Лестница выводила в тесный двор, окруженный высокими стенами. Над нами высились остроконечные зубцы стен с бойницами. Далеко впереди я увидел Миру и Наставника Айдана. Они направлялись к большой черной двери, такой высокой, что даже Местер Айдан казался низкорослым рядом с ней. Мира же больше всего напоминала упрямого муравья. На камнях над дверью были выбиты отчетливые буквы, которые легко было прочитать даже издалека: «Поучение во всем!» — так было написано. Значит, это был вход в Дом Учения. Мира бросила последний отчаянный взгляд через плечо, а Нико поднял руки в приветствии. Он хотел утешить Миру, но в цепях у него был жалкий вид.
Стражник толкнул меня в плечо.
— Шевели ногами! — кисло произнес он. — Что, нам всю ночь с тобой ходить?
Они провели нас еще одним крепостным двором, ввели через узкую дверь в башню. Грязная каменная лестница спускалась в пустую круглую камеру, чьи голые каменные стены прерывались лишь шестью решетками.
Капитан стражей ударил рукояткой копья по одной из них.
— Маша! — воскликнул он. — Эй, Маша, проснись! Прибыл свежий корм для драконов!
Корм для драконов? Неужто он имел в виду нас? Где-то во мраке послышался шорох. А потом появился какой-то человек. Безбородый, с безволосой, гладкой, будто яйцо, головой. Но он не казался ни ребенком, ни стариком. Наоборот! Его обнаженное до пояса тело было испещрено бесчисленным множеством шрамов, некоторые наверняка от ударов кнута, другие — оставленные клинком. Он не был слишком высок, но его жилистая мощь не вызывала желания драться с ним.
— Опять! — только и сказал он. — А Эрлан не может взять их?
Страж покачал головой:
— Нет, они для тебя! Наказ Местера Вардо! Но ты и сам можешь обсудить это с ним, если не согласен.
Маша смолчал, но чувствовалось, что он недоволен. Страж ухмыльнулся.
— Так я и думал, — сказал он и отворил решетчатую дверь.
— Следуйте этой дорогой, милые друзья, а дядюшка Маша позаботится о вас.
Камера за решетчатой дверью была вытянутой, почти туннель, и с таким низким потолком, что мне пришлось нагнуться. Похоже, дверь была и в другом ее конце, но вряд ли за нею нас что-то обрадует. Теперь стражи расковали нам руки. Но взамен надели ножные кандалы и приковали к длинной цепи, к которой были присоединены также Маша и восемь других пленников.
— Спите спокойно! — сказал один из стражей со злорадной ухмылкой. — Вас ожидает завтра долгий день!
Заперев дверь, стражи тут же ушли, захватив с собой факелы. Даже во мраке голос Маши звучал твердо, глубоко, грубо и хрипло.
— Строптивых упрямцев всегда отдают мне, — сказал он. — Почему так?
Я ничего не сказал. Смолчал и Нико. Но явно Маша обращался ко мне, потому что, когда я промолчал, он сильно дернул цепь, так что я чуть не упал.
— А что думаешь ты, Гладкий Хребет? — продолжал он.
— Ничего не думаю, — устало ответил я.
— Ага, стало быть, ты не думаешь? Знаешь, это самое умное. Потому как наверху, при свете дня в замке за всех думает Князь. Но здесь, внизу, во тьме ночи — здесь король я. Король Маша. Понятно тебе, Гладкий Хребет?
Я уже ненавидел его. Мне хотелось сказать: пошел к черту. Но ребра по-нрежнему нестерпимо болели, и мне ни к чему были новые побои.
— Понимаешь?
— Да! — только и ответил я с отвращением.
Казалось, этого было достаточно. Во всяком случае, голос Маши прозвучал уже не так угрожающе.
— Спите! — сказал он. — Силы вам завтра понадобятся. А если придется встать по малой нужде, так вот он, желоб для стока воды. Попытайтесь не попасть на остальных.
Никаких одеял и прочей роскоши не было. Всего лишь охапка старой соломы, куда тоньше подстилки, что я обычно устраивал дома лошадям. Солома воняла, и там наверняка было полно паразитов, но я все же лег. Все мое избитое тело молило об отдыхе.
Теперь, когда факелы унесли, в камере стало темно, ни зги не видно, так темно, что все равно — есть у тебя глаза или нет.
Я слышал дыхание других узников. Время от времени, когда кто-то из них шевелился, я слышал, как гремела цепь.
Но тут я обратил внимание на другой звук. Еле слышный звук удара металла о стенку, звук быстрый и равномерный. Вот так же ночная бабочка бьется о стекло. Я прислушался, но никак не мог понять, откуда этот шум.
— Нико! — прошептал я. — Это ты?
— Что? — Его голос звучал так, будто он запыхался.
— Этот звук… Это — ты?
— Прости! — сказал он, и звук прекратился.
Вскоре он повторился. На этот раз я ничего не сказал.
Протянув руку, я коснулся ноги Нико. Его так трясло, что цепь на его лодыжке, ударяясь о каменный пол, издавала этот тихий звук: та-та-та-та-та-та!
Маша тоже услыхал его.
— А ну кончай, прекрати этот шурум-бурум, Гладкий Хребет! — раздраженно сказал он. — Неужто ты и впрямь так меня боишься?
Но не Маши боялся Нико.
Темнота — вот что его страшило!
Я это хорошо знал с той ночи, когда мы сидели в подвале под Домом Суда.
— Это пройдет! — прошептал я ему. — Ты привыкнешь!
— Да! — ответил он. — Разумеется!
Во всяком случае, он следил, чтобы цепь больше не звенела, но думаю, что дрожать он не перестал.
— Что такое «Гладкий Хребет»? — прошептал он мне.
Я не знал. Но это знал мой сосед по камере с другой стороны.
— Гладкий Хребет? — переспросил он. — Это тот, кого еще не били кнутом. Это — небитый.
Стены вокруг Сагис-Крепости были толщиной шесть альнов[17] и высоки, словно отвесные склоны ущелий. По верху крайней кирпичной стены шесть человек могли свободно маршировать плечом к плечу. А внизу перед ней располагался Драконий ров — более тридцати альнов ширины и населенный чешуйчатыми драконами-людоедами, такими же как у Дракана в Дунарке. С кирпичной стены, где мы стояли, я видел, как два дракона, лежа на теплых скалах, грелись на солнышке. От пасти до кончика хвоста длина их составляла, пожалуй, три-четыре корпуса лошади.
Маша заметил мой интерес к драконам.
— Гляди не свались вниз, Гладкий Хребет! — пробормотал он. — Им по вкусу придется вонзить зубы в такого молодого парня, как ты.
Я кисло взглянул на него. «Если я упаду вниз, — подумал я, — мне, пожалуй, не придется беспокоиться о драконах. Им достанется разбитый вдребезги труп».
Защитные сооружения Сагис-Крепости были неприступнее всех, что я когда-либо видел. Но Князю Аргосу этого было мало. Он повелел, чтобы внешняя стена была еще выше.
— Стена меж Ястребиной и Львиной башнями — ваша работа! — сказал подрядчик. — Стена от Львиной до Драконьей башни — дело людей Эрлана. Наставники хотят знать, кто первый справится.
Он произнес это без нажима, но заметный гул пронесся среди людей Маши — нечто меж стоном и шипением. И как только стражи освободили нас от ножных кандалов, наши соузники набросились на работу так, будто речь шла о жизни и смерти. Я никогда не видел, чтобы люди так надрывались.
— Эй ты, Гладкий Хребет! Ты пробовал раньше выводить каменную кладку? — спросил Маша.
Я покачал головой:
— Работать пилой и молотком мне приходилось, но мастерком я никогда не пробовал махать!
— А ты?
— Нет, — ответил Нико. — Никогда!
— Ну ладно! Тогда придется вам камни таскать. Идите с Гериком, он покажет, что делать.
Глыбы для крепостных стен были вырублены из скал в каменоломне, где крепость упиралась в гору, сливаясь с ней. Нам с Нико поручено было грузить камни на узкую, схожую с санями повозку и подтаскивать ее к той части стены, где трудились остальные люди Маши. Это было не очень-то опасно, и первую повозку мы кое-как дотащили. Но когда мы дошли до десятой, работа превратилась в нытку. Ребра болели так, что я мало-помалу стал ходить скрючившись.
— Давай на минутку остановимся, — предложил Нико, увидев, что я согнулся в три погибели.
Я кивнул. Чтобы говорить, мне не хватало воздуха. Пока мы стояли на вершине стены с нашей тележкой и пытались перевести дух, я заметил двоих детей, бегавших во дворе замка. Оба были так же коротко пострижены, как доносчик Маркус; один светловолосый, другой темноволосый, одеты в белые рубашки и черные жилеты, и на обоих одинаковые серые штанишки до колен. Должно быть, это парочка из тех бедолаг, что попали в Дом Учения. Похоже, они бежали наперегонки, и я порадовался за Миру. Я-то думал, что поучение — это лишь сидение взаперти в пыльных классах и зубрежка бесконечных, бессмысленных словес, вроде тех, что ей надо вызубрить, чтобы пройти годичное испытание. Но здесь детям явно позволяли немного поиграть.
Как они бежали! Ноги несли их, а руки болтались по сторонам. Похоже, целью был проем ворот, где их ожидал Наставник. Когда дети обогнули последний угол, темноволосому мальчику удалось чуточку опередить светловолосого. Внезапно светловолосый, протянув руку, рванул темноволосого за воротник, так что тот потерял равновесие, споткнулся и упал. Доверяй такому! Ну мерзкий же предатель! Он первый подбежал к воротам благодаря своей грязной уловке. Но неужто Местер Наставник не найдет что сказать об этом жульничестве?
