— Стартуем, — сказал я, не спуская глаз с оранжевого надувного бакена у левой оконечности стартовой линии.
Яхта устремилась вперед, послышалось характерное шипение возле нижней половины корпуса, нос взлетел над водой.
— Пять, — бубнил Джордж. — Четыре. Три.
По правому борту шло судно. Кто-то внимательно всматривался в нас из-под серебристой укосины. Потом этот кто-то переместился к корме. Я напрягся, держа нос нацеленным на бакен.
— Два, — бубнил Джордж. — Один. Ноль.
Возникла зловещая пауза. Бакен надвигался на нас. Потом раздался выстрел. Я натянул главный парус и коленом переложил румпель в сторону. Мы промчались мимо бакена.
— Меняем курс! — прокричал я.
Волна взревела, когда я переложил румпель.
— Великолепно! — вопил Джордж.
Он прочно упирался ногами в планшир. Я слышал, как он сопел, подвешенный параллельно воде на всей этой сбруе, и выталкивал себя повыше. Мы легли на левый борт, и ветер сносил нас в сторону от линии и подгонял к первой отметке — оранжевому пятнышку в голубой воде, где-то под зелеными горами, высившимися позади озера. Сардины сумели рассредоточиться и теперь беспорядочно шли в том же направлении. Я скосил взгляд чуть пониже — на мачту и на штаг. Нам, вероятно, удастся прийти значительно раньше других.
— Превосходно! — вопил Джордж. — Великолепно, черт подери! Мы пролетели под носом у этой флотилии. В Англии кто-нибудь попытался бы выкрикнуть что-то. Или демонстративно изменил бы курс, а потом сделал заявление, что ему, мол, помешали. Но здесь была не Англия.
Мы быстро легли на другой галс. И теперь мы оказались на двадцать ярдов впереди Антона и Фрица.
— Здорово! — крикнул Джордж, и его красное лицо засияло. Мы обогнали всю эту флотилию. К следующему бакену мы увеличили отрыв. Наша яхта летела как экспресс, разбрасывая воду из-под бортов. Джордж совершенно вывалился на тросе наружу, удерживая яхту ровно. Но было еще не время ликовать. Что-то происходило с ветром. Вдали, на озере, появились неподвижно-тусклые пятна. Устанавливался вечерний штиль. И довольно скоро этот штиль доберется до нас.
На полпути ко второй отметке резвый ветер балла в три-четыре ослаб до этакого нежного зефира. Джордж сошел с трапеции и сгорбился над рамой выдвижного киля.
— Ничего хорошего, черт подери, — бурчал он. — Слишком уж мы тяжелы.
Он смотрел в сторону кормы. Я не оборачивался, но понимал, что он там видит. Мы с ним вместе весили добрых двадцать семь стоунов[8]. Антон с Фрицем были на пять стоунов легче, а это создает значительное преимущество, когда вас гонит по волнам ветерок, подобный дыханию комара.
— Проклятье! — сказал Джордж и добавил пару грязных ругательств. Я никогда не видел его таким злым.
Впереди нас какой-то местный прогулочный пароходик тащился со стороны белых городских зданий. Его перила были сплошь увешаны туристами, и он плавно направлялся как раз поперек линии нашего курса.
— Придется поднырнуть под него, — сказал Джордж.
Я оглянулся на Фрица и Антона. Они шли в двадцати ярдах от нас по левому борту и в десяти ярдах позади. Порыв ветра превратил голубизну воды из небесной в этакую по-флотски синюю. Их ялик ринулся вперед.
— Ну, это мы еще посмотрим, — сказал я Джорджу.
Он открыл было рот, чтобы мне ответить. Но промолчал, лишь облизав губы, будто они внезапно пересохли. Мы неуклонно сближались с пароходиком, откуда это видели, но не желали изменить курс. Знакомый мне голос говорил: "Убирайся с пути. Это всего лишь глупая маленькая гонка яликов на глупом маленьком озере. Но этот благоразумный голос заглушил рев первоклассного адреналина[9].
Моя рука, лежавшая на румпеле, напряженно застыла. Нос пароходика вырастал в высоту, его сирена ревела так, что отдавалась эхом в зданиях на берегу озера. Потом над нами нависли перила с перегнувшимися вниз головами, с черными дырами ртов. И тут носовая волна подхватила нас и вынесла. Мы пролетели под носом пароходика. Миг — и мы уже в полной безопасности, покачиваемся на кильватерной волне.
— Здорово! — закричал Джордж.
На этот раз у него на лице было такое выражение, будто он совершенно не понимает, что тут случилось: то ли это шлепок по заднице, то ли подвиг кролика.
— Посмотри на своих приятелей, — посоветовал я.
Фрицу и Антону пришлось отвернуть в сторону, чтобы уклониться от столкновения с пароходиком. Теперь они отстали от нас на большое расстояние. Чтобы успеть к отметке, им бы пришлось заплыл слишком далеко в направлении ветра — лишь там они могли воспользоваться своим спинакером, добавочным треугольным парусом. Джордж воспрянул духом.
— Психи сумасшедшие, ублюдки! — повторял он, поглядывая в сторону отдаленной террасы с желтыми зонтиками.
Мы пришли первыми. Если говорить об общих стандартах гонок, то в этом не было ничего особенного. Но Джордж выпятил грудь, и Хэлен крепко его обняла, так что в конечном счете я был доволен по лученным результатом.
Шестнадцать подвыпивших моряков обедали в ресторане. Лужайка тянулась от него до самого края озера. Джордж был возбужден сверх всякой меры. Он заказал уйму спиртного. За обедом отличное бургундское превратило его бурный восторг в уныние и вызвало приступ откровенности.
— Беда вся в том... — начал он, махнув рукой в сторону освещенного прожекторами фонтана и городских огней, плавающих в озере. — Беда вся в том, что это не одно и то же.
— Что не одно и то же?
— Моя вторая жизнь. — Он засмеялся этаким ироническим пьяным смешком. — Я вот только... только одну, черт подери, вещь и могу припомнить о детишках... это вот... это их имена, черт подери. — Он заговорил нарочито высоким, как бы пародирующим самого себя голосом: — Привет, мальчишки. Тю-тю-тю... Я, разумеется, не могу себе представить, какие они теперь.
Я кивнул. Его дети находились в Англии, в закрытом пансионе. Он и его бывшая жена забирали их к себе на каникулы по очереди.
— Бедные малыши, — сказал он. — И все-таки ты был великолепен.
Я еще кивнул. Мне хотелось, чтобы он заткнулся.
— Это было совершенно без... безнадежно, ведь так? — сказал он. — Мы с тобой в одной упряжке, ты и я. Утерли нос этим лодырям.
— Конечно, — сказал я.
Я выпил недостаточно для того, чтобы стать поэтичным. Я прибрел обратно в гостиницу по спокойному, чистенькому городу и улегся спать.
В Роттердаме шел дождь. Я катил на своем «мерседесе» по сплошным лужам, и он оставлял за собой кильватер, словно «Зеленый дельфин», когда он поднимается и летит вперед.
Компания «Форэл» оказалась грязной маленькой верфью за пределами города, в сторону Мааслуиса. Несколько крохотных бараков, весьма слабо защищавших от дождя, пара судоподъемных эллингов и небольшой сухой док. Я отыскал для «мерседеса» место на мели между двумя глубокими лужами и заглянул в док через окно.
Там стоял какой-то корабль. Небольшой сухогруз водоизмещением в две тысячи тонн, достаточно современный. На его корме было написано «Джордж Б». В том месте, на носу, где должно было красоваться то же название, я обнаружил свежий слой красной грунтовки. А дальше по носу судна посверкивал голубым светом сварочный аппарат.
Неподалеку от верфи находился маленький грязный бар. Я зашел туда и заказал рюмку джина у толстяка, стоявшего за стойкой. Толстяк, узнав, что я англичанин, предался воспоминаниям о том, как он скакал мимо фашистских дорожных постов с динамитом в седельных метках. Я спросил его о корабле в сухом доке. Он слышал от рабочих верфи, что сухогруз налетел на волнорез. Это было как раз то, что им и должны были сказать. Мы расстались с ним друзьями, и я покатил сторону Флашинга, где и успел на паром.
На следующее утро я остановился позавтракать в первом же попавшемся ресторане и позвонил по номеру Ви в Пултни. Никто мне не ответил. Выйдя из телефонной будки, я призадумался. Что ж, попробую позже. Я добыл еще немного мелочи и принялся разыскивать Тома Финна.
Люди, которые работают на телевидении, то и дело разводятся, поэтому у меня очень хорошие контакты на студии Би-би-си. Джеми Невилл из отдела дикой природы сказал, что Финн вроде бы готовит посвященную яхтному спорту программу «Полный вперед!». Я позвонил продюсеру, и он сообщил мне, что Том выехал на неделю для съемок в Уотерфрант, в Саутгемптоне. Поэтому я забрался обратно в «мерседес» и выехал на дорогу М-3.
Уотерфрант был одним из излюбленных строительных объектов в Саутгемптоне. Новые жители преобразовали с помощью бульдозеров огромный пустырь, где еще доживали свой век брошенные владельцами сараи, в черный и унылый саутгемптонский водоем. На берегу они построили некое сооружение, напоминающее гигантскую оранжерею и включившее в себя орудийную башню XIX века, дюжину квартир для административных служащих и слишком много магазинчиков и контор. Этому новому месту было не более трех лет от роду, но оно выглядело так, будто люди слабо посещали эти магазинчики и не находили особенно много работы в этих конторах. Холодный северозападный ветер свистел в ветхих останках зенитки времен Второй мировой войны, вбетонированных в автомобильную стоянку, и грохотал фалами судов, пришвартованных в гавани, вырытой землечерпалками.
