— Это за нами, — произнес телохранитель, наблюдая, как стремительно увеличивается в размерах катер.
Приехавших было пятеро — четверо мужчин и женщина. Троих телохранитель знал, и с тех пор, как видел последний раз, все они заметно постарели. Впрочем, он сам тоже не молодел. Оставшиеся двое были совсем зелеными юнцами, лет по двадцать пять, с которыми Ричард не был знаком.
Гости казались похожими друг на друга, особенно их объединяло схожее выражение на лицах — сосредоточенное, целеустремленное, немного замкнутое. «Печать знания», так называл его Ричард, и сам отмеченный таким же клеймом.
Мужчины были одеты просто — в штормовые куртки, непромокаемые брюки и высокие сапоги. Женщина нарядилась так, словно приехала на праздник. Поверх длинной синей шерстяной юбки — белоснежный передник, украшенный васильковыми узорами, под такой же синей жилеткой с серебряными застежками — богато вышитая льняная рубашка. Дополнялся костюм большой брошью и широким серебряным поясом с инкрустацией и подвесками.
Ричард подумал, что на фоне холодного фьорда и серых морщинистых скал этот наряд очень радует глаз.
Телохранитель пожал руки мужчинам, женщина обняла его, и он поцеловал ее в морщинистую щеку.
— Ну, как ты? — спросила она, улыбаясь молодой, задорной улыбкой.
— В порядке, — ответил Ричард. — Улла, Эсбен, Арвид, рад снова видеть вас. Уже знаете новости?
Они мрачно кивнули.
— Когда это докатится сюда? — осведомился Эсбен.
— Никогда, если мы доставим ревенанта в Столицу, — уверенно ответил телохранитель и спросил, — Где Бьерг?
— Остался дома, очень недовольный, — Гостья снова улыбнулась, видимо вспоминая негодование сына, — Хотел ехать с нами, увидеть… ревенанта, — женщина посмотрела на дом, где в окне маячил тонкий силуэт Виттории, — но кто-то должен был остаться наблюдать за фьордом. А это Ларе и Мортен.
— Рад познакомиться, — отозвался Ричард.
Мужчины стояли рядом молча, но телохранитель видел, они также довольны видеть его. Филипп говорил когда-то в шутку, что одни норвежцы произошли от горных троллей, а другие — от лесных. Лесные были стройными, высокими, с мягкими льняными волосами, длинными носами и светлыми лучистыми глазами. Горные же — приземистыми, коренастыми, с густыми темно-русыми лохматыми гривами, круглыми чуть вздернутыми носами, большими ртами и прозрачно-голубы ми глазами в глубоких лучиках морщинок. Доброжелательные, если их не беспокоят чужаки, но безудержные в ярости.
Мужчины казались потомками горных. Женщина походила на дочь лесных.
Ричард оглянулся на дом, кивнул, зная, что за ним внимательно наблюдают, и спустя минуту мать с дочерью вышли на крыльцо.
— Виттория, Диана, — сказал телохранитель, когда они подошли к причалу, — позвольте познакомить вас. Это Улла, Арвид, Эсбен, Ларе и Мортен. Наши друзья. I Каждый из норвежцев подошел к девушке и пожал руку сначала ей, потом ее матери. А Улла, не сдержавшись, погладила юную Корвинус по щеке, посмотрела на Ричарда и сказала по-норвежски:
— Такая молоденькая, — В глазах женщины мелькнули печаль и жалость к девушке, вовлеченной в столь опасную для нее игру.
— Что она говорит? — спросила Виттория Ричарда, немного смущенная этой неожиданной лаской.
— Ты очень молода, — повторила Улла, переходя на английский. — Моложе моего внука.
Девушка улыбнулась:
— Возраст — это единственный недостаток, который исправляется со временем.
Женщина перевела взгляд на телохранителя, одобрительно кивнула и решила:
— Похожа на своего отца. А подрастет, станет похожа еще больше. — Она снова посмотрела на девушку и сказала сурово: — Никто из нас не хотел, чтобы ты покидала этот надежный дом до тех пор, пока не вырастешь и не наберешься опыта. Ты единственный ревенант, оставшийся в живых. Но мы не можем поступить по-другому.
— Я понимаю, — ответила Виттория, слегка удивленная этими словами, звучащими как оправдание.
— Ты важнее, чем город, — продолжила женщина, — И если бы не угроза уничтожения всего мира, мы бы никогда не стали рисковать твоей жизнью.
Девушка молча кивнула, не зная, что ответить на это.
— Мы поедем с вами, — сердечно улыбаясь, сказала Улла, поворачиваясь к Диане. — Я и Эсбен. Остальные — с вашей дочерью. Не волнуйтесь. Они справятся.
Виттория обняла мать, та крепко прижала ее к себе, говоря торопливо:
— Осторожнее, пожалуйста. И как-нибудь сообщите мне, как только доберетесь до Столицы. Ричард…
— Да. Конечно. — Телохранитель сжал узкую холодную ладонь, — Диана, не беспокойся, я сумею защитить ее.
Диана, выпустив дочь, неожиданно обняла его, поцеловала в щеку и прошептала:
— Себя ты тоже береги.
Он кивнул молча, чувствуя непривычное стеснение в груди, помог Виттории забраться в катер и лишь после этого взглянул на женщину. Она стояла на краю причала, сжимая у горла воротник, и переводила взгляд с его лица на лицо дочери.
Когда катер отчалил и, взревев моторами, помчался прочь от убежища, Диана подняла руку в безмолвном жесте прощания.
Виттория оглянулась и наблюдала, как мать вместе с Улой садится в лодку, которую выгнал из водного гаража убежища Эсбен. Моторка шла некоторое время за катером, а затем свернула в другой пролив и скоро превратилась в точку, едва различимую на фоне берега. Тогда девушка прислонилась плечом к плечу Ричарда, сидящего рядом на скамье, и стала смотреть вперед, на скалы, медленно выплывающие из синеватой дымки.
Небо отражалось во фьорде, белые шапки снега на вершинах повторяли цвет облаков. Реальность казалась опрокинутой. Прекрасная, холодная земля застыла в молчании.
Когда-то очень давно здесь прополз ледник, пропахав глубокие извилистые трещины. Они наполнились водой и превратились в длинные проливы — одни более узкие, другие широкие. С серо-зеленых скал вниз смотрели окаменевшие тролли — злобные, равнодушные, задумчивые. Кто-то из горного народа все еще стоял на самом краю, явно пытаясь скатить камень на проходящий мимо катер, другой прятался за горой валунов, третий просто сидел, свесив ноги с обрыва…
На пологих склонах время от времени появлялись постройки. Целые поселки или одиночные домики. Виттория каждый раз провожала взглядом эти островки цивилизации, а потом задумывалась надолго, хмурясь и покусывая нижнюю губу. Размышляла о том, в каком из этих домов могут жить люди, знающие о существовании вампиров и сражающиеся с ними. Или пыталась представить, что творится В Столице.
Но плавное, стремительно движение успокаивало, а прохладные величественные пейзажи умиротворяли. Глядя на них, не хотелось думать ни об интригах, ни о мировых заговорах, ни о существах, вырвавшихся в этот мир. Все это начинало казаться бессмысленной суетой или глупой выдумкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
