— Как ты находишь Поля?
— Потрясающе! Отнес мой чемодан! Лежит на постели в шелковом халате, я думала, такое бывает только в кино.
Вечером Поль пригласил нас ужинать, как он выразился. Он подставил нам стулья, подождал, пока мы сели. Положил себе на колени салфетку. Мы замирали от восторга. Было видно, что Эдит к этому еще не привыкла. А я думала: «Это чересчур. Парень перебирает». Казалось, больше того, что нам вбил в голову Ассо, ничему выучиться нельзя, а оказалось, можно, и еще очень многому… Я чувствовала себя не в своей тарелке, боялась сделать что-нибудь не так за столом. Он же был абсолютно свободен. Чувствовался опыт поколений. Он выглядел роскошно, однако мне показался скучным. Я часто завидовала Эдит, мне нравились ее мужчины, я считала, что у нее есть вкус. Но на этот раз я не понимала. Я была не права. Права была Эдит, Поль дал ей то, чего ей не хватало: класс!
Когда к нам подошел официант и спросил, что мы желаем, Эдит сказала: «Я бы съела…» Поль бросил на нее уничтожающий взгляд и сказал: «Мадам вы подадите то-то и то-то…» — И он прошелся по меню, а в заключение сказал: «А теперь пришлите метрдотеля по вину». И недовольным тоном упрекнул Эдит:
— Ты прекрасно знаешь, что в ресторане женщина выбирает, но заказ официанту делает мужчина. То же и с вином, его заказываю я, но даю попробовать тебе.
Этого мы никогда не слыхали. Да, веселенькая жизнь нам предстоит!
Реймон не знал, что у него уже есть замена. Эдит думала, что когда солдат уходит на войну, то это надолго. Но у мобилизованных бывает отпуск. У меня из головы не выходила мысль о том, что Реймон может появиться.
— Слушай, Эдит, а что ты будешь делать с Ассо?
— Оставлю его только для песен.
— А если он не захочет?
— Не задавай глупых вопросов. Никогда никто не оставался со мной, если я этого не хотела.
Легко сказать! Хоть это так и было, но разрывы часто проходили трудно. Чего только я не насмотрелась!
Как я и предполагала, Реймон вскоре прибыл в увольнение. Вошел без стука — он ведь приехал к себе домой. Первая неприятность — увидел меня.
— Ты вернулась?
— Как видишь.
— Она тебя позвала?
— А как ты думаешь?
— Где она?
— Не знаю.
Мне да не знать! Эдит была в соседней комнате с Полем.
— Послушай, Реймон, хочешь принять ванну? После казармы очень освежает.
— Ты что, смеешься надо мной? Ты знаешь, где она?
— Нет. Могу пойти поискать. Где-нибудь поблизости.
— Вижу, взялась за старое. Вовремя я вернулся.
— Ах, так ты вернулся? Тогда один совет: не суетись.
Я хотела, чтобы он рассердился и стал орать на меня. Тогда бы Эдит его через стенку услышала. Так и получилось. Она вошла в комнату и вместо приветствия набросилась на него.
— Что ты кричишь? Если ты пришел за своими вещами, забирай и сматывайся.
— Что это значит, Диду?
— Никаких Диду, ни Диди, ни Эдит. С меня хватит. Сыта по горло. А ты что тут делаешь, Симона? Нечего тебе слушать. Мотай за стенку.
Реймон уцепился:
— А что там за стенкой?
— Комната Симоны, а что? Это тебя касается?
— Еще бы! У нее теперь отдельная комната? Вы вместе не спите?
— Послушай, я тебя не спрашиваю, с кем ты спишь! Ты уехал, скатертью дорога!
— Меня призвали в армию!
— Ну и оставайся в ней! Во всяком случае, отсюда катись! Тебе здесь делать нечего!
Когда я выходила, от крика звенело в ушах.
Поль спросил меня:
— Это Реймон Ассо?
— А разве не слышно?
— Да, несколько излишне громко.
Через некоторое время Поль оделся и ушел. Одним стало меньше.
Они ссорились целый час. Потом в соседней комнате стало тише. Я слышала, как Эдит плакала и говорила голоском маленькой девочки:
— Ты поверь, Реймон, тебе досталось лучшее, что во мне есть. Ты навсегда останешься для меня близким человеком. Я тебя никогда не забуду.
— И все-таки, девочка, ты не должна была так со мной поступать. Ведь я был в армии.
Мне был жаль Реймона. Я ставила себя на его место. Не так весело прибыть в увольнение и застать жену с другим в своей же постели. Теперь они говорили совсем тихо. Он, вероятно, давал ей последние наставления в отношении ее профессии.
Я задремала, как вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял Реймон.
— Ты довольна? Добилась своего?
Я зажмурилась, раздался звук, но не пощечины, а захлопнутой двери.
Впоследствии они снова встречались и стали добрыми друзьями. Но если Эдит держалась как ни в чем не бывало, Реймон не мог с ней быть прежним. Он чувствовал, что для нее он только автор песен, которые она либо берет, либо отвергает.
В тот день, когда он ушел, у меня сжалось сердце — ведь все-таки была война… и его могли убить!
Он умер двадцать девять лет спустя, в 1968 году, через пять лет после смерти Эдит, почти день в день. Это произошло в больнице, на шестьдесят девятом году жизни. Последнее, что он написал дрожащей рукой, было предисловие к только что вышедшей пластинке Эдит с неиздававшейся до сих пор песней «Человек из Берлина». Он снова занимался делами своей «девочки». За несколько часов до того, как уйти навсегда, Реймон продолжал говорить о ней с теми, кто был возле него: «Эдит всегда меня просила: «Никогда не оставляй меня одну!»
Бедный Реймон, он цеплялся за эту фразу, которую Эдит говорила всем, кого она любила настолько, чтобы в какой-то момент желать, чтобы они оставались с ней всегда. Он верил ее словам. И добавлял: «Она была права. Я должен был все выдержать, несмотря ни на что и ни на кого. Если бы я был с ней, я бы смотрел за ней. Я не дал бы ей умереть в возрасте, когда она должна была достигнуть самого большого успеха… Ей надо было выступать только в сопровождении концертного рояля, а не с этими большими оркестрами и хорами…»
Подумать страшно, что, умирая, Реймон все еще жил жизнью Эдит, хотел давать ей советы, руководить.
Реймон не всегда хорошо относился ко мне, но я его уважала. Когда в тот день он ушел, ссутулившись в солдатской шинели, мне стало больно. Быть может, потому, что мы принадлежали к одной породе. А с Полем у меня все время было ощущение, что я нахожусь при дворе Людовика XIV… Что идет спектакль.
В тот вечер Эдит, как всегда, выступала. Когда мы вернулись домой, Поля еще не было. Вероятно, это было результатом посещения Реймона. Эдит начала возмущаться:
— Если он собирается играть со мной в прятки, то доиграется! Нашел время ревновать, когда я выставила Реймона! Радость моя, я тебе покажу!
Не успела она договорить, как дверь открылась и появился Поль. Вошел, как в дорогой ресторан, с вежливой и официальной улыбкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
