— Исток! Живой, здоровый исток! Вот это да! Сокровище! — Он глумливо улыбнулся. — Да она ценнее Имилара.
— Даже не думай. — Жест был мне не знаком, но Лоренц Фарт явно его уже видел, так как напрягся и скопировал движение.
Майорин вдруг согнулся и закашлялся, маг, не желая упустить момент, тут же приблизился к колдуну на полшага. Потом еще ближе, сжимая воздух в руке, связанный с колдуном незнакомым мне заклятием. Я не выдержала первой, отшвырнула силовым потоком химеру и рванулась к магу, врезавшись в него.
Вчера на лезвие моего меча впервые попала кровь, но ни разу он еще не отнимал чужую жизнь. Как и я. Сталь прошла тело насквозь легко, как обычный нож на кухне режет парное мясо. Я открыла зажмуренные глаза и уперлась взглядом в белую радужку с черными расширенными зрачками. Майорин вырвал кинжал из тела Фарта и покачнулся. Мой меч был хорош. И с легкостью прошел насквозь, прошив Фарта и нанизав еще и колдуна, как бусины на нитку.
— Майорин!
— Все в порядке, — спокойно сказал он. — Химера. Айрин.
Но меня, казалось, прибило к земле. Имилар поднялся, пошатываясь. Стоять на двух ногах химере показалось неудобным, он опустился и на руки.
Нелепыми, длинными, но удивительно быстрыми скачками мальчишка сорвался с места. Я во все глаза смотрела, как он ко мне приближается, но не могла пошевелиться.
В пяди от меня он остановился, почти уткнувшись носом в мою вытянутую руку.
— Айрин! — От крика я будто очнулась и шагнула назад.
Колдун выбил из моей руки меч, оружие закружилось в воздухе, сияя в рассветных лучах восходящего солнца. Майорин перехватил клинок и одним мощным ударом отсек пареньку голову.
У меня подогнулись колени. Я упала в пыль, чувствуя на лице чужую еще горячую кровь. Исток пульсировал внутри, заполняя сознание, стараясь прорваться сквозь хрупкие прутья клетки моего разума. И, будто приняв единственно верное решение, мое сознание мигнуло и ушло в темноту.
Я лежала, свернувшись калачиком, вжавшись лбом в колени. В коридоре раздались негромкие голоса, кто-то прошел мимо моей комнаты, что-то обсуждая. Хлопнула, закрывшись, соседняя дверь — та, что справа. Голоса стали еще более приглушенными. Но за левой стеной стояла тишина. Я полежала еще немного, прислушиваясь. Ничего. Только соседи, здорово выпившие постояльцы, играли в кости, ставя на кон все больше и чаще. Кажется, бас выдурил-таки у тенора всю наличность, и теперь тот пошел играть в кредит. Левая стена продолжала молчать. Пойти, что ли, проверить, может, окочурился уже. И надо его похоронить. Теша себя мрачными мыслями, я поднялась с кровати и побрела к дверям, с каждым шагом ступая все медленнее. Когда дверь, будто увязая в загустевшем от напряжения воздухе, скрипя петлями, открылась, мне уже хотелось нырнуть обратно к себе, где снова свернуться калачиком на кровати. А лучше под. Но я, как смертник на плаху, сделала решительный шаг вперед, сглатывая в последний раз.
— И что ты там топчешься?
Рубашка с бурыми пятнами валялась на полу. Колдун сидел на кровати, мало отличаясь от одежки цветом и состоянием. Рядом понуро сидел на единственном стуле староста.
— Майорин?
— Что? — Он открыл глаза, сосуды в белках полопались, подчеркивая и без того белую радужку. Левая рука больше походила на неудавшуюся попытку мастера-свечника вырезать новогоднюю елочку, которыми частенько украшали богатые дома на праздник. Короткие неглубокие надрезы, будто чешуйки, пробегали по всему предплечью. Но меня больше беспокоило другое.
— Ты живой?
— А что, уже разложением разит?
— Нет пока…
Колдун продолжил отчитывать гостя:
— О подобных происшествиях нужно сразу же сообщать следящему, а не ждать, пока помощь сама придет к вам. Это ясно?
— Ясно, — огрызнулся Витяк.
— Я отправлю в Инессу отчет. И смотрящему магу тоже.
— Милсдарь колдун, а может, не надо?
— Надо. Предупреждать вас я не обязан, но предупредил. Сами виноваты.
Староста встал, потоптался около кровати, зло на меня поглядывая, а потом вышел, хлопнув дверью. Майорин проводил его взглядом.
— Давай перевяжу нормально. — Я подошла ближе.
— Отстань. Само заживет.
— Майорин! Я… — Взгляд остановился на боку, небрежно перехваченном бинтом, тонкая ткань набрякла от сочащейся крови.
— Так… поцарапала, только крови много.
— Но мне показалось, что…
— Тебе показалось. Меч прошел под кожей. Не так-то легко меня задеть. Молодец.
— Кто-то же задел, — кивнула я на белый рубец поперек груди.
— Давно, лет семь назад.
— А что с рукой?
— Да нормально все. — Он приподнялся на здоровой конечности и, будто впервые увидев, посмотрел на вторую.
— Я его убила. — Переминаться с ноги на ногу на пороге было глупо и неудобно, и я присела на краешек кровати.
— Не знаю. Может, и ты. — Может, и я. Боги, какая я дура. Кто вообще мне меч в руки дал? Подать его сюда! Чуть колдуна на тот свет не отправила, решила, будто он сам не справится. Вот верно, это не мальчик мне соседский. Я утерлась тыльной стороной ладони, стараясь изобразить внезапно пробивший меня насморк.
— В первый раз всегда тяжело, — тихо проговорил мужчина, убрав опорную руку, лег и добавил, обращаясь уже к потолку: — Зато потом одно удовольствие!
— Правда? — пропустила я шпильку мимо ушей, не сразу сообразив, что гаденько ехидный тон относится не к процессу убиения, а к моей беспросветной глупости.
— Конечно. Сначала руку отрезаешь, потом ногу…
— Чтоб тебя!
— Меня?
— А химера? — перебила я.
— Хочешь оставить голову на память?
Я хрюкнула, но продолжила покаянно изучать собственные колени и грязь на штанах.
— Айрин. Самоистязание — это участь отшельников в Луаре.
— Толку от меня никакого. Только вред, — буркнула я.
— Что с тебя взять, колдунья.
— Какая я колдунья? Всё испортила.
— Колдуны как раз все портят. У нас не было другого выхода. Силен был зараза, если бы ты не оглушила его силой…
— Оглушила?
— Ты переполнила его запас, он даже не понял, что произошло. А когда понял, было уже поздно.
— Подло.
— Подло. Но смерть часто бывает подлой. И глупой. — Колдун улыбнулся. — Айрин, рано или поздно что-то подобное должно было случиться, не с нами, так с кем-нибудь другим.
— Ты имеешь в виду…
— Я имею в виду столкновение Цитадели и Инессы. Все правильно, два равносильных течения, одинаково поощряемые властью, однажды сталкиваются. Триста лет мы друг друга ненавидели, сейчас у Инессы впервые появился повод объявить Цитадель вне закона, потому что они нарушили свои же правила. И твоя мать будет первой, кто воспользуется этой лазейкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
