- Ты смотрел с сомнением, - исправила формулировку я.
- Да я думал как память себе побыстрее вернуть! – Охвайс недовольно дернул плечом. – Почему-то, видя тебя, мне думается легче!
- А после ночи вообще в лоб виновато меня поцеловал! – я не понимала, что происходит и от этого только больше сердилась. Причем на себя.
- Ты свое лицо утром видела? Такое разочарованное… - меня сильнее сжали лишая последних остатков кислорода. Пришлось стукнуть нага, чтобы ослабил захват.
- Ночью ты был… слишком техничный, - я почувствовала, как щеки снова медленно наливаются румянцем.
- А кто жаловался в первый раз, что я безбожно халтурю?! – взвился Генри ущемленный в правах героя-любовника.
- Да я вообще ничего не помню, - открестилась я от страшного преступления и быстренько перевела тему: - Ты ужинал с какой-то выдрой! Я видела в новостных листках.
Охвайс скривился:
- Эта женщина мой врач. Именно она изобрела метод по преодолению блока кратковременной потери памяти. Все, кто обращался к ней, легко вылечились. За ужином мы обсуждали прогресс. Снимок сделан, когда ее муж, который тоже был с нами, вышел из-з стола. А еще ракурс! Если бы она встала – ее живот с седьмым месяцем беременности было бы прекрасно видно!
- Да? – не очень умно спросила я. – Тогда, наверное, мне надо извиниться?
- Она еще и не уверена, - счастливо рассмеялся в мои волосы наг. Я почувствовала как пружина, сжимающая его тело, расслабляется.
Дверь в очередной раз за утро распахнулась от сильного пинка. Ручка не выдержала и раскололась, со стуком выпадая из гнезда. Мы с Генри уставились на взволнованную Цилю.
- Вы уже разобрались? Отлично! Там вашу мать ваша мать бить собирается!
- Чего? – я удивленно моргнула. Подруга редко себе позволяет некультурно высказываться.
Циля всплеснула руками, сердясь на нашу недогадливость:
- Вы практически семья? – Мы кивнули. – Вот и матери у вас общие! Одним слово, Ния, прибыли твои родители с сестрами с требованием вернуть дочь. Диола показала им шиш. Феи разозлились. Выгляни в окно, полюбуйся на стайку свирепых бабочек! Охвайсы с отцами посовещались и решили отбиваться. Вашим товаром, между прочим. Я даже боюсь представить завтрашние новостные листки! Кстати, у Рузи на фоне переживания за свой магазин приступ: он обнимает кассу и плачет! И что за новая лиса в курятнике? Он Диоле глазки строит. А еще смеется и отказывается вмешиваться!
Генри странно хмыкнул:
- У нас будет новый папа?
- А старых ты куда денешь? – ворчливо поинтересовалась я, выбираясь из объятий.
Но меня за руку вернули обратно и с жаром поцеловали.
- Прежде чем пойдем спасать магазин, Рузвельта и родителей, я хочу чтобы ты уяснила – я тебя люблю. И всегда буду любить. Хочешь, поклянусь своим состоянием или твоей подругой? – от двери возмущенно забулькали. – Сегодня ты собираешь вещи и переезжаешь ко мне. И даже этих розовых монстров не забудь. – Циля снова недовольно запыхтела, ведь чемоданы выбирала она. – И через полгода мы поженимся.
Подумала-подумала. А чего это он командует?
- Через три месяца, - вынесла вердикт я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- На что не пойдешь ради любви, - Генри трагично и наигранно вздохнул.
Внизу действительно разворачивалась баталия. Но Генри жесткой рукой начал решать проблемы сторон. Рузвельта успокоили возмещением ущерба и очередной скупкой порченого товара. Цили дали конфетку и усадили на стул, прямо в один ряд с резиновыми женщинами. Хоука попросили придержать Диолу, если не боится, и распахнули дверь.
- Всех родственников прошу войти в здание, - серьезным тоном произнес Генри, а я, тихо икая от смеха, сползла по стенке. – Да что вы говорите? – удивился наг отпору моей мамы. – Как не родственники? Ваша дочь выйдет за меня через три месяца. Что значит времени мало? Это ее решение, я предлагал полгода. Нет, она категорически против ждать. Может, вы все-таки зайдете? Не надо доводить журналистов до неприкрытой и незамутненной эйфории.
Феи нервничали. Крылья не убирались.
- Знаешь, Ния, - задумчиво пробормотал темный угол, - а у тебя расцветка ничего так. Хотя бы глаза не режет.
Папа попытался прорваться ко мне, но Эксабан-старший выставил, скажем, дубинку (какую нашел на наших полках) прямо перед ним.
- А кольцо? – мама затрепетала крыльями. – Если вы говорите о свадьбе, где кольцо?
- Точно! – Генри зашарил по карманам. – Куда же я его положил?
- Ты потерял мое кольцо? – я поднялась с пола и угрожающе посмотрела на миллиардера.
- Нашел! – радостно воскликнул он. На мой палец ободок одевали осторожно и нежно. – Теперь-то ты точно не отвертишься!
- Я люблю тебя, - тихо ответила я.
Эпилог.
- Ния, - мама недовольно поджала губы, - у тебя была возможность выбрать любое платье!
- Именно, - поддержала ее сопящая Диола.
Я насмешливо улыбнулась им в отражении зеркала. Генри и братья приложили максимум усилий, чтобы о моем наряде не узнал никто раньше времени. Окинув взглядом корсет с россыпью псевдо-бриллиантов, жакет с коротким рукавом и строгую юбку чуть ниже колена, я осталась довольна. Все, как и положено, белого цвета.
Свадьбу мы решили провести на острове в семейном кругу. В весьма широком семейном кругу.
Я скосила взгляд на Шанни. Молодая драконица с огромным бюстом и умным видом обдирала лепестки у цветов и запихивала их в рот. Фуэтель оставил нам свою невесту всего на пятнадцать минут, а она уже успела спеться с Саввой и Симой, опрокинуть столик с закусками, играя в догонялки, перемазаться в креме с торта и наесться цветов. Что ж, пожелаем Фуэтелю терпения.
- Дорогая, - раздался настороженный голос за дверью, - у тебя там все хорошо?
- Адриан! – рявкнула Диола. – Да не поднимаю я тяжести! – И прижала ладонь к животу.
Месяц назад нас осчастливили сразу двумя событиями: наш генерал беременная и теперь носит фамилию Хоук. Остальные шесть отцов облегченно вздохнули. Кстати, у Диолы начали расти волосы. Вот такие чудеса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Циля закрепила мне на голове с помощью шпилек маленькую кокетливую шляпку с вуалью.
- А могла бы выбрать диадему, - тоскливо вздохнула мама.
