— Это было до того, как появилась она.
Дония чувствовала себя идиоткой из-за того, что эти слова все-таки сорвались с ее губ. Она очень хотела, чтобы Эйслинн все же взяла посох, но ее ревность была не менее сильной. Эйслинн была единственной, именно ей предстояло провести с Кинаном вечность.
— Теперь все по-другому, — пояснила она свои слова, изо всех сил стараясь не выдать овладевших ею чувств. Впрочем, ей это не удалось.
— Я всегда буду приходить, когда ты захочешь меня видеть. Сколько раз я говорил тебе об этом? — Прошептал Кинан. Вместе со словами с его губ слетело мягкое и теплое дыхание лета. — Ничто этого не изменит. Никогда.
Дония протянула руку и накрыла ладонью его губы, прежде чем он смог сказать что-то еще. Под ее пальцами образовался тонкий слой инея, но он не жаловался.
Он никогда не жалуется.
Она не убрала руку, хотя его дыхание обжигало.
— Я слышала о том, что она та самая.
Когда Эван сказал ей об этом, она едва не разрыдалась, представив себе вечность боли и одиночества, когда она вынуждена будет постоянно видеть, как они танцуют и смеются. Разве что Бейра убьет меня…
— Дон…
Его губы зашевелились под ее пальцами, такие мягкие и нежные, даже несмотря на то, что они причиняли ей боль. Так же, как и те слова, что он сказал бы, если бы она его не остановила.
Без свидетелей Кинан позволял себе быть тем, кем он был до того, как Дония узнала, что он король, — человеком, которого она полюбила. Именно поэтому она избегала возможности оставаться с ним наедине.
— Нет, — остановила она его, не желая, чтобы он был мягким. Не сейчас.
Сегодня ей был нужен Летний Король, а не тот, кем он мог быть без короны. Ей нужно было, чтобы он был гордым и уверенным в себе, способным сделать то, что было необходимо.
Кинан выдохнул, и струйка пара поднялась от ее руки — дыхание лета растопило иней.
Иногда, в самых тайных мечтах, о которых она никогда ему не рассказывала, Дония пыталась себе представить, что случится, если ее холод и его тепло столкнутся по-настоящему, если они прикоснутся друг к другу так, как это было до ее превращения в Зимнюю, еще тогда, когда он представлялся ей обычным смертным. Она просто растает? Или сгорит?
Дония вздрогнула, растревоженная этой мыслью. Ее эмоции бушевали в ней как снежная буря, и она отчетливо ощутила владеющий ею изнутри холод. Если она не успокоится, ей придется выпустить наружу этот ужасный холод.
— Вчера вечером здесь была Бейра, — медленно проговорила она. — Ты должен знать, что она делает.
Кинан устало кивал, пока она ему рассказывала абсолютно все: о самом первом появлении Бейры, когда была выбрана Эйслинн, о нападении на нее возле библиотеки, о своих подозрениях, что это было сделано по приказу Бейры, о смерти Агаты, об угрозах Зимней Королевы, о том, как она настаивала, чтобы Эйслинн не прикасалась к посоху.
Дония ничего не сказала об исследованиях Сета, боясь за его безопасность, но в остальном она была более честна с Кинаном, чем за последние много-много лет. Когда она закончила свой рассказ, он молча смотрел на нее, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, что ему удавалось крайне редко.
Она так крепко сцепила руки, что на кончиках пальцев образовались крошечные сосульки. Теперь начинается самое сложное.
— Пойдем со мной. — Кинан посмотрел на Сашу, а потом на маленькие сувениры, подаренные другими Зимними девушками. — Охранники перенесут твои вещи. Мы превратим зал в спальню и…
— Кинан, — перебила Дония, чтобы не поддаться соблазну.
Он увидит всю логику того, что нужно сделать, если хорошенько поразмыслит над этим. Она должна быть уверена в том, что он это сделает.
Дония расцепила руки и раскрыла ладонь — сосульки упали к ее ногам и разбились на мелкие кусочки.
— Я никуда не пойду.
— Тебе нельзя здесь оставаться. Если с тобой что-нибудь случится… — Он наклонил голову и уткнулся лбом в ее колено. — Умоляю, Дон, пойдем со мной.
Где же Летний Король? Тот, кто сейчас умолял ее, склонив голову, не был королем.
Дония не отстранилась. Это прикосновение обжигало ее, замораживало его, но она сидела спокойно.
— Я не могу пойти с тобой, — сказал она. — Мне там не место. И я не та, кто тебе нужен.
Он посмотрел вверх на нее. В том месте, где его кожа касалась ее, было уродливое обмороженное пятно.
— Я недостаточно силен, чтобы остановить ее, но скоро это изменится. Останься со мной, пока мы с этим не разберемся.
— И что она сделает со мной, если я уйду?
— Скоро я смогу справиться с ней.
Его настойчивость почти пугала. Глаза Кинана потемнели и приобрели тот неземной зеленый оттенок, который она так часто видела в своих мечтах. Если она посмотрит чуточку дольше, то увидит в глубине этих глаз распускающиеся цветы, обещание того, кем он станет, когда его королева освободит его.
Дония не могла отвести взгляд.
— Останься со мной, — прошептал он. — Я позабочусь о твоей безопасности.
Как бы ей хотелось, чтобы это было так! Но это было невозможно.
— Ты не сможешь, — возразила она. Выхода не было, победа была недосягаема, для нее. — Я хочу, чтобы ты победил. И всегда хотела. Но я по-прежнему должна попытаться убедить Эйслинн, что тебе нельзя доверять, что ты не стоишь риска. Таковы правила. Я дала слово, когда подняла посох. Мы оба дали.
Кинан положил свои ладони на ее руки. Его пальцы обжигали кожу даже сквозь одежду.
— Даже если это значит, что победит Бейра? Даже если она убьет тебя? Мы можем вместе найти выход.
Дония покачала головой. За все столетия своей жизни — время намного большее, чем отпущено ей — Кинан все еще мог быть таким безрассудным. Это всегда приводило ее в бешенство. Но сегодня ей это казалось печальным.
— Если она победит, она не убьет меня. Она сделает это, только если победишь ты.
— Тогда зачем ты говоришь мне это?!! Я должен победить.
Он выглядел ужасно бледным и больным, как будто его проткнули тысячи железных игл. Отодвинувшись подальше от нее, где они уже не смогли бы соприкоснуться, Кинан сгорбился на полу, опустив голову. Его голос был таким же сломленным, каким казался и он сам:
— Если ты остановишь Эйслинн, я потеряю все. Если нет, ты умрешь. Что я должен делать?!
— Надеяться, что у меня ничего не выйдет, — мягко предложила Дония.
Она встала и подошла к нему.
— Я боюсь Бейру, но я действительно надеюсь, что Эш — единственная. Ради вас обоих.
— Ты все равно превратишься в тень. Это не сможет ничего изменить.
Где же Летний Король? Она вздохнула, видя, как Кинан разрывается между тем, чего он хотел, и тем, что было неизбежно. Не все мечты становятся явью. Если так будет легче, она будет жестокой. Хотя это вряд ли может помочь.
