Макс поискал, где можно присесть, но стульев не было. У стены стояли упаковочные клети, которые, видимо, служили завсегдатаям и столами, и стульями.
Старик заговорил с Шанталь резким скрипучим тоном. Макс дважды различил фамилию «Карвер».
– Он говорит, что если вы пришли сюда искать мальчика Карвера, то зря теряете время, – перевела Шанталь. – Он скажет вам то, что и вашим предшественникам.
– А что он им говорил? – спросил Макс, безуспешно пытаясь поймать взгляд бармена.
Старик выслушал вопрос, ответил что-то и рассмеялся.
– Я никакого мальчика не похищал. До свидания, – перевела Шанталь.
Макс вспотел. В баре было душно и воняло застоялым куревом.
– Вас никто и не подозревает.
– Еще как подозревают. Ведь Эдди Фостин был моим лучшим другом. – Бармен кивнул на фотографию на стенке справа.
Макс сразу узнал Фостина. Те же характерные черты, что и у мамы и старшего брата. Крупная голова, нос картошкой, выступающий вперед подбородок, злые глаза, щуплое сложение.
На фотографии Эдди Фостин стоял в середине. По бокам его брат Салазар и вот этот бармен с пистолетом. Нога в ботинке водружена на распростершееся перед ними мертвое тело. Земля рядом забрызгана кровью. Руки и ноги у трупа связаны. Троица гордо улыбалась в объектив.
– Хорошие были времена, – усмехнулся бармен.
– Кто фотографировал? – поинтересовался Макс.
– Не могу вспомнить. – Бармен улыбнулся, показав гнилые зубы, и крепче сжал метлу.
В этот момент мотылек с тихим шорохом ударился о лампочку и, чуть дымясь, упал на пол. Некоторое время он лежал на спинке, шевелил лапками, пытаясь подняться и взлететь. А потом, наверное, осознал, что крылья обгорели, и затих.
Бармен смел мотылька в кучку. Макс пригляделся и понял, что вся кучка состоит из мертвых мошек и мотыльков. Метла у бармена была грубая, самодельная – к длинной ручке снизу привязан пучок сухого тростника.
– Как вас зовут?
– Бедуин, – ответил бармен приосанившись.
– Бедуин… Дезир? – спросила Шанталь.
– Oui. Le même.[32]
– Dieu…[33] – прошептала Шанталь, делая шаг назад.
– В чем дело? – спросил Макс.
– Потом расскажу, – сказала она. – Когда уйдем отсюда.
Еще один мотылек-камикадзе ударился о лампочку. Он упал на голову Макса и отскочил на плечо. Макс смахнул его. Дезир неодобрительно хмыкнул что-то себе под нос, подошел с метлой и проворно смел мертвое насекомое в кучку, будто это была хоккейная шайба. Затем посмотрел на Макса и жестом показал на выпивку.
– Таффия?
Макс кивнул и последовал с Дезиром к стойке. Дезир вытащил откуда-то снизу бумажный стаканчик, налил из пластиковой бутылки прозрачной жидкости, источающей острый химический запах, похожий на бензиновый, и протянул Максу. Тот взял, понюхал. Поморщился. Испарения жгли глаза.
– Люди пьют это?
Дезир усмехнулся:
– Да. Этим также чистят предметы и заправляют машины, когда нет бензина. Получается не хуже. Это ром, проверенный на сто восемьдесят процентов. Только нужно соблюдать осторожность. Можно ослепнуть.
Макс глотнул чуть-чуть таффии. Она была настолько крепкая, что не имела вкуса, и сильно обожгла язык и горло.
– Господи! – Ему захотелось выплюнуть эту гадость.
Дезир засмеялся и жестом показал Максу пропустить весь стаканчик одним глотком. Макс подумал, что, может, после этого бармен разговорится и сообщит что-нибудь важное о Фостине и похищении. В стаканчике было жидкости примерно с палец толщиной.
Он глубоко вдохнул, выдохнул и опрокинул в себя таффию. Она взорвалась во рту, как зажигательная бомба, и потекла к желудку, подобно потоку лавы.
Эта доза была эквивалентна по меньшей мере пяти бурбонам на пустой желудок. Причем подействовала почти мгновенно. Разом придавила Макса, наполнив голову колышащимся туманом. В глазах все поплыло, предметы закачались. По щекам потекли слезы. В висках застучало. Он ухватился за стойку, но потные ладони заскользили. В желудке началось коловращение. Макс втягивал носом воздух, но ничего не ощущал, кроме таффии.
«Какого черта я надумал пить эту дрянь?»
– Bravo blan![34] – воскликнул Дезир и зааплодировал.
– Как вы, Макс? – прошептала Шанталь ему на ухо, поддерживая за спину.
«Что со мной происходит?»
Макс глубоко вдохнул и медленно выпустил из легких воздух. Проделал это упражнение несколько раз. Воздух на выходе изо рта был горячий. Он повторил дыхательное упражнение, не сводя глаз с Дезира, который наблюдал за ним с огромным удовольствием, не сомневаясь, что Макс сейчас рухнет на пол.
Макс проделал несколько вращательных движений головой, и тошнота прошла. Он наклонился к Шанталь:
– Я в порядке. Спасибо.
Дезир засмеялся и выдал длинную тираду.
– Он говорит, вы единственный белый человек, который выпил таффию и не отключился. На такое способны очень немногие гаитяне.
– Сильная вещь! – Макс показал большой палец. – Скажите ему, что я угощаю его.
– Спасибо, – передала Шанталь. – Но он это пойло ни разу не пробовал.
Макс и Дезир рассмеялись.
– Эдди Фостин тоже пил его?
– Oui, bien sur,[35] – ответил Дезир, доставая из-под стойки бутылку «Барбанкорта» и наливая в бумажный стаканчик. – Перед гибелью он пил больше, чем обычно.
– Говорил почему?
– Он чувствовал, должно что-то произойти, и нервничал.
– Эдди знал, что скоро умрет?
– Вроде бы нет. Он сообщил мне, что получил хорошее предсказание от хунгана. Очень хорошее. Связанное с женщиной. – Дезир глотнул рома и похотливо посмотрел на Шанталь. Потом достал из кармана кисет с табаком, свернул самокрутку. – Эдди был влюблен в блондинку, женщину Карвера. Я советовал ему выбросить это из головы. Кто он и кто она? – Бармен чиркнул спичкой о стойку. – И он отправился к Лебаллеку.
– Это хунган?
– Да, но занимается только черной магией, – объяснила Шанталь. – К нему идет тот, кто готов продать душу. Он не берет деньги, как другие черные маги… он берет… я не знаю что. Никто не знает.
– Фостин рассказывал вам, что происходило у хунгана? – спросил Макс.
– Нет. Но после этого он изменился. Прежде обычно болтал, смеялся, вспоминая старые времена. Любил играть с нами в домино и карты. А как повидался с Лебаллеком, начал просто пить. Он обычно стоял на этом месте, где вы сейчас стоите. Иногда выпивал целую бутылку.
– Этого дерьма?
– Да. Однако оно на него не действовало.
Макс задумался.
«Может, Фостин похитил Чарли по поручению этого хунгана?»
– Он говорил вам что-нибудь о мальчике, о Чарли.
– Да, – засмеялся Дезир. – Мол, мальчик ненавидит его. Читает его мысли. Однажды даже заявил, что был бы рад, если бы Чарли куда-нибудь сгинул.
– Он так сказал?
– Да. Но Фостин не похищал его.
– А кто это сделал?
– Никто. Мальчик умер.
– Откуда вам известно?
– Я слышал, его убили люди, которые напали на машину. Затоптали.
– Но трупа не нашли.
– Cela se mange,[36] – сказал Дезир и погасил сигарету, зажав горящий конец.
– Что он сказал, Шанталь?
– Le peuple avait faim. Tout le monde avait faim. Quand on a faim oublie nos obligations.[37]
– Он сказал… – пробормотала Шанталь. – Он сказал, что они съели его.
– Че-пу-ха!
– Так он сказал.
В животе и груди у Макса все горело.
– Этот Ле…
– …баллек, – закончила Шанталь.
– Да, Лебаллек. Где он живет? Как его найти?
– Далеко.
– Где?
Шанталь спросила бармена Дезира. Тот разразился пространным ответом. Слишком пространным, потому что Шанталь прерывала его несколько раз, задавая еще вопросы. Макс прислушивался и в конце концов распознал единственное знакомое слово. «Кларнет».
– Что он объяснил насчет кларнета?
– Он говорит, что Лебаллек живет в Содо.
«У водопада вуду? Куда ездили Бисон и Медд…»
– А при чем здесь кларнет?
– Так называется небольшой город, недалеко от водопада. Кларнет. Лебаллек живет там. Фостин ездил к нему туда.
– Вы слышали об этом городе, Шанталь?
– Конечно. Но у нас могут назвать городом какую-нибудь захудалую деревню с несколькими домами.
Макс посмотрел на Дезира.
– Вы рассказывали об этом городе кому-нибудь еще? Другим белым людям, приходившим сюда?
Дезир усмехнулся:
– Нет, мсье. Они не прошли испытания таффией.
– Отключились?
– Нет. Отказались выпить. Поэтому я им ничего не рассказал.
– Так почему же они все равно поехали туда… к этому водопаду?
– Понятия не имею. Я им не сообщал. Видимо, кто-нибудь другой. У Эдди были друзья. Они искали там Лебаллека?
– Не знаю.
– Тогда, наверное, они отправились туда по иной причине.
