Дороти придётся вернуться в имение Огюстье?
Ситуация выглядела безвыходной, но неожиданно озарила идея. Завтра же пятница – намечен грандиозный приём. Этим можно воспользоваться. И хоть задумка не решала проблему, но давала отсрочку.
– Господин Огюстье, а зачем вам спешить возвращаться в своё имение? Оставайтесь погостить у меня. Тем более, завтра здесь состоится большой приём. Мой повар готовит грандиозный обед – сорок четыре самых изысканных блюда островной кухни.
Теодор видел, что аргумент насчёт обеда прозвучал для отца Николетт соблазнительно. Но тот с сожалением возразил:
– Рад бы принять приглашение, но мне нужно, как можно скорее встретиться с моим соседом, господином Валуа.
Спешка была объяснима. Валуа мог начать присматривать себе другую невесту, когда Огюстье дал ему понять, что Мариэлла занята.
– Встретитесь прямо здесь, – предложил Теодор. – Я сейчас же отправляю господину Валуа приглашение на приём. А заодно отправим карету за Мариэллой. Думаю, ей тоже пойдёт на пользу немного развлечься.
Теодор остался очень доволен собой. От такого предложения отец Николетт точно не сможет отказаться – и Мариэлла под присмотром, и беседу с её потенциальным женихом, господином Валуа, откладывать не придётся.
Упрашивать Огюстье действительно не потребовалось.
– Раз так, я согласен, – оживился он.
– Милорд, позвольте показать гостю его покои, – немедля вызвался Филимон, пока Огюстье не передумал.
Теодор кивнул, и в библиотеке сразу же началось движение, как в зрительном зале театра по окончанию спектакля. Когда суета стихла, Теодор обнаружил, что остался наедине с Николетт, чему очень обрадовался.
А почему бы Теодору не радоваться, когда он знал, что получит сейчас порцию благодарностей от этой затаившей улыбку очаровательной занозы? Он даже специально подсел к ней поближе – не с противоположной стороны письменного стола, а рядом. Настолько рядом, что смог уловить тонкий запах полевых цветов, настоем которых юные леди пользуются при принятии ванн.
Ждать долго не пришлось. Николетт тут же обратилась к нему:
– Благодарю вас, милорд. За Дороти. Она была бы немного омрачена, если бы пришлось покинуть замок.
Теодор поймал благодарную улыбку. И это Николетт пока не знает, что Теодора есть ещё за что поблагодарить.
– Я поговорил с вашим отцом об Андре и Мариэлле. Мне удалось убедить его разорвать помолвку.
Николетт внимательно выслушала подробности, и снова поблагодарила. Теперь слова сопровождались ещё и искрящимся взглядом. Теодор беззастенчиво наслаждался всеми проявлениями благодарности, но удовольствие быстро закончилось – Николетт стала серьёзной.
– Мне необходимо рассказать вам некоторые детали моей беседы с генералом Дидье.
То, что Теодор услышал, жутко возмутило его. Дидье оказался охотником за сокровищами наподобие Андре. Но не это больше всего разозлило Теодора. Куда больше вывело из себя, что Дидье пытался давить на Николетт – купить её «да» за обещание выдать информацию о тайнике Фамилиена. Он-то откуда может знать подробности? Скорее всего, это просто был блеф. О старой легенде слышали многие, но только в общих чертах. И генерал не исключение. Имей он чёткое представление, где искать сокровища, разве стал бы привлекать Николетт? Сделал бы всё сам. Но вот что смущало – как Дидье выведал, что она заинтересовалась легендой? Как смог понять, что она изучает рукописи о Фамилиене, бросив только один взгляд на бумаги?
– Думаю, в замке может работать его шпион, – предположила Николетт. – Например, кто-то из слуг.
Теодор сомневался в такой версии.
– Я доверяю своим людям. Склоняюсь больше к тому, что Дидье может оказаться с Андре заодно. Действуют сообща. И после вашей авантюры… кхм… возле старого дуба, – Теодор посмотрел укоризненно, – Андре наверняка догадался, что вас тоже интересует старая легенда, и рассказал об этом Дидье.
Предположение выглядело вполне логичным. И Теодор вышел из библиотеки дать охране приказ – на пушечный выстрел не подпускать к замку ни Андре, ни Дидье.
– Милорд, куда прикажете отнести приданое? – возле выхода дежурил Герасим.
Теодор невольно рассмеялся. Ах да, приданое, как же он мог о нём забыть?
– Отнеси в галерею.
Не прятать же этот «шедевр» в хранилище. Может, кому-то из гостей, которые приедут на завтрашний приём, удастся получить удовольствие от созерцания работы кисти художника малоизвестного простым смертным, но широко известного среди ценителей упрощенизма.
Глава 40. Женская интуиция
Глава 40. Женская интуиция
Хоть приём был назначен и на завтра, одну из гостий Теодор пригласил приехать уже сегодня – Августу. Он обратился к ней с просьбой – помочь навести последние штрихи в новоявленной картинной галерее, чтобы выставка сразила гостей. Однако Николетт догадывалась, что причина, скорее всего, в другом. Кто, как не Матис, который тоже прибыл на приём заранее, поспособствовал, чтобы брат организовал досрочный приезд Августы?
Но каковы бы ни были истинные причины, Николетт и Августа отнеслись к заданию ответственно. Они дотошно проверили, всё ли в порядке в галерее, и долго продумывали, куда бы пристроить неожиданно появившееся в коллекции Теодора новое полотно – сельхозпейзаж в силе упрощенизма. Картина очень выбивалась из общей тематики выставки и в итоге ей отвели место не на стене, а на стенде – прямо посреди галереи.
Матис всё это время лукавым лисом крутился рядом, изображая из себя пылкого любителя изобразительного искусства, и охотно выполнял любую физическую работу, объясняя тем, что все слуги заняты подготовкой к завтрашнему приёму. Наверно надеялся, что такая самоотверженная преданность делу заслужит достойную награду. А именно – прогулку по парку в сопровождении Августы. Но племянница короля приглашение не приняла, и Матису пришлось довольствоваться более скромным поощрением – её лучезарной улыбкой.
Вместо променада на свежем воздухе Августа отправилась в покои Николетт, где та собиралась познакомить её с захватывающей историей любви лорда Фамилиена.
Они уютно устроились на софе и принялись вдвоём изучать бумаги из папки Теодора. Кроме жизнеописания Фамилиена, там имелся ещё один интересный документ. Собственно, именно благодаря этому документу и было известно, что путь к тайнику сокрыт в магической тайнописи на картине.
Это был протокол констебля, в котором упоминалось о краже картины из замка Рош-ди-Вуар. Кража произошла ещё при жизни лорда Фамилиена. Он сам заявил о происшествии. Констебль отразил в протоколе, что картина, на которой изображён замок, имеет достаточно высокую художественную ценность, но не только. Фамилиен считал, что полотно было украдено по другой причине – из-за того, что на нём имелась магическая тайнопись, которая могла привести к тайнику. В тайнике спрятано самое ценное, что было у Фамилиена.
– Интересно,
