Я вздохнула, прогоняя тяжелые воспоминания.
– Он был хорошим отцом. Цивилизованным шейдером. Не прятался, не нарушал закон. Отец никогда не позволял себе быть таким, как вы.
– Мы?
Кессель вопросительно изогнул бровь.
Я вдруг осознала, что почти ничего не знаю ни о привычках самого Хавьера, ни о деятельности «Механического солнца». Но, к счастью, за примером далеко ходить было не надо.
– Ну, например, твой… – хотелось сказать «брат», но и в этом я до конца не была уверена, – еще один Кессель.
Шейдер посмотрел еще выразительнее.
– Его вспыльчивый характер, неразборчивость в связях и регулярные секс-марафоны кого угодно с ума сведут, – пожаловалась я. – Как вообще можно нормально отдохнуть, когда за стенкой стонут на все лады, а звукоизоляция в жилом блоке никакая? Я бы попросила себе другую комнату, но там тоже будут две смежные стены, и кто гарантирует, что за какой-то из них не окажется очередная его любовница. А то и за обеими… Что? Что не так?
Боевик даже не попытался скрыть насмешливую улыбку, растянувшуюся от уха до уха.
– Звукоизоляция на базе как раз хорошая… – вдоволь насладившись моим возмущенным лицом, пояснил он. – Это ты зачем-то решила подслушивать.
– Что? Как?.. – Я мысленно застонала, прочитав в его глазах ответ. – Шейд.
– Да, шейд.
Я стиснула зубы, злясь на себя за вспыхнувшее краской лицо. Ну вот. Хотела пожаловаться на разнузданного соседа, а в результате буквально расписалась в собственном неудовлетворенном желании. И перед кем? Перед Хавьером Кесселем, от одного взгляда которого шейд внутри устраивал гормональный шторм.
И наглая шальная улыбка шейдера, становящаяся все шире и все наглее, никак не помогала собраться с мыслями. Даже наоборот…
– Не уходи от темы, – выпалила я, до боли прикусывая внутреннюю сторону губы, чтобы привести себя в чувство. – Мой отец…
Шейдер усмехнулся, всем видом давая понять, что раскусил мою жалкую попытку вернуть разговор в деловое русло. Но спорить отчего-то не стал.
– Ты права, – кивнул он. – Твой отец не был похож на Анхеля. Андрес Диаз был умным манном, одним из немногих чистокровных шейдеров, допущенных к научной деятельности наравне с лучшими литианскими специалистами. Он занимался терраформированием – разрабатывал технологии для создания колоний, изучал звездные системы на наличие пригодных для жизни планет вне Литианского сектора. Правительство возлагало на его проект большие надежды. Считалось, что новый, богатый ресурсами мир расширит сферу влияния литиан и упрочит их положение в масштабах галактики. Но в один момент… все изменилось.
– Он оказался втянут в дела бандитов? – Ужасная догадка тупой иглой кольнула сердце. – Его шантажом или обманом завлекли в «Механическое солнце»? Зачем? Кто?
– Никто.
Я недоверчиво скрестила руки на груди.
– Быть такого не может.
– Андрес Диаз, – почти по слогам произнес Хавьер Кесель, – основал «Механическое солнце».
Мир замер.
– Не верю! – запальчиво выкрикнула я. – Неправда, не может такого быть!..
Образ отца, честного и непогрешимого, рушился у меня на глазах. «Механическое солнце» – безжалостные убийцы, контрабандисты, террористы. А папа… он был совсем, совсем другим. Великим ученым – да. Мечтателем, смело смотревшим в будущее, – да. Он не мог быть связан с боевиками, державшими в страхе всю округу, просто не мог…
– Ты спросила, я ответил, – ворвался в сознание ровный голос Хавьера. – Смысла врать у меня нет.
– Ну, может быть, ты чего-то хочешь, – упрямо схватилась я за его последние слова. – Запутать меня, сбить с толку. Скрыть неудобную правду, после которой я просто пойду и сдам вас всех Ли Эбботу…
Кессель скептически хмыкнул.
– Единственное, чего мне хочется, мелочь, – это есть и спать. Но ты вломилась ко мне и забросала срочными вопросами.
– Ну уж нет, – грозно надвинулась на него я. – Не пытайся давить мне на совесть. Никуда я тебя не отпущу. А то опять исчезнешь, так и не дав ответов, а мне потом искать тебя по всей базе еще неделю. А насчет есть…
Не надо было спрашивать. Не надо было подходить так близко.
Манящий терпкий аромат манна и близость его дуальной сущности буквально сводили с ума. Своевольный шейд до предела обострил мои чувства, позволяя во всей полноте ощутить голод Хавьера Кесселя. Голод, который так легко было удовлетворить, поддавшись… отдавшись… Достаточно одного маленького движения навстречу…
Шейдер, как всегда спокойный и совершенно невозмутимый, ехидно посмотрел на меня сверху вниз.
– Прикажи, пусть тебе принесут еду сюда! – торопливо выпалила я, борясь с наваждением. – Ты же главный на этой шиссовой базе, тебя все слушаются!
– Благодарю за разрешение, мелочь, – фыркнул он.
Я потупилась. Вот уж действительно, лучше было промолчать.
Впрочем, заказ Кессель сделал, и сразу на двоих. Невысокая полная нор-ра постучалась уже через пять минут и втолкнула в кабинет тележку с подносом – густой питательный суп, стопка лепешек с мясной и овощной начинкой и целый термокофейник крепкого обжигающе горячего кофе. В животе немедленно заурчало. Я и не думала, что так проголодалась – самым обычным, не сексуальным образом.
Кессель тоже ел с заметным удовольствием, щедро обмакивая лепешки в жгучий острый соус. Он был спокоен и сдержан – образец порядочного цивилизованного шейдера, – и мне вдруг стало стыдно за недавнюю вспышку раздражения и брошенные сгоряча слова.
– Извини, – дождавшись удобного момента, когда Кессель закончит есть, проговорила я. – Мне не стоило начинать обвинять тебя во всех грехах.
– Ничего, – дернул шейдер плечами. – Я уже понял, что это твоя нормальная реакция на шок.
Я нахмурилась.
– Отрицание – это естественно. Происходит что-то непонятное, и сразу хочется закрыться от этого. Не признавать… – Я замолчала, осторожно подбирая слова. – Не соглашаться. Прости, но слишком уж неправдоподобно все звучит…
Шейдер посмотрел на меня без улыбки.
– Конечно. Куда проще отрицать неудобную правду, как это делают литиане. Видишь проблему – закрой на нее глаза. А чтобы не думать, сделай инъекцию.
– Ты про блокираторы?
– Да. Твой отец одним из первых осознал, что дорогостоящие блокираторы, якобы помогающие контролировать шейда, – на самом деле попытка литиан контролировать нас. Не самая лучшая и не самая безопасная попытка – для шейдеров, – но литианам на побочные эффекты их чудо-средства наплевать. Ведь всегда можно подтасовать результаты и заставить всех поверить в то, что удобно правящей расе. А на остальное закрыть глаза.
Спорить с Хавьером было глупо. Я понимала его правоту – в чем-то даже слишком хорошо, – но и отрицать пользу блокираторов не могла тоже. Мне делали инъекции с раннего подросткового возраста, и благодаря им все эти годы мне удавалось жить как нормальный цивилизованный шейдер. Сдерживать себя, не давать воли. Но стоило выжечь последние капли блокиратора, спасая полумертвого Кесселя, как все пошло наперекосяк. Злость, ярость, необузданное сексуальное желание… Я понятия не имела, как справляться с этим. Не уподобляться же Анхелю, который не подавляет свои инстинкты, а лишь потакает им? Фу…
– Но… как еще можно контролировать шейда, если не с помощью блокиратора?
– Как себя, – последовал спокойный ответ. – Можно просто контролировать себя.
Я нахмурилась.
– Что ты хочешь этим сказать?
Манн вздохнул.
– По литианской философии, шейдер – это манн и паразит внутри. Манн для жизни в цивилизованном обществе годится, паразит-шейд – нет. Его можно убрать, подавить, и все будет хорошо. Но нет. Шейд – это неотъемлемая часть любого шейдера. Мы едины.
– Но он… – сбивчиво пролепетала я, – он… хочет вещей, которых не хочу я.
Вместо ответа Хавьер молча поднялся из-за стола и подошел вплотную ко мне. Жесткие пальцы обхватили подбородок, вынуждая поднять голову, податься вперед, прижимаясь бедрами к его коленям.
Близость манна оглушила.
