После столь активного неприятия сомнительной идеи некоторым образом противопоставить Яшина трем «К» может показаться странным мое утверждение, что, случалось, вратарю за их спиной действительно нечего было делать. Но такую ситуацию никак нельзя назвать доминирующей в их пятилетнем содружестве, да и это временное явление возникало исключительно редко. И не на первых порах совместной работы, когда они общими усилиями, но, как подчеркивали партнеры Яшина, под его началом, устанавливали и налаживали единое понимание игровых эпизодов (так что яшинский взлет такой «крышей» не объяснишь), а на финишном отрезке сотрудничества, когда взаимодополнение было упрочено до автоматизма.
Так случилось в первом круге чемпионата страны 1959 года (6 пропущенных мячей в 10 играх первого круга, без учета одного отложенного и позже сыгранного матча, из них 5 игр «на ноль», некоторые даже без травмированного Крижевского, успешно замененного Царевым). Но такие отрезки «простоя» вратаря по вине своих защитников, кажется, больше не отмечались. Отдельные матчи, правда, выпадали. Как, например, кубковая игра с ЦСКА в 1960 году (1:0 в пользу «Динамо»). Но Яшин не расслабился, не потерял бдительности. «Буквально за секунду до свистка, – писал «Футбол», – Линяев издалека пробил с огромной силой и прямо под планку, да у «Динамо» вратарь таков, что, простояв, по существу, без дела весь матч, и в эту последнюю секунду он был максимально собран и ко всему готов. Потому что он был Яшин».
Как ни парадоксально, против своей безработицы и, казалось бы, беззаботного существования поднимал бучу сам вратарь. Яшин умом и сердцем ощущал вред бездействия, чреватый потерей тонуса и провалами в будущих играх. И при этом свой протест выражал достаточно бурно, удивляясь, мне кажется, непониманию такого проницательного тренера, как Якушин. Мирный и смирный, возбуждался порой в напряженных играх настолько, что оправдывал в них свое грозное имя – могло достаться и своим игрокам, и чужим. В результате же его вынужденного безделья в некоторых встречах первого круга 1959 года досталось тренеру. Михаил Иосифович даже растерялся, когда после выигрыша у «Крыльев Советов» (3:1) Яшин, влетев в раздевалку, в сердцах швырнул перчатки и кепку в угол со словами:
Хватит с меня, больше не играю! Ставьте Володю! (Беляева. – АС.)
В чем дело, Лев? – не понимает Якушин.
Что это за игра – за девяносто минут вынул мяч из сетки – и баста? Из-за них, – кивает в сторону защитников, – я все время без мяча, так могу и «плюху» какую-нибудь пропустить!
Не горячись, что-нибудь придумаем, – и тренер, оборачиваясь к защитникам, дает задание крайним – Кесареву и Кузнецову – нет-нет, да и откатывать мяч Яшину, чтобы чувствовал его, не остывал.
Во втором-то круге 1959 года, когда ситуация у динамовских ворот намного чаще осложнялась повышенным давлением соперников, Яшину приходилось совершать череду отчаянных, как теперь принято выражаться, сэйвов, словом, работать уже на полную катушку, а ему только это и надо было. Защитникам же, в свою очередь, надо было, чтобы за спиной командовал, ворчал и, разумеется, активно действовал Яшин.
«Мне нечасто приходилось выходить на поле с другими вратарями – практически только в зарубежных турне тбилисского и киевского «Динамо» да «Спартака», когда игроки других клубов придавались им для усиления. Разница чувствовалась сразу. Даже когда наши ворота защищал Владимир Беляев, тоже первоклассный голкипер, хорошо знакомый с динамовским взаимодействием в обороне, связывавшие нас невидимые нити терялись – все-таки у каждого из нас свое понимание, свои приемы игры. Лев досконально знал, что каждый из нас сделает в той или иной ситуации, а мы изучили все его вратарские повадки. Сыграны были как единый механизм» – таков вердикт Владимира Кесарева.
Эдуард Мудрик, подпускавшийся в «основу» с конца 50-х, а впоследствии сменивший Кесарева на правом фланге обороны «Динамо» и сборной, подметил, что Якушин никогда ни с кем из игроков не советовался, как строить игру – только с Яшиным. Установки динамовского тренера даже самым опытным бойцам напоминали распоряжения, приказы, с вратарем же он скорее сверял мысли, держал совет. И дело не в авторитете Яшина (прежде Бесков был не меньший авторитет, но, как и все, получал императивные указания). Весь фокус в той стержневой роли, какая отводилась Яшину в игре благодаря организаторскому началу и влиянию на команду четкостью и уверенностью личных действий. По мнению Мудрика, ошибки Яшина потому и становились предметом бесконечных пересудов, что были явлением чрезвычайным, крайне редким.
Подобным же образом оценивали Яшина не только в «Динамо». В сборной СССР, воссозданной в 1954 году, Гавриил Дмитриевич Качалин первое время предпочитал на центральной позиции не Крижевского, а Башашкина, полагая, что он больше подходит к стилю «Спартака», делегировавшего в сборную наибольшее количество игроков. Анатолий Васильевич позднее признавался, что тоже хотел видеть позади себя только Яшина: «Он действовал на соперников, как удав на кролика, постоянно выручал команду, да еще был непревзойденным корректировщиком наших действий».
После Башашкина и Ко рядом с Яшиным сражались еще два поколения защитников, и другой армейский посланец в сборную Владимир Пономарев говорил: «Для защитников имеет очень большое значение, кто стоит в воротах. Мы чувствовали себя очень уверенно, когда ворота защищал Яшин. И главное даже не в том, что он может спасти команду в безнадежной ситуации. Я хочу отметить то, что не видно со стороны. Яшин великолепно руководил игрой защитников. Ни грубого окрика, ни панического возгласа, только точный, своевременный подсказ».
В том-то и дело, – и это главный, решающий, неоспоримый довод безусловной вратарской самодостаточности Яшина – что его исключительность «весомо, грубо, зримо» проступала в непоколебимо уверенной охране своих границ совершенно независимо от того, в какой компании защитников приходилось ему выходить на поле. Тем, кому нравится считать, что феномен Яшина хотя бы в какой-то степени производное от трех «К», остается задуматься, почему крепкие защитные линии «Спартака» (Николай Тищенко – Анатолий Масленкин – Юрий Седов или Михаил Огоньков) и ЦДСА (Анатолий Порхунов – Анатолий Башашкин – Михаил Перевалов) не помогли сотворению таких же феноменов из армейца Бориса Разинского, спартаковцев Владаса Тучкуса и Валентина Ивакина, природно не менее, а то и более одаренных, чем Яшин. Динамовский же вратарь и в компании с этими защитниками был великолепен! Ведь в сборной, прежде чем тренеры пришли к привычному для Яшина динамовскому сочетанию, играть ему приходилось сперва (1954–1956) со спартаковско-армейским трио, состоявшем в разных вариациях из тех же самых, вышепоименованных игроков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
