Через несколько минут на проселочной дороге показался стоящий на обочине невзрачный бежевый «Москвич». «Урал» затормозил. Одна за другой распахнулись дверцы. Мужчины откинули задний борт грузовика. И сидевшая в кузове Лора столкнула им прямо на руки, словно мешок с картошкой, Арсеньева, который до сих пор пребывал в бессознательном состоянии.
Вскоре министр обороны уже лежал в специальном потаенном отделении, оборудованном под задними сиденьями «Москвича».
– Что ж, кап-лей, спасибо тебе за помощь, – проговорил Ларин, и они с Соболевым обменялись крепким рукопожатием.
– Ну, и от меня, как говорится, респект и уважуха, – садясь за руль легкового автомобиля, бросила Лора.
– Нет, это вам спасибо, что порекомендовали меня руководству вашей организации, которая, надеюсь, в недалеком будущем станет и моей тоже, – широко улыбнулся Виктор и, не выдержав, полюбопытствовал: – Кстати, а кто организацию-то возглавляет? Кто всеми процессами в ней руководит? Как зовут этого человека?
– Всему свое время, – уклонился от прямого ответа Андрей и добавил: – Да и не стоит тебе сейчас подобным голову забивать. Лучше на предстоящих тренировках и испытаниях сконцентрируйся. Если докажешь, что ты достоин носить звание агента-антикора, то наш руководитель тебя сам найдет и ответит на любые твои вопросы. Ладно, удачи тебе, кап-лей. Надеюсь, что еще свидимся.
Как только Ларин забрался в легковушку, Лора тут же дала по газам. И «Москвич» помчался прочь.
Проводив удаляющуюся машину грустным взглядом, Виктор Соболев выкатил из кустарника припрятанный там мотоцикл, тут же «оседлал» его.
– Обязательно свидимся, – молвил он и надел шлем.
В тонированном забрале с зеркальным напылением отразилась узенькая полоска проселочной дороги, которую обнимал верхушками своих деревьев подступающий к ней с обеих сторон лес. Взревел мотор, и мотоциклист унесся в ночь.
Все-таки не зря специалисты Дугина оборудовали в «Москвиче» потаенное отделение. Когда легковушку тормознули на посту ДПС, на который поступила команда останавливать и досматривать каждый автомобиль, то выбравшийся из салона Ларин спокойно и с охотой продемонстрировал его предельно подозрительным сотрудникам содержимое багажника.
– С женой на даче завозились. Целый день картошку копали. Вот теперь в город везем, – прокомментировал он.
Прозвучавший ответ полностью удовлетворил дэпээсников, так как весь багажник «Москвича» и впрямь был под завязку забит грязными, облепленными землей клубнями картофеля. А сидевшая за рулем Лора убедительно разыгрывала из себя супругу Андрея, делая вид, что разговаривает по мобильному с только что позвонившей ей матерью:
– …Да едем мы уже… Урожай весь собрали… Сколько килограммов получилось?.. У нас с мужем других дел не было, как картошку взвешивать… Одно могу сказать, много накопали, целый багажник ею забили… – бубнила она в свой айфон, у которого несколько часов назад полностью разрядилась аккумуляторная батарея.
Сотрудники ДПС переглянулись. И один из них спросил Ларина:
– Ясно. Дело, как говорится, житейское, – с пониманием произнес он и для порядка спросил: – А вы, случайно, грузовик «Урал», когда сюда ехали, не видели?
Андрей делано наморщил лоб.
– «Урал»?.. Не припомню… а что случилось?
Но на этот вопрос дэпээсник так и не ответил – к посту уже подъезжала, постепенно сбавляя скорость, легковая машина – и он со своими коллегами заспешил к ней навстречу, обронив при этом короткое:
– Счастливой дороги!
Дальнейшая дорога для Ларина с Лорой и в самом деле оказалась счастливой. Они благополучно добрались до города, доставив на одну из конспиративных квартир тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти захваченного министра обороны.
* * *
Министр обороны Арсеньев очнулся в полной темноте, открыл глаза и ровным счетом ничего вокруг него не изменилось. Все тот же бессмысленный непроницаемый мрак – такой густой, словно тебя погрузили в растопленный битум. События последних дней постепенно восстанавливались в памяти. Нет, не плавно, не как раскручивающаяся лента с записью, а яркими вспышками, озарявшими сознание.
Вот он сидит и пьет шампанское у себя на именинах и почему-то только теперь видит, что в хрустальном бокале, который он сжимает в руке, – небольшая трещинка. А вот тогда не видел. А ведь трещинка – это знак свыше, которого он тогда не заметил. Еще одна вспышка… Теперь он уже в лесу, а перед ним двое обманутых им врагов. И он упивается своей властью над ними. Вот только почему-то его командный голос подводит. То и дело дает «петуха», срывается на крик…
Вспомнить, как его захватили люди в масках, Арсеньев не успел. Вспыхнул яркий слепящий свет. Он бил в глаза, словно фары несущегося на него грузовика. Министр обороны увидел, где находится. Мрак, казавшийся безграничным, сузился до пределов обычной комнаты с веселенькими обоями на стенах. Он сидел на стуле. Никто его не привязывал, руки свободны. Слепящий свет исходил от двух настольных ламп, бивших ему прямо в глаза. Что или кто находится за этим световым барьером, он не мог разглядеть. Кто-то прохаживался, изредка покашливал, шелестели бумаги.
– Эй, – негромко проговорил Арсеньев.
Никто ему не посчитал нужным ответить.
– Кто вы? Что вам от меня нужно?
И вновь ни слова в ответ.
В груди похолодело. Сразу же возникли мысли о том, что его могут убить. Всякий звук, доносившийся из-за лавины света, казался ему опасным. Арсеньеву уже чудился нацеленный на него ствол с пистолетом с глушителем. Неизвестность всегда пугает. Это ошибка, когда на человека пытаются давить. Лучше всего он додавит себя сам. Попытка разобраться в непонятном рождает вопросы, на которые нет ответов. И эти вопросы множатся в геометрической прогрессии: кто, зачем, почему, с какой целью? Молчание людей, получивших власть над твоей свободой и жизнью, – красноречивее всяких слов. Если им от тебя ничего не надо, значит, они могут спокойно забрать у тебя самое ценное, что осталось. Жизнь. А жить министру обороны хотелось. Совсем некстати вспомнилось прочитанное в каком-то журнале свидетельство человека, вернувшегося с того света, после клинической смерти. Мол, видел он тоннель и яркий свет, бивший в лицо. Вот и теперь была похожая ситуация. Яркий свет, за которым черт знает что. Пока жив, не узнаешь, что именно. А затем вспомнилось и другое. Рассказ одного бывалого бандюгана, переквалифицировавшегося в солидные бизнесмены. Трезвый никогда бы не рассказал, а вот по пьяни выдал. Дескать, единственный верный способ избавиться от трупа – так, чтобы от него и следов не осталось, – это уложить его на автомобильные покрышки, покрышками же завалить, облить бензином и поджечь. Температура такая, что все кости превратятся в пепел.
По ту сторону света раздался отчетливый металлический лязг.
«Затвор пистолета передергивает», – мелькнула парализующая волю мысль.
Затем раздалось многозначительное покашливание.
– Кто вы? Что вам от меня надо? – выдавил из себя министр обороны.
И тут яркий свет настольных ламп пошел вниз, перестал бить в глаза. Арсеньев проморгался и увидел по ту сторону письменного стола мужчину и женщину. Ларина он узнал сразу же. А вот белокурую видел впервые. Однако по ее взгляду тут же понял – ей известно о его деятельности практически все.
– Надо нам от тебя совсем немного, – спокойно проговорил Андрей – отщелкнул крышку на корпусе небольшой видеокамеры, вставил туда диск и прикрутил камеру к штативу. – Ты всего лишь должен повторить то, что говорил мне и моему приятелю тогда, в лесу. Помнишь?
Арсеньев мрачно молчал.
– Выбор у тебя небольшой. Где ты – никто не знает. Понимаешь, чем это может кончиться для тебя, если не станешь говорить?
Слова «смерть», «убийство», «бесследное исчезновение» так и не были произнесены Лариным. Но воспаленное животным страхом воображение министра обороны тут же додумало их. Он буквально почувствовал, что запах смерти витает в воздухе.
– Кончать его надо, – тихо сказала Лора, словно бы обращалась только к своему напарнику. – Ты же видишь – он не собирается говорить. Тогда зачем он нам нужен? Наверху его смерти только обрадуются. Нет человека, нет проблем. Все на него можно будет повесить. Слушай, министр… Неужели не понимаешь, что только рассказав все, ты можешь сохранить себе жизнь. Представь себе, скольким людям выгодно, чтобы ты замолчал, не проронил ни слова. Тогда и бабки их целы будут, и в тюрьму не попадут.
Арсеньев это понимал. Он уже смирился с тем, что безболезненно выйти из «катастрофы» ему не удастся. Весь вопрос заключался в цене потери.
– Какие гарантии? – спросил он упавшим голосом.
– Только мое честное слово, – улыбнулся Андрей. – Надеюсь, никто здесь не сомневается в моей порядочности.
– Я бы могла кое-что припомнить, – хищно прищурилась Лора. – Но в нашем случае неискренность в отношениях с женщинами не принимается во внимание.
