— И что бы ты тогда сделала?
— Я бы поняла.
— Что именно? Что я человек безответственный?
— Нет, я бы поняла, почему ты так недоверчив и боишься любить. Тебе причинили боль два самых близких человека на свете — Бекки своей смертью и мать, отказавшись от тебя.
— Джилл, я не в том настроении, чтобы выслушивать рассуждения психолога-любителя.
— А психолога-профессионала? — Она постаралась не выказать своей обиды.
Сразу сникнув, он покачал головой.
— Нет, я хочу домой. Но только не поездом.
Джилл неохотно поднялась, и они пошли к терминалу, где можно было найти такси.
Эйден был спокоен. Слишком спокоен. Это внушало тревогу. Джилл, нахмурившись, остановилась.
— В чем дело? — спросил Эйден, шедший на два шага позади.
— А дома у нас все наладится?
Эйден ничего не сказал в ответ, но по его уклончивому взгляду Джилл все поняла. Она похолодела.
— Нет, Эйден, нет! Ты не посмеешь уйти от нас! Сейчас не посмеешь!
— Это пятно на моей биографии никак не извиняет моего поведения дома, Джилл, — сказал он, проведя рукой по волосам.
— Напротив, очень даже извиняет.
Он упрямо покачал головой.
— Это уже умствования. Придуманные оправдания. А значение имеют только факты.
Джилл приложила руку к груди, как бы успокаивая свое сердце. Вчера вечером зловещее «нечто», омрачавшее прошлое Эйдена, привиделось ей врагом, соперником, грозящим похитить его. Сейчас этот враг взял над ней верх.
— Эйден, если я могу простить тебя, то и ты, пожалуй, должен.
По его долгому взгляду она поняла, что не убедила его.
— К тому же, — поспешила она добавить, — я тоже не без греха перед тобой. Как я на тебя ополчилась! Мне бы проявить чуткость, понимание, а я полностью исключила тебя из своей жизни, сделала чужаком в семье.
— У тебя были на то основания.
— Оснований не было, были беспочвенные ожидания, которые не оправдались. Я не переставала сравнивать наш брак с родительским, а тебя — с моим отцом. Глупее ничего не придумаешь. Браки, как и люди, все разные. — Она посмотрела на него умоляюще. — Я готова простить тебя, прости и ты. Вот это и есть любовь. — Она смахнула с глаз непрошеные слезы.
— Не знаю, что у меня получится, Джилл. Я ведь остался прежним. От того, что я рассказал о матери и Бекки, ничто во мне не изменится.
— Изменится. Уже изменилось! Ты добрый, сильный, порядочный человек.
— О да! — Губы его скривились в сардонической усмешке. — Настолько сильный, что после ничтожной авиакатастрофы две недели пребывал в забытьи. И такого отца ты хочешь для Мэдди?
— Именно такого.
Он окинул ее долгим скептическим взглядом.
— Вот ты сказал «значение имеют только факты». Да знаешь ли ты, как вел себя в этом злосчастном самолете?
— Знаю. В тот же миг вспомнил о гибели Бекки и провалился в какую-то черную дыру.
— Вовсе нет. Ты бросился помогать пассажирам выйти из самолета. Я стояла у окна и ждала тебя, но ты появился одним из последних. Помогал врачам со «скорой» и пожарным. Несмотря на сломанную руку. Вот какой ты человек, Эйден.
Он смотрел на нее недоверчиво.
— Откуда это тебе известно?
— От доктора Грогэна. А ему — от авиаторов. Они даже собираются объявить тебе благодарность. А если этого тебе недостаточно, вспомни, как ты возился с Мэдди в последние две недели. Ты был сама нежность, сама любовь. Все это в тебе заложено и только ждет случая, чтобы по-настоящему проявиться.
Он не отрывал от нее глаз, на сей раз, кажется, прислушиваясь к ее словам.
— Вот и напрашивается вопрос: долго ли ты еще будешь терпеть, чтобы твое прошлое довлело над тобой и властвовало над всей твоей жизнью?
Он недоуменно посмотрел на нее, и Джилл поняла — вот он, ключ к Эйдену! Слово «властвует»! Но она не успокоилась.
— Неужели ты допустишь, чтобы из-за проклятого прошлого разрушился наш брак? А Мэдди лишилась отца? — Чем лучше Джилл понимала, сколь многое поставлено на карту, тем с большим жаром говорила. Она ведь вела борьбу не на жизнь, а на смерть.
— Не плачь, Джилл.
— Тогда не уходи от меня, — всхлипнула она. — Я люблю тебя.
Эйден, также со слезами на глазах, притянул ее к себе и обнял.
— О Боже. Я тоже люблю тебя. И всегда любил. Ты вся моя жизнь, Джилл. Я тебя люблю до боли.
— Тогда, — засмеялась она сквозь слезы. — Тогда…
Он поцеловал ее, вложив в поцелуй всю свою любовь, благодарность и надежду.
— Это будет нелегко. Даже не знаю, выйдет ли что у меня. Но я попытаюсь.
— Конечно, выйдет! Уже вышло.
— Откуда в тебе столько мудрости? — спросил Эйден, но Джилл не успела ответить — он запечатал ее рот поцелуем. Мимо пронесся поезд, тормоза заскрежетали на рельсах, но даже через несколько минут, когда состав двинулся дальше, они все так же стояли, продолжая целоваться.
Глава десятая
Полтора года спустя
Был ясный сентябрьский день. К полудню в дом Морсов съехалось тридцать пять человек гостей — почти все со своей любимой едой в дополнение к обильному угощению, выставленному на террасе. Тем не менее Эйден раскладывал еще и огонь под грилем во дворе.
— Вашим приятелям известно, что сегодня годовщина твоей с Эйденом свадьбы? — поинтересовалась мать Джилл, украшавшая в кухне картофельный салат веточками петрушки.
— Кое-кому известно, но мы просили не афишировать это событие. Большинство уверены, что мы просто отмечаем конец лета. Да так оно и есть. Случайно этот день совпал с нашей годовщиной.
В кухню вошел отец Джилл в огромном фартуке для барбекю. Проходя мимо дочери, Чарльз чмокнул ее в щеку. Она рассмеялась от удовольствия. Два дня назад родители прилетели с востока на запад Америки с двойной целью: повидаться с дочкой и зятем, а главное — остаться на неделю с Мэдди, пока Джилл и Эйден будут плавать по Карибскому морю. Они решили устроить себе нечто вроде второго медового месяца.
— Чем еще я могу быть полезна? — спросила мать, покончив с салатом.
— Спасибо, но, по-моему, уже все в порядке. Почему бы тебе не сесть в шезлонг и не передохнуть?
— Прекрасная мысль, — согласилась Милдред и спустилась в сад. Но не успела она усесться, как к ней подскочила Мэдди и потащила на игровую площадку, к другим детям.
Джилл с улыбкой наблюдала за ними. В свои два с половиной года Мэдди была не только красивым ребенком — она обладала удивительным даром общительности и очень редко проявляла упрямство, свойственное этому трудному возрасту.
Джилл перевела взгляд на зеленую лужайку, только-только оправившуюся от летнего зноя. Сейчас она пестрела осенними цветами и вечнозелеными растениями, делавшими честь ее садоводческим усилиям. Но еще большее удовольствие ей доставляло видеть, как друзья, ее и Эйдена, радуются этому многоцветью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
