— Вот новый завод будет строиться. Иди работать на стройку. Из тебя человек выйдет.
Паша с замиранием сердца вышла на новый, рабочий путь. Трамвай № 51 довез ее до Сукина болота, через городские свалки, через заросли репейника. Паша выбралась на заводскую площадку. В отделе кадров ей предложили работу чернорабочей, на 45 рублей в месяц. Она с радостью взялась за эту работу, главным образом по подноске строительных материалов. Ее энергия и строительский энтузиазм обратили внимание руководителей стройки, и скоро она была командирована на подготовку для работы на будущем заводе на второй шарикоподшипниковый завод, в сборный цех. Здесь ей надлежало пройти четырехмесячный курс сборки. В первое время и здесь ее старались использовать как подсобную силу; со стороны мастеров и рабочих она не всегда встречала сознательное отношение: то пошлют ее на склад, то на упаковку, и только через два месяца поставили ее учиться сборке шарикоподшипников. Попала она под руководство глухонемого товарища Тимоши, который сначала писал ей записочки с поручением принести ту или иную деталь. Но когда она стала помогать ему в самой сборке, он сразу понял, что Паша обладает большими способностями, и его заработок сильно увеличился благодаря ее помощи. Решилось дело все-таки правильно: ее поставили на самостоятельную сборку.
Скоро Паша возвратилась на стройку, и, так как завод был еще не готов, ей пришлось снова стать на черную работу. Расстанавливали станки, так приятно было убирать ящики, в которых они приходили на место своего постоянного жительства. работу по очистке своего цеха Паша производила уже бригадиром целой бригады в 11 человек. В это время ей пришлось столкнуться и с первыми в ее жизни на заводе вылазками классового врага. Были мастера на строительстве, которые нечеловечески относились к рабочим, которые издевались над ними и старались нагрузить такой непосильной работой, чтобы люди бросали ее и уходили со стройки. Паша смело подняла против них голос. Партийная организация своевременно помогла, и Паша одержала полную победу.
Наконец, завод был открыт, и 19 марта 1932 г. Прасковья Никитична Пичугина собрала первый шарикоподшипник. Это была большая политическая и моральная победа всех организаторов завода и победа Паши Пичугиной. Тогда собирали одну тысячу подшипников в месяц, и это казалось большой и решительной победой.
Дальнейшая жизнь Прасковьи Никитичны Пичугиной неотделима от жизни и развития завода… Весь путь от первой тысячи подшипников до сегодняшней производительности завода в 4,5 млн. подшипников в месяц — это путь Прасковьи Никитичны. В том, 1932 году она вступила в Коммунистическую партию, а с 1933 года она уже мастер сборного цеха, самый популярный человек на заводе и признанный всем заводским обществом авторитет. Не осталось и следа былой деревенской робости. В настоящее время для всякого молодого рабочего на заводе, в особенности для каждой женщины, Прасковья Никитична служит примером настоящего, смелого борца за дело советского строительства, за повышение производительности труда, за качество. И она воспитала много новых людей: из ее рук вышли настоящие мастера и теперешние руководители цехов и бригад: и Филатова, и Ефимова, и Смирнова, и Григорьева — все народ приезжий, переживший, может быть, такую же неприглядную и страшную женскую долю в старом селе.
Прасковья Никитична с 1934 г. состоит членом Моссовета, а в этом году избрана председателем районного Совета Таганского района.
Прасковье Никитичне только 34 года. Она полна сил и энергии, той самой энергии, которая с такой внешней робостью провела ее по славному пути — от забитой и голодной снохи в нищей крестьянской семье до самых ответственных и важных постов в советской столице, до высокого доверия трудящихся, выраженного в выдвижении ее кандидатуры в Верховный Совет СССР.
«Петр Первый» А.Н. Толстого
1
«Петр Первый» А. Н. Толстого по своему художественному блеску, по писательскому мастерству, по яркости и выразительности языка принадлежит к самому первому ряду нашей литературы. Можно без конца приводить отрывки из этого романа, близкие к шедеврам или даже прямые шедевры. Уже первые страницы, где крестьянские дети Санька, Яшка, Гаврилка и Артамошка «вдруг все захотели пить и вскочили в темные сени вслед за облаком пара и дыма из прокисшей избы», сразу забирают читателя могучей силой рассказа, и до самого конца романа читатель не устает им наслаждаться. По захватывающему мастерству повествования «Петр Первый» не имеет себе соперников, исключая, может быть, только «Тихий Дон» Шолохова.
Традиции нашей литературы и вкусы советского читателя не признают ценным художественное произведение, если его внешний блеск не сопровождается таким же блеском и такой же высотой содержания. То обстоятельство, что «Петр Первый» является одной из самых любимых книг нашего читателя, что миллионные тиражи этой книги до сих пор не в состоянии удовлетворить читательский спрос на нее, есть лучшее доказательство не только ее литературной высоты, но и ее общественного значения.
Захватывающая увлекательность текста необходимо должна объясняться не только внешним совершенством, но важным для читателя строем авторской мысли, значительностью человеческих образов, близостью и родственностью изображенного в книге человеческого общества.
На все эти вопросы нужно ответить отрицательно, если отвечать на каждый отдельно. Историческая тема сама по себе не может определить увлекательность художественного произведения. Мы знаем много исторических романов, в которых добросовестно и художественно честно автор изображает историю, но которые все-таки читаются с трудом. К таким романам нужно, прежде всего, отнести «Гулящие люди» покойного Чапыгина.
Тема, избранная А. Н. Толстым, необычайно ответственна и трудна. Прежде всего она трудна потому, что касается эпохи переходной эпохи переворота. Волею или неволею «Петр Первый» захватывает очень много, очень широко. По широте тематического захвата эта книга может быть поставлена только в одном ряду с «Войной и миром» Л. Н. Толстого и при этом впереди «Войны и мира». «Война и мир» изображает общество, находящееся в состоянии внутреннего покоя, локализации, в положении установившейся дворянской статики. Это общество приводится в движение внешним толчком войны, и движение, возбужденное этим толчком, есть движение общее, движение внешнего отталкивания. Внутри самого общества не происходит никаких особенных пертурбаций и изменений. Л. Н. Толстого интересуют только процессы психологические, нравственные, он, так сказать, художественным глазом исследует те скрепы, которыми общество связано, изучает, что это за скрепы, из чего они состоят, насколько они надежны в момент сильного военного толчка.
Л. Н. Толстой приходит к утешительным и оптимистическим выводам, и его оптимизм так же локализован в выводах, в превыспренних формулах народного здоровья. Толстовский оптимизм вытекает как следствие большой и тонкой анатомической работы, довольно придирчивой и даже злобно придирчивой, но для этой работы Л. Н. Толстому не нужны особенно широкие захваты общественных групп, для него достаточны концентрированные представления о русском обществе, а концентрация эта производится силою принципов и убеждений самого Л. Н. Толстого. Общественный организм России, подвергающийся анатомическому исследованию писателя, есть организм, специально выделенный для этой цели. В сущности, это высший круг общества, аристократия и верхнее дворянство, народные образы в романе немногочисленны и не играют первой роли.
В «Петре Первом» А. Н. Толстого тематический захват уж потому шире, что роман изображает Россию в момент напряженного внутреннего движения, в эпоху огромных сдвигов внутри самого общества. Тема старого и нового, тема контрастного разнообразия и борьбы всегда шире по захвату, и в этой теме уже нельзя выделить, как это сделано в «Войне и мире»: определенный слой персонажей и поручить ему говорить от имени общества в целом. Единое представление о целом русском обществе в таком случае становится почти невозможным: общество явно раскалывается но борющиеся группы, и каждая из них должна быть показана в начальные, последующие и конечные моменты борьбы. А. Н. Толстой должен был захватить в своем анализе решительно все, начиная от крестьянской избы и кончая царским дворцом, от бояр, которые решают государственные дела, «брады уставя», и кончая стремительным, творческим буйством нового, петровского правления.
При такой громадной широте захвата исторического романа становится весьма важным вопрос о сюжете, о том каркасе личных движений и судеб, который только и может сделать повествование именно романом.
Но как раз в смысле фабулы, в картине личных человеческих историй книга А. Н. Толстого не может похвалиться особенными достижениями, да, пожалуй, не выражает и особенных претензий…
