всех нас! — воскликнула мачеха злобным полушёпотом. — Король посчитает это оскорблением! Он и так благоволит Бодварам, а нас после такого сотрут с лица земли! И если мы не отдадим за короля свою дочь… Ты хочешь нас уничтожить, болотное отродье?!
— М-можно отдать другую дочь… Селию, — пробормотала Олинн срывающимся голосом, сама не понимая, что говорит.
— Я обещал королю красавицу-северянку, а подсуну дебелую дурочку с лошадиным лицом?! За это он отрубит голову Харальду, посчитав насмешкой такую невесту! И мой род на этом прервётся! — рыкнул ярл.
Но голову Олинн отпустил, развернулся и принялся ходить по комнате широкими шагами.
— Римонд! — зашипела эйлин Гутхильда. — Не говори так! Она же и твоя дочь! И она ещё мала! Ей всего шестнадцать!
— Я в шестнадцать уже рубился с врагами, а ты родила Харальда! А знаешь, ты права, — ярл вдруг снова подошёл к Олинн, схватил за подбородок и повернул её голову сначала влево, потом вправо, а потом сдёрнул с неё платок. — А что, и другую дочь тоже можно… Ты вполне себе во вкусе проклятого южанина, вон какие глаза! И ты вроде как считаешься моей дочерью. Но теперь ты мне больше не нужна, проклятье исполнилось. Всё и так сбылось, и в тебе больше нет надобности!
Он резко повернулся к эйлин Гутхильде и скомандовал:
— Вели тащить перья и свиток. А ещё принаряди её так, чтобы можно было вручить этому Гриру, как королевскую невесту. Жемчугов и янтаря навесь на неё, и платье побогаче. Где не хватит красоты, заменим золотом. Пусть забирают! А потом… Так даже лучше, — он схватил снова Олинн за подбородок и, наклонившись к её лицу, произнёс тихо: — Ты станешь невестой короля. И раз уж предала нас, то сделаешь всё, чтобы вернуть Северу свободу. Ты поняла?
−Что?! — хрипло спросила Олинн.
−Что?! — эхом отозвалась мачеха. — Но… мой волк… её… королю?
−Скажи, что поняла, или я выброшу тебя в окно прямо сейчас!
−П−поняла, − прохрипела Олинн.
−Послушай, Римонд, — эйлин Гутхильда снова тронула мужа за плечо. — Ты же не можешь…
− Я не могу?! Я могу! А ты оглохла что ли? Вели тащить клятые перья! — рявкнул ярл таким тоном, что спорить мачеха не стала.
Она только бросила на падчерицу тяжёлый взгляд и молча вышла. А ярл снова схватил Олинн за подбородок, и его голубые глаза оказались совсем близко. Он произнёс тихо, отделяя одно слово от другого, но так жёстко, что возражать ему Олинн и в голову не пришло:
−Я сейчас подпишу бумагу — признаю тебя своей законной дочерью. И по времени рождения ты станешь старшей из моих дочерей. Я обещал королю старшую дочь — он её и получит. И не вздумай хоть, словом, хоть взглядом, хоть мизинцем заставить короля усомниться в том, что это не так. Ты сделаешь то, что я скажу, и так, как я скажу. Ты станешь женой Гидеона и выкрадешь у королевской ведьмы красный камень. Она носит его то в перстне, то в ожерелье. И ты отправишь его сюда, и сделаешь это до праздника Йоль. Или я назначу за твою голову награду в десять сотен эртугов золота. И за такую цену, поверь мне, найдётся какая−нибудь болотная гадюка, которая проползёт в королевские покои и прикончит тебя даже под самим Гидеоном! Кивни, что поняла!
−П−поняла, — в ужасе прошептала Олинн, чувствуя, как стальные пальцы отца готовы сломать ей челюсть. — Но, как же я его выкраду?!
− Выкрадешь, выкрадешь! Ты же додумалась залезть в мою сокровищницу и стащить Звезду Севера. Так что, я уверен, сможешь украсть и камень. В нём сила этой ведьмы и сила короля, он помогает ей сушить и жечь нашу землю. Не будет его и Гедеон зачахнет, а Север снова возродится. Так мне вёльва сказала. Успела сказать, пока красная ведьма её не прикончила.
− Красная ведьма? Но… это же были волки…
− А кто, ты думаешь, послал этих волков? Вёльва знала, что всё так будет. Она предупреждала! За это её и убили. Так что уж ты подумай об этом. Кто ещё отомстит за твою старуху, если не ты? Может, так будет и лучше, вряд ли Фэда смогла бы сделать такое. А ты сможешь.
Никогда ещё бумаги не подписывались так быстро. Не успела Олинн и глазом моргнуть, и вот она уже больше не Олинн Суонн. Она законнорожденная дочь ярла Римонда с богатым приданым, в которое входят земли от Олруда до Серебряной бухты, и которые унаследуют её дети.
− А если ведьма узнает? Или король догадается? И убьёт меня за этот обман? — в отчаянии спросила она у отца.
− Так сделай так, чтобы не догадался. Или не убил, − только и ответил ярл.
Бумаги не только подписали, но и скрепили кровью и даже привели эрля, чтобы он их удостоверил. Эрль принёс с собой маленькую бутыль, в которой Олинн увидела что−то похожее на жидкое серебро, и он тончайшим пером нанёс на бумагу руны, которые, высохнув, исчезли. А затем Олинн заставили поднести руку к бумаге, и эрль сделал надрез у неё на пальце. Капля крови упала поверх невидимых рун и на мгновенье они вспыхнули, засветились и погасли, пока эрль монотонно бубнил гальдр, водя над бумагой дымящейся веткой болотного мирта.
−А теперь поклянись, что сделаешь то, что обещала, − произнёс ярл, нависнув над столом словно ястреб.
И Олинн поклялась. Эрль поставил на стол серебряную чашу, бросил в неё кусочки красной смолы и зажёг, а потом взял Олинн за руку, развернул ладонью вверх и нанёс руны и на неё, продолжая бормотать заклинание. Руны тут же высохли и исчезли, оставив на ладони лишь ощущение холода.
−Эти руны не сойдут с руки, пока ты не выполнишь то, что пообещала, − произнёс ярл жёстко, и вдруг добавил чуть тише, глядя на тонкие язычки пламени в чаше: − Она сказала, что если ты умрёшь, то я потеряю всё, что люблю. И поэтому я берёг твою жизнь. Но теперь… Раз ты взяла Звезду Севера, то я верну ей всё сполна её же монетой. Если ты не принесёшь мне перстень, то как только наступит Йоль, теперь уже ты будешь терять всех, кого любишь. Тех, кто рядом с тобой. Как она прокляла меня, так вот теперь я возвращаю ей это проклятье и отпускаю тебя. Именем Севера…
Ярл провёл кинжалом по своей ладони, сжал руку в кулак и капли крови упали в серебряную чашку.
−Кто «она»?
