Но тогда я не испытывал к ней таких чувств, как сейчас. Даже в восьмом классе, когда мы вместе ходили на танцы к Сейди Хоукинс и Шайлер попросила меня быть ее кавалером и мы весь вечер просидели в углу и потешались над всеми. Мы тогда не танцевали, и она была в своей ужасной мешковатой одежде. Нет, я не любил ее тогда.
Я влюбился в нее, когда она обнаружила, что она — вампир. Всего несколько месяцев назад. Когда она приняла свое наследие и не стала бежать от своей судьбы. Вы же знаете, кто она такая. Дочь Габриэллы. Нелегкая ноша. Но она такая сильная, что меня это пугает. Я не соврал, когда сказал ей об этом.
Ну так если вернуться — вы меня спросите, почему я это сделал? Почему позволил взять мою кровь и отметить как Принадлежащего ей? Зачем влез во всю эту фигню с фамильярами? Я даже не знаю, на кой я вожусь с этим докладом. Кто его вообще станет слушать?
Ну, в любом случае, я думаю, правда в том, что я не хотел, чтобы она сделала это с кем-то другим. Я не хотел ни с кем делить ее. Она и так уже настолько изменилась, стала так отличаться от меня... Она — другая. Ей предстоит жить вечно, в то время как я буду здесь недолго.
Я хотел удержать ее.
Потому что да, я полюбил ее.
Я полюбил ее, когда она тем вечером пришла на встречу со мной в «Банк». Когда увидела меня — и, похоже, испытала облегчение оттого, что я здесь. Когда она приняла все, что я ей сказал, и не потеряла самообладания, когда я рассказал ей то, что уже знал. Что я — ее проводник.
Поэтому я лечу в Рио следующим рейсом после нее. Да, Блисс рассказала мне, что происходит. Вы думаете, мне следовало бы позволить ей отправиться туда одной? Да вы никак издеваетесь.
Но если вы думаете, что я ввязываюсь в это вслепую, вы ошибаетесь. Я знаю: то, что я ее фамильяр, ничего не изменит. Я понимаю, что даже если бы она знала о моей влюбленности в нее, это не изменило бы ее чувств ко мне. Я знаю, что в конечном итоге проиграю.
Что я думаю о Джеке Форсе? Я о нем не думаю. Просто еще один тип, воображающий себя даром Божьим. Возможно, в его случае оно так и есть, в буквальном смысле слова. Но, знаете, мне на него начхать. Он просто не имеет значения. Даже если в конце концов они будут вместе, в чем я очень сильно сомневаюсь, если учесть силу данных уз. Мими — это вам не шуточка, я бы не стал связываться с Азраилом. Но даже если Шайлер все еще любит его или считает, что любит, это совершенно неважно.
Потому что Джек однажды покинет ее. Я это знаю. Они с Шайлер не подходят друг другу. Это же сразу видно. А когда он ее покинет, я буду рядом.
Сколько бы времени ни потребовалось, я буду рядом с ней.
Буду ждать.
Так что, я думаю, Шайлер ошибается. Думаю, я все-таки очень романтичный тип.
Глава 32
Шайлер подумалось, что одно лишь название аэропорта в Рио-де-Жанейро — Галео — может вызвать карнавальное настроение. Теперь она понимала, почему столько народу любит ездить в эту страну. Здесь даже название аэропорта обещает страстные и таинственные приключения.
Однако же настроение самой Шайлер было отнюдь не романтичным. Она не могла думать о Джеке, не вспоминая при этом об Оливере. Это было слишком больно. Ускользнуть из дома Форсов оказалось легко: она просто вышла за дверь, да и все. Чарльз снова засел у себя в кабинете, Тринити отправилась в спа-поездку «только для девочек», а Мими улетела в Рио с Советом. Джек оставался в Нью-Йорке. Накануне вечером он снова положил под дверь Шайлер книгу. Томик «Анны Карениной». Но Шайлер не собиралась встречаться с Джеком. Ей даже не хватило духу взять книгу с собой в девятичасовой перелет.
Во время перелета девушке так и не удалось уснуть, и тесные кресла второго класса отнюдь не благоприятствовали этим попыткам. До сих пор Шайлер путешествовала только вместе с Корделией или с Оливером и его семьей. С бабушкой они добирались до Нантакета на небольших винтовых самолетах, а Оливер путешествовал только первым классом. Когда-то Шайлер считала себя крутой девчонкой, не нуждающейся в житейских удовольствиях, — достаточно распространенная ошибка среди тех, кто никогда не испытывал мелких житейских неудобств.
Наконец самолет приземлился, Шайлер забрала дорожную сумку из багажного отсека и, еле волоча ноги, двинулась в хвост очереди. Сам аэропорт оказался сущим разочарованием, бесконечно далеким от волшебного обещания, заключенного в его имени. Отделения таможенной и иммиграционной служб были просторными, но внутренняя отделка выглядела скупой, утилитарной, устарелой и сугубо официальной. И ничего пляжно-сексуального, что Шайлер ожидала увидеть по прибытии. Пусто и однообразно. Она ожидала праздника, а ее встретил Кремль.
Шайлер понимала, что этот город считается довольно опасным, и была настороже. Лоуренс по-прежнему оставался недостижим, и это подрывало ее веры в свои силы. На последние сообщения, которые она ему посылала, ответа не последовало, и Шайлер никак не могла нащупать его сигнал. Вместе с толпой она вышла из аэровокзала.
Блисс советовала ей взять такси, но с деньгами у Шайлер было негусто, и она решила рискнуть и добраться на одном из трясущихся автобусов, что ехали вдоль пляжей в центральные районы и останавливались у крупных гостиниц.
Автобус был забит шумными австралийскими туристами с рюкзаками, но Шайлер удалось усесться впереди, так что она могла смотреть в окно. Дорога из аэропорта сбивала с толку бесконечными поворотами и туннелями — в результате девушка совершенно утратила представление о направлении движения. Время от времени Шайлер попадались на глаза великолепные, поросшие мхом утесы и горы, покрытые тропической растительностью, что вставали над желтовато-белыми песочными пляжами и синей водой. Еще она мельком видела легендарные фавелы, трущобные пригороды, теснившиеся по склонам гор и у подножий скал. Повсюду заметны были следы недавнего землетрясения, от участков, засыпанных обломками, по которым бродили птицы-падальщики, и до усеивавших окрестности развалин высотой с пару этажей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
