Краем глаза он увидел, как другая тварь, оказавшаяся от них поблизости, взмахнула лапой, полной острых когтей-кинжалов, и ударила, целя ему в голову. Он вырвал меч из твари, поднырнул под лапу и с размаху рубанул по торсу хищника. Клинок вскрыл грудину, словно банку с консервами. Кровь хлынула на траву. Зверь заревел от боли и ненависти, резко обернулся и ударил лапой. Серега принял смертоносную лапу на меч, отрубая ее. Если бы твари удалось до него дотянуться, это были бы последние мгновения его жизни. Раненный измученный котейрос, успевший вступить на тропу смерти, не спешил сдаваться. Он знал, что умрет. В полыхающих пламенем ада глазах Серега видел осознание этого факта. Но тварь хотела прихватить его с собой за компанию.
Одинцов чуть было не пропустил ее подлый выпад. Он уловил краем глаза летящий круглый тяжелый предмет и успел отскочить в сторону. Зверь пытался ударить его хвостом-булавой, но промахнулся. Серега отрубил несчастному созданию хвост. Это утихомирило тварь. Она все еще билась на земле, пытаясь добраться до обидчика, но это была уже агония.
Серега резко обернулся вокруг себя, обозревая поле битвы. Соратники отчаянно сражались с котейросами. Он увидел, как Лех Шустрик чуть было не оказался насажен на лапу твари, но в последний момент увернулся от смертельного выпада и разрубил морду хищника. Джеро отступал под натиском двух огромных тварей, которые не давали ему роздыху, непрестанно атакуя его с разных сторон. Сколько он еще продержится, прежде чем силы иссякнут, или он не пропустит один из ударов. Крушила кружился по склону холма, уворачиваясь от ударов и сам нанося их. На глазах Одинцова он зарубил одну из кошек, но и сам получил сильный удар хвостом-булавой в грудину, отлетел на несколько метров и затих. Неужели погиб? Мелькнула мысль. Берт Рукер яростно бился с котейросом, который метался вокруг него, пробуя дотянуться до человека с разных сторон. Старик веселился, битва наполняла его сердце восторгом. Бобер на пару с Жаром, прижавшись спина к спине, вели неравный бой с тремя хищниками. Хуже всех досталось Лодию. Против него оказалось сразу три зверя. Он метался между ними, уходя от смертельных выпадов кинжальных лап и тяжелых хвостов. Долго он так не продержится.
Серега метнулся было ему на выручку, но тут увидел, как из-за спины броневепря показался Хакус с автоматом в руках. Рано Одинцов поставил на нем крест. Механик бежал вниз с холма на выручку Лодию. За несколько шагов до места схватки, он остановился, опустился на одно колено, упер приклад автомата в плечо и стал бить короткими очередями.
Покатилась по траве с разожженной свинцом головой первая тварь. Лодий воспрял духом. Осталось всего два зверя, но и тут Хакус помог ему — прикончил еще одного котейроса и открыл огонь по последней твари, донимавшей Лодия. Свинцовые осы жалили шкуру зверя, и он обезумел. Потеряв интерес к прежнему противнику, он резко развернулся и прыжками бросился к человеку с автоматом.
Руки Хакуса задрожали, когда он увидел приближающуюся смерть в шкуре разъяренного хищника. Когда он спускался вниз по холму, ему казалось, что это единственно правильный поступок. Он не может поступить по-другому. Он тоже должен внести свою лепту в бой. И пусть он никогда не держал в руках меч, и от него с клинком в руках на поле битвы будет мало толку, но вот стрелять из автомата он умеет. Он был рожден с автоматом в руках. И в этом он может помочь чужакам. Еще некоторое время назад он считал их своими врагами, и все бы отдал, за случай расправиться с ними, а теперь он сам вызывался оборонять их.
Но вот смерть большими прыжками приближалась к нему. Хакус на мгновение представил, как оказывается в лапах котейроса, и дрогнул душой и сердцем. У него еще была возможность убить тварь. Он все еще сжимал автомат в руках, и в обойме было полно патронов, но руки объяла дрожь, которая не позволяла прицелиться. Но он все равно открыл огонь, пусть пули и уходили в пустоту, в молоко, как говорили на стрельбах, но оставалась надежда, что хотя бы одна случайно попадет в животное и остановит его бег.
На глазах Одинцова разворачивалась трагедия. Как бы цинично это не звучало, можно было потерять любого человека из Волчьего отряда, хотя эта потеря потом и окажется невосполнимой, и станет болезненной для всех них. Но потерять Механика, это провалить всю миссию. Без него они не смогут найти дорогу к Заводу и проникнуть в него, без него они не попадут в Цитадель. Значит, гибель друзей окажется бессмысленной. А он уже многих потерял. Вихрь, Верман Сердитый, Карусель — их жизни были положены на алтарь их похода. Во имя избавления Срединного мира от ига магиков. И если сейчас котейрос растерзает Хакуса, получается они погибли зря.
Серега завыл от злости и отчаянья и бросился твари наперерез. Он понимал, что не успевает. Хищник двигался слишком быстро. Но он выжимал из себя последние крохи сил, чтобы успеть, рвал сухожилия, надрывал сердце, но стремился вперед. Он прыгнул одновременно с тварью, взмахнул мечом, понимая, что все-таки чуть-чуть опоздал, и рубанул. Клинок рассек воздух и ударил в спину зверя, отрубая ему хвост. Одновременно с этим затарахтел автомат, посылая пули в хаотичный полет. Ослепленная болью тварь дернулась, попыталась обернуться, чтобы разглядеть, кто посмел покуситься на нее, и словила две пули, разнесшие ее голову в кровавую пыль. Но одновременно с этим Серега словил случайную пулю. Она ударила ему в грудь, сбивая на землю. Вторая пуля впилась в правое плечо. Третья ударила в лезвие меча, выбивая его из ослабевших рук Сереги.
Одинцов упал на землю и покатился по траве, гася скорость. Лодий уже бежал к нему на встречу, позабыв о сражающихся друзьях. Сейчас самое главное спасти командира, плескалась единственная мысль в его глазах.
Рухнув на колени перед Одинцовым, Лодий стал ощупывать его рану на груди, не обращая внимания на простреленное плечо.
Серега корчился от боли, пытался вырваться из рук друга и подняться. Бой еще не закончен. Надо сражаться, если они не хотят сгинуть в Железных землях. Но сильные руки Лодия прижимают его к земле. В груди словно расцветает пожар. В легких не хватает воздуха. Серега задыхается, скребет руками землю. Ему начинает казаться, что его закопали в землю заживо, но он может выбраться. Пальцы вырывают кусками землю, но это не помогает. Воздуха все еще не хватает. Лодий что-то делает над ним и шепчет что-то себе под нос. Шаманит одним словом. Серега слышит какой-то треск. Руки друга приподнимают его и стягивают с тела сильно погнутый доспех. Тут же воздух возвращается в легкие, и Серега шумно начинает дышать. Чернеющее над головой небо, вновь расцвело всеми красками.
Через некоторое время Серега смог приподняться и сесть, поддерживаемый Лодием. Шальная пуля не убила его, расплющилась о доспех, проминая его и вдавливая в тело. На груди расплывался огромный синяк, и если не считать прострелянное плечо, то в целом он был здоров. А с его способностью к самоизлечению, скоро он окончательно придет в себя.
Неподалеку он увидел Хакуса, растерянного и виноватого. Механик подстрелил человека и теперь сожалел об этом. Ему даже в голову в этот момент не пришло, что он ранил врага, уничтожившего его базу. Но с этим можно было разобраться потом, Серегу больше волновала битва.
Сражение меж тем затихало. Все меньше котейросов оставалось на ногах и способных драться. Джеро справился с одной из тварей, она валялась ломаной игрушкой в нескольких шагах от того места, где он пытался прикончить другую. Видно было, что еще чуть-чуть, и он достигнет цели. Хищник кружился вокруг человека, но все меньше нападал, все больше оборонялся. Словно с гибелью сородича он окончательно растерял всю свою смелость. Жар и Бобер разобрались с двумя из трех врагов и в два клинка рубили пятящуюся по холму тварь. Только звериная гордость не позволяла котейросу развернуться и броситься прочь от страшного места, где случилось невозможное. Жалкая горстка людей смогла уничтожить целую стаю котейросов, славящихся своей непобедимостью на всю Пустошь. Серега увидел вынырнувшего из-за спины другого зверя Крушилу, который в прыжке нанес рубящий удар в основание шеи твари. Его лицо было покрыто густым слоем крови и земли. Но оно прояснилось и растянулось в улыбке, когда голова зверя отделилась от туловища и покатилась в траву, а из рваной раны в небо ударил фонтан крови. Но как Серега не озирался он не видел нигде ни Леха Шустрика, ни Берта Рукера. Неужели, твари порвали их. Неужели они погибли.
Серега попытался встать, но Лодий попытался его удержать.
— Пусти, — прорычал Одинцов и медленно поднялся на ноги.
Обвел взглядом поле вокруг и обнаружил свой меч. Нагнулся и чуть было не потерял сознание от разлившейся в грудине боли. Горло порвал кашель. Серега поднял руку ко рту и выплюнул на ладонь сгусток крови. Кажись, что-то с легкими. Оставалось надеяться, что восстановление пройдет быстро, и организм залечит все раны, прежде чем они его доконают. Он схватил меч и поднял его.
