… На улице был настоящий, классический май — тот, который обычно вспоминается в самые промозглые и слякотные дни осенне-зимней непогоды. Даже пробки не раздражали Андрея, и он велел водителю не выставлять на крышу мигалку. Стоя в неподвижном потоке, Гумилев мог рассмотреть давно знакомые старинные здания, чередующиеся со стеклянными небоскребами, цветущие каштаны и улыбающихся людей — все то, что обычно сливалось в яркую радугу, проносящуюся мимо на большой скорости.
В салоне снова играла музыка. Тягомотные симфонии отправились на покой — Андрей велел водителю купить что-нибудь на свой вкус, только не слишком попсовое. Тот купил и угадал: быстрая, летящая электрогитарная музыка без слов с легкими ударными напоминала о лете, море, волнах… Стиль назывался «серф», и Гумилев поблагодарил Юру за хорошую музыку. И даже выписал премию.
Окно стоявшего слева «Форда» слева приоткрылось и оттуда показалась огромная белая морда лабрадора. Собаке было жарко в нагретой на солнце машине, и она тяжело дышала, вывалив язык и распахнув — как будто улыбаясь — зубастую пасть. Андрей, обычно сидящий на заднем сиденье справа, наискосок от водителя, передвинулся на соседнее место, чтобы понаблюдать за псом…
Он вспомнил, как год назад они с Евой и Марусей пришли в гости к их друзьям — семейной паре, у которых было двое маленьких детей и точно такой же кремовый лабрадор. Пока родители общались в гостиной, дети играли с добродушной псиной. Прошел час. Кто-то тихонько поскребся в дверь гостиной.
— Это Джой. Видимо, сбежал от наших девчонок, совсем они его замучили, — догадалась хозяйка дома.
Ева, сидевшая ближе всех к двери, вскочила с дивана.
— Я впущу его, пусть передохнет, — улыбнулась она.
Распахнув дверь, Ева завизжала.
Перепуганная ее криком, в гостиную пулей влетела собака и кинулась к своей хозяйке. Та в ужасе вскочила с кресла.
— Ой, что это?
Ева уже успела прийти в себя, и теперь хохотала в голос, держась одной рукой за живот, а другой — за косяк двери.
Некогда светлый лабрадор теперь имел вид цветочной клумбы. Вокруг глаз у псины красовался фиолетовый круг и зеленый цветок. Нос был раскрашен под божью коровку. Одно ухо было полосатым, второе — в клеточку. На левом боку собаки пестрели разноцветные бабочки, цветочки и жучки. На правом — странные пятиногие человечки, зеленые летающие тарелки и какие-то неведомые зверюшки.
— Так, зеленых человечков точно рисовала Маруся. Узнаю ее стиль, — внимательно изучив раскрашенную собаку, заключила Ева.
— А бабочек мои девчонки изобразили, — решила хозяйка дома.
— Джой, Джой! Куда ты ушел? — в гостиную ввалились три малолетние художницы, перемазанные не хуже лабрадора. В руках у них были зажаты фломастеры и кисточки.
Девочки властно окружили собаку, которая встретила их с покорностью и принятием неизбежного в глазах.
— Что вы еще хотите сделать с бедным животным? — удивился Андрей. — На собаке уже чистого места нет.
— А хвост? — Маруся деловито подошла к псине и двумя пальцами подняла пушистый собачий хвост, еще не до конца перепачканный краской.
Андрей улыбнулся этим воспоминаниям. Откуда-то сзади начал приближаться рев мощного двигателя. Гумилев оглянулся: мимо двух рядов плотно стоящих машин к ним приближался черный спортивный мотоцикл. Защитный костюм байкера и шлем тоже были черного цвета. «Вот кому сейчас хорошо, — подумал Андрей. — Пробки для него не проблема, и мигалка ни к чему».
Лет десять назад Гумилев участвовал во всех байкерских сезонах, тратя свободное студенческое время на поиски адреналина. Разбив пару мотоциклов — не таких крутых, а переделанных самолично в старом гараже «Уралов» — сломав себе несколько костей и обзаведясь десятком шрамов, он решил, что кататься по Москве на двухколесном друге слишком опасно. К тому же у него все меньше времени оставалось на развлечения — Андрей полностью ушел в свои разработки и исследования. Адреналина там оказалось побольше, чем в уличных гонках. Тем не менее он всегда с удовольствием и ностальгией рассматривал новые модели мотоциклов.
Это был «Дукати Монстр», хорошая машина. Байкер приближался справа, и Андрей хотел было передвинуться на то место, где только что сидел, чтобы поглядеть на «Монстра» поближе, но внезапно его прошиб озноб, все мышцы резко свело. В глазах засверкали ледяные искры. Тело сковало. Он не мог пошевелиться, не мог издать ни звука. Перед глазами неожиданно возникло прозрачное лицо с синими прожилками. Андрей вспомнил Сингапур и увидел, как мотоциклист приблизился к его машине, притормозил, снял свой рюкзак, бросил его на крышу автомобиля — над тем местом, где только недавно сидел Гумилев, — и пулей помчался вперед, лавируя между застрявшими в пробке машинами.
Андрею показалось, что его сердце тоже заморожено и уже не может биться. Он попытался вздохнуть — и замер с открытым ртом.
И вдруг все взорвалось. Грохот, сверкание, крыша машины взлетела вверх, сиденье прошила горячая лава. Гумилев почувствовал, как в него впиваются раскаленные осколки. Он услышал крик водителя, затем — свой.
Потом раздались выстрелы.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Разноцветные глаза
Выстрелы, крики, лай собаки, истеричные гудки машин, хлопанье дверей — звуки то возникали, то растворялись в глухом тумане. Чьи-то руки — видимо, охранников, выбежавших из машин сопровождения, — вытаскивают его из развороченного салона. Боли пока нет, но очень скоро она появится. А пока тело ломит от этой странной заморозки.
Голоса.
Телохранители.
— Живой?
— Живой вроде… Осколки попали. Мало ли, что там задето внутри.
— Как Юрка?
— Без сознания, но тоже живой. Он-то впереди был, оглушило только… Эта сука бомбу прямо надо Львовичем кинул…
— Черт, «Скорая» сюда по таким пробкам сколько ж ехать будет…
Третий голос — кажется, старший сопровождения, Серега:
— Сейчас вертолет пришлют.
— Б…, нам теперь голову снимут, что пропустили киллера.
— Да как его не пропустить? Он на байке, а мы на джипах. Я, когда стрелял, боялся в людей попасть. Вот тогда бы нам точно кранты.
— А этого гада теперь по пробкам хрен поймаешь. Бросит где-нибудь мотоцикл, переоденется — и еще сюда придет посмотреть, как получилось.
— Слушай, а чего шеф с другой стороны сидел? Если бы не передвинулся — уже трупом был бы.
— Кто его знает. Садился как обычно. Повезло, наверное.
— Как думаешь, тот, второй байкер вместе с киллером работал?
— На «Кавасаки»? Похоже. Попер за первым, километров двести в час шел, наверное. Я думал, заденет кого — нет, проскочил, падла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
