такое…
– А это… это вещество не найдут потом в ее организме? – Олег опасливо взглянул на первый пузырек.
– Во-первых, оно очень быстро разлагается в крови, так что при вскрытии найдут только цианистый калий. А во‐вторых – возможно, вскрытия вообще не будет. Ее мать будет против него возражать. Ей и так пришлось за последнее время слишком много перенести – сначала внезапная смерть мужа, потом несчастный случай с близкой подругой, затем самоубийство дочери… в общем, это я беру на себя. Здесь ты вполне можешь на меня положиться.
– Да уж, – скривился Олег, – тут ты мастер…
– Учись, – добродушно хохотнул Сергей Михайлович, – учись, парень, как надо с женщинами обращаться. Это всегда пригодится. Ладно, теперь о деле. Их обеих послезавтра следователь вызовет на допрос. Так я сделаю так, чтобы после этого она одна вышла, а ты уж там ее подхвати. Точное время я тебе сообщу.
Глава пятая
Побег из Эльсинора
Проводив прусского посланника, Павел Петрович вернулся в свой кабинет и остановился перед картиной, подаренной ему прусским королем. Несколько минут он смотрел на нее в глубокой задумчивости, затем огляделся по сторонам. Внезапно на глаза ему попался собственный его портрет в юные годы, выполненный голландским художником Герардом Саардамом. Портрет этот был примерно такого же размера, как картина Рембрандта.
Лицо Павла посветлело, как будто он нашел ответ на мучивший его вопрос. Он позвонил в колокольчик и велел явившемуся лакею незамедлительно вызвать находившегося при его дворе молодого голландского художника.
– Маэстро, – проговорил Павел Петрович, едва художник вошел в комнату. – У меня будет к вам весьма необычная просьба. Она может вас изрядно удивить…
– Я – ваш покорный слуга. – Художник церемонно склонился перед ним. – И почту за честь исполнить любое ваше пожелание.
– Отлично! – Наследник потер руки. – Вот передо мною висит мой юношеский портрет, выполненный вашим соотечественником, Герардом Саардамом. Теперь вот о чем я вас спрошу: можете ли вы написать точную копию этого портрета? Настолько точную, что, не зная секрета, его нельзя будет отличить?
– Вне всякого сомнения, – уверенно ответил художник. – Я два года учился у маэстро Саардама и прекрасно усвоил его манеру. Более того – некоторые работы я исполнял вместе с маэстро.
– А коли так, я прошу вас сделать эту копию вот на этом холсте. – И он показал художнику портрет старика в чалме.
– О! – Голландец уставился на портрет старика. – Вне всякого сомнения, это – работа славнейшего из художников прошлого века, Рембрандта ван Рейна! Было бы непростительно скрыть под моей неумелой мазней работу гения!
– Вы слишком строги к себе, маэстро. Кроме того, насколько я знаю, можно впоследствии снять вторую картину так, чтобы восстановить работу Рембрандта.
– Это так, – подтвердил голландец. – Однако записывать Рембрандта – это кощунство…
– Кажется, маэстро, – резко проговорил Павел, – кажется, вы только что говорили, что вы – мой слуга и моя воля для вас – закон? Или это была всего лишь фигура речи?
Художник испуганно взглянул на побагровевшее лицо принца и склонился перед ним:
– Нет, ваше высочество, я готов в точности исполнить любое ваше пожелание!
– В таком случае приступайте немедленно. И помните – я заплачу вам вдвое больше, чем за любую другую картину, но при одном условии: никто не должен знать, что скрыто под новым портретом. И вот еще что: в этом портрете должна быть какая-то примета, по которой сам я мог бы отличить его от первого портрета работы Саардама.
– Слушаюсь. – Художник почтительно поклонился.
– Елена Павловна, – сказала Анфиса, когда Галя с мамой сидели за поздним завтраком, – звонил следователь, напоминал, что ждет вас сегодня на допрос к пятнадцати часам. А Галину Леонидовну – к четырем.
– Надо ехать, – скривилась мама, – как некстати все…
Собрались быстро, но оказалось, что Галина машина не на ходу.
– Что-то там не фурычит, днем на профилактику отвезу, – сказал Виктор, по обычаю нагло глядя ей в глаза.
– Поедем вместе, – предложила мама. – Виктор отвезет.
Чтобы не торчать в унылом грязноватом коридоре и не маяться у дверей кабинета с разными подозрительными личностями, Галя хотела подождать в машине, но Виктор сказал, что ему нужно на заправку, так что она просто посидела на лавочке в небольшом скверике. Мама появилась неожиданно быстро. Виктор только успел подъехать. Она на ходу говорила по мобильнику, и голос был такой радостный, что Галя сразу догадалась: звонит Сергей Михайлович. Сереженька ее ненаглядный, чтоб его черти побрали!
– Извини, – сказала мама, – не смогу тебя подождать, срочно нужно в салон заехать. Совсем забыла, что на массаж записалась…
И отвела глаза.
– Езжай уж, – вздохнула Галя, – я такси возьму.
Галина вошла в кабинет и сначала никого не увидела – только заваленный бумагами стол и монитор допотопного компьютера. Лишь внимательно приглядевшись, она заметила склонившегося над столом маленького человечка с серым ежиком волос и розовыми оттопыренными ушами.
– Меня вызвали к следователю Ветрякову, – проговорила она, подойдя к столу и положив на него повестку.
Маленький человечек оторвал взгляд от бумаг и поднял на нее глаза. Глаза у него были маленькие, пронзительные, тускло-серые, под цвет волос. Внимательно посмотрев на Галину, он снова опустил их, чтобы прочитать повестку, и произнес скрипучим неприязненным голосом:
– Нехорошо, Галина Леонидовна!
От его взгляда и особенно от голоса Галина почувствовала себя неуютно, на что, наверное, и рассчитывал следователь. Ей даже стало холодно, хотя в кабинете были закрыты окна. Зябко передернув плечами, она спросила:
– Что нехорошо?
– Опаздывать нехорошо. Тем самым вы проявляете неуважение к следствию. Если вас вызвали на определенный час, вы именно тогда и должны явиться. У меня, между прочим, весьма напряженный график, и своим опозданием вы его нарушаете…
– Разве я опоздала? – удивленно спросила Галина. – Я пришла к назначенному времени! Разве что на минуту задержалась, потому что на вахте…
– На минуту?! – перебил ее следователь. – Согласно повестке вас вызвали на пятнадцать часов шестнадцать минут, а сейчас уже шестнадцать часов с минутами…
– Разве на пятнадцать? – Галина потянулась к повестке. – Вот же, здесь написано – шестнадцать пятнадцать! Я и пришла…
– Разве? – Следователь снова посмотрел на повестку. – Да, действительно… значит, в документ вкралась ошибка, потому что я хотел вас вызвать на час раньше. Впрочем, это не важно. Как вы понимаете, я пригласил вас, чтобы прояснить обстоятельства гибели гражданки Красногоровой.
– Да, но я все уже сказала вашему сотруднику, майору Ушинскому…
– Да? – Следователь снова взглянул на нее своим пронзительным взглядом. – Во-первых, у нас нет такого сотрудника…
– Как – нет? – опешила Галина. – Но он показывал мне документы…
– Еще раз повторяю – у
