Честно говоря, эта реплика сбила меня с толку. Что там спорить, динамовская защита Кесарев – Крижевский – Кузнецов представляла собой крепкую броню. Потом-то я присмотрелся и, возможно, стал лучше разбираться, решительно отбросив все сомнения в самоценности прикрываемого ими вратаря. Но судя по отголоскам скепсиса, проскальзывающим в сегодняшних опусах Маслаченко, оценки Яшина и в самой футбольной среде 50-х годов не были безоглядно и однозначно хвалебными. Возможно, не только какую-то часть болельщиков – даже отдельных спецов продолжала вводить в заблуждение скупая на внешние эффекты манера действий, которая покоилась на выборе простых, казавшихся элементарными приемов, а полеты за мячом и броски по углам оставляла на крайний случай.
«Приходилось слышать – Яшин в сугубо футбольной среде бывал не защищен от критики сугубо нелицеприятной, – что при столь искусной защите, как в «Динамо», и другие вратари могли бы похвастать подобной непробиваемостью».
Из этих рассуждений Александра Нилина вытекает, что сила Яшина какими-то неназванными оценщиками напрямую отождествлялась с сильным прикрытием, и если бы не партнеры, якобы не приходилось бы говорить о непробиваемости этого вратаря. Но критика в реальности была вызвана, скорее, не его сомнительной надежностью, а непонятыми поначалу новшествами, которые устами самих же непонятливых волшебным образом довольно быстро оказались возведенными в новаторство. Тема же непробиваемости развивается и проясняется автором приведенного высказывания весьма своеобразно: «Действительно, Кесарев, Крижевский и Борис Кузнецов оставляли мало шансов нападающим противника. Но как забыть о том, что задолго до перехода у нас (после чемпионатов мира пятьдесят восьмого и шестьдесят второго годов) на систему с четырьмя защитниками Яшин фактически предложил ее исполнение партнерам».
То есть и без вратаря три «К», как правило, справлялись с соперниками, а он лишь помогал им, встроившись четвертым в защитные порядки. Такое «оберегание» Яшина от скептического восприятия его отдельной ценности, о котором «приходилось слышать» автору мутных разглагольствований, только напускает больше тумана, так что становится неясно, то ли есть желание эти сомнения развеять, то ли, наоборот, закрепить.
Хотя вратарь более чем активно помогал трем «К» в качестве дополнительного оборонца, но к бразильской системе четырех защитников (кстати, внедренной у нас только после 1962-го, а не 1958 года, то есть, как повелось еще с 30-х, с заметным опозданием), эта цифира имеет весьма относительное, чисто арифметическое касательство и по сути дела неприменима. С подобным аргументом наперевес, похоже, только делается вид, что берется под защиту личная, вне зависимости от партнеров, ценность Яшина. Верно, что «сильная защита во взаимодействии с инициативным вратарем являла собой комбинационную завязь», но сама по себе сохранность яшинских ворот такой завязью не выражалась и не объяснялась, а только дополнялась.
Прочность замка на воротах Яшина, с моей точки зрения, скорее находила выражение, пусть и косвенное, парадоксальное, в… неохотности ударов, которые по ним наносились. Никто, конечно, специально не подсчитывал (до статистики ударов еще не додумались), но постепенно у внимательных наблюдателей складывалось твердое – и абсолютно верное – впечатление, что по воротам Яшина бьют реже, чем по другим.
Может быть, как раз потому, что помехой форвардам становились те самые три «К»? Отчасти так и было, но только отчасти. Яшин действительно влился в честную компанию еще одним, более или менее равноправным защитником и вместе с этой самой тройкой пресекал возможность доводить атаку до удара по воротам. Разделяя с Крижевским положение «короля воздуха», он снимал мяч за мячом вверху – если не удавалось поймать, выносил, а чтобы подальше от ворот – обязательно кулаком, вовсю орудовал также ногами и головой, попервоначалу заглядывая в глаза Якушину: одобрит ли? Тот яшинские новации поощрял, корректируя, правда, в своей обычной подковыристой манере:
– Когда играешь головой, Левушка, кепочку-то снимать не забывай…
Наши современники молодого и даже среднего возраста едва ли представляют себе, что в полунищие послевоенные годы все уважающие себя футболисты форсили в буклевых кепках, сшитых кустарями-одиночками из Столешникова переулка, чуть ли не единственными оставшимися тогда частниками, а предшественники Яшина, такие вратари, как Анатолий Акимов, Владимир Никаноров, Леонид Иванов без этого популярного головного убора не мыслили себе выход на поле. Сам Яшин придерживался такой традиции до начала 60-х годов, пока его неизменная кепка совсем не истрепалась. Когда по совету тренера динамовский вратарь сдергивал ее с головы, прежде чем принять верховой мяч, это потешало публику. Но трибуны первое время плохо понимали вратарскую профилактику опасности, черновую работу Яшина по «зачистке» штрафной и судили вратаря, как давно привыкли, по падениям и броскам. Это только потом усвоили, да и то не все, что классный голкипер добивается своего меньшим использованием падений.
«Какие «три К», кто это придумал?». Действительно, судя по снимку во время авиарейса (1992), этих самых «К» – четыре! На переднем плане – лучшая тройка защитников в советском футболе 50-х годов (слева направо) В.Кесарев, К.Крижевский, Б.Кузнецов, позади них – полузащитник В.Короленков
Однако если не удавалось заранее отвести опасность, а непосредственная угроза воротам возникала достаточно регулярно приходилось, конечно же, нырять за мячом, пластаться по газону и Яшину (проверяя память, могу судить по записям, сделанным по горячим следам календарных матчей 1953–1960 годов). И прав Владимир Беляев – его старший товарищ уже в первые сезоны присутствия в большом футболе «тянул такие мячи, которые, казалось, невозможно отразить даже теоретически». Тем самым неподдающийся вратарь насторожил и отрезвил атакующих. Наиболее наблюдательные «футболоведы», такие, как М. Сушков,Б. Цирик, Л. Филатов, подметили, что бомбардиры считали делом бесполезным частить с обстрелом, открывать канонаду по воротам Яшина, старались бить лишь наверняка и избегать механических ударов, в особенности плохо подготовленных, в предположении, что он такие удары все равно возьмет, выставляя бьющего просто на смех.
Такую психологическую подоплеку противостояния Яшину как-то раскрыл в разговоре со мной Анатолий Исаев: «Лева выдвигался чуть вперед, раскидывал длиннющие руки и загораживал все ворота, даже щель, казалось, не оставлял. Удар невольно задерживался и откладывался, начиналась переброска мяча друг другу, а это ему с защитниками только и надо было, чтобы перегруппироваться и подготовиться к новому выпаду».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
