребывая в плохом состоянии духа. – Не ввязывается в большое сражение, а словно хочет заманить подальше. Арчой, видно, прав. Да что толку? Пленников все равно нужно отбить.
Он прекратил жевать, обвел взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, своих сотников и приказал:
– С рассветом вы должны разыскать их. Завтра мы устроим этим амазонкам настоящую битву.
А поднявшись, добавил:
– Последнюю. И освободим пленников.
А про себя подумал «Устал я за ними гоняться, пора и обратно к морю. Иллур заждался. А царь ждать не любит».
Кода первые лучи солнца поднялись над верхушками сосен, – открытые степи уже давно остались позади, – скифы были уже давно в седле. Вся армия устремилась в погоню. Ларин отдал приказ сначала выследить сарматских воительниц и немедленно доложить. На этот раз атаковать он решил сам.
К его удивлению сарматы нашлись быстро. Их лагерь стоял на другом берегу небольшой реки, и, воительницы, хорошо отдохнув ночью, только собирались покидать его. Узнав об этом, Ларин пришел в ярость.
– Так они даже не стремились уйти подальше? – только и смог вымолвить изумленный адмирал, и добавил, обращаясь уже только к одному ему известному собеседнику, – значит, хочешь показать, что не боишься меня? Что ты все еще тут хозяйка, в своем чертовом Еректе.
Он выхватил акинак, сжав его рукоять, искусно украшенную золотым орнаментом, и дернул поводья коня.
– Можно по лесу обойти лагерь и ударить в голову колоны? – в раздражении спросил он у разведчика, гарцевавшего на коне перед ним.
– Будет сложно подойти незамеченными, – ответил разведчик, – лагерь охраняется разъездами со всех сторон.
– Ничего, мы попытаемся, – отмахнулся адмирал, – показывай дорогу.
А обернувшись назад, крикнул.
– Инисмей, бери своих людей. Со мной пойдет три сотни всадников. Уркун, остальные под твоей командой ударят прямо по дороге. Начинай прямо сейчас. И пусть твой удар будет таким сильным, что они позабудут обо всем.
Уркун, быстро кивнул, подтвердив приказ. А Леха, увлекая за собой большой отряд всадников, растворился в лесу. Разведчики вывели их сначала на берег ручья, который впадал в небольшую речку, пробрались вдоль него примерно с полкилометра и лишь затем оказались у брода. Здесь Ларин переправился на другой берег, стараясь не поднимать лишнего шума и озираясь по сторонам. Все прошло тихо, ни одна ветка не шелохнулась, но Леха отдавал себе отчет, что на этой земле у всех деревьев есть глаза и уши. Вряд ли ему удастся полностью скрыть передвижение трех сотен всадников, скорее бравый адмирал надеялся на атаку Уркуна, которая отвлечет на себя все внимание. И она не заставила себя долго ждать.
Где-то далеко справа послышался топот копыт множества коней, а вслед за этим крики и звон оружия.
– Началось, – выдохнул Ларин, поднимая коня по заросшему деревьями склону, – не теперь держись, любовь моя. Скоро я приду к тебе на свидание.
Они благополучно поднялись по склону и, никем не замеченные углубились в лес, двигаясь вдоль дороги. Когда звуки сражения остались далеко позади, разведчики, наконец, свернули направо, взяв курс на лагерь. По прикидкам Ларина, они уже должны были обойти его и теперь приближались к тому месту, где могли повстречать сарматских воительниц, спешно покидавших свое стойбище. Леха очень надеялся, что Исилея, узнав о нападении, первой покинет его вместе с пленниками и жаждал быть на дороге еще до того, как она там окажется.
Но, встреча с прекрасными воительницами состоялась гораздо быстрее, чем ожидал скифский военачальник. Едва они преодолели последний холм, за которым начиналась та самая ложбина с дорогой, как увидели внизу, буквально метрах в двадцати отряд спешившихся амазонок. Их было человек тридцать, все с луками в руках. Судя по всему, это было охранение, прятавшееся в лесу на случай прорыва или внезапной атаки скифов.
Увидев своих врагов, амазонки среагировали мгновенно. В Ларина и его бойцов тут же полетели стрелы. Несколько человек рухнуло с коней, одна стрела просвистела над головой адмирала, еще две впились в ствол соседней сосны.
– В атаку! – заорал Ларин, прикрываясь щитом от новой волны стрел, и пуская коня вскачь, – за мной!
Проскакав положенные двадцать метров, он собрал на своем щите целый ежик стрел, но был еще жив. Леха с размаху рубанул мечом по голове ближнюю амазонку, почти раскроив той шлем, затем воткнул клинок в грудь другой, только что ссадившей с коня бородатого скифа своей стрелой и еще не успевшей зарядить лук. Выронив его, мертвая красавица рухнула на траву, рядом со своим конем.
Шеренга скифов с копьями, скакавшая вслед за ним, быстро проредила прекрасных лучниц. На глазах адмирала его воины проткнули копьями человек десять, стальных же быстро зарубили мечами. Амазонки сражались до последнего, но погибли почти все. Лишь трем удалось вскочить на коней и ускакать вниз, поднимая тревогу.
– Вперед, за ними! – вновь завопил Ларин, – никто не должен уйти из этого лагеря.
Больше всего Ларин боялся сейчас не сарматских стрел или копий, а того, что Исилея уже покинула лагерь вместе с пленниками, оставив его в дураках. Чем ближе он находился от нее, тем больше ему казалось, что прекрасная амазонка затеяла все это лишь с одной целью, заменить его к себе. Только вот зачем? «Неужели, хочет отомстить, – лихорадочно думал Леха, погоняя коня, и вспоминая давний разговор, когда после ночи любви Исилея предлагала ему перейти на свою сторону, – но, ведь это не я ее предал. Это сарматы напали на нас. А она что же, любовь от войны не отличает. Или простить не хочет, что отказался стать сарматом. Эх, бабы, бабы, вас не поймешь».
