И-Ван внимательно уставился на него. Чутье подсказывало ему, что Шурасино не врет.
– Но зачем ты нас вообще обстреливал?
– Мне так приказали. Наверное, имелось в виду, чтобы я с вами расправился и убил, но я… В общем, я решил сделать вид, что не совсем понял приказ. Я, конечно, не ангел, но уж убийцей точно становиться не собираюсь, – сказал Шурасино.
– Кто тебе приказал? Кому мы так досадили? Кто еще мог знать, что мы бежали из От-И-Тиды?
Магистр Борея насупился.
– А вы бежали, в самом деле? Мне приказал браслет… Он заранее знал, что я найду вас на мелководье… А теперь вели своей плавающей ящерице меня отпустить! – буркнул он.
Левиафан гневно встряхнул головой, его шея выгнулась, распрямилась, как тетива лука, и Шурасино, описав высокую дугу, плюхнулся в воду.
– Осторожнее со сравнениями. Он многое понимает. А теперь залезай позади меня! Для такого пловца, как ты, здесь явно глубоковато, – предупредил И-Ван.
Недолго поразмыслив, Шурасино уцепился за чешую дракона и, пыхтя, полез вверх. И-Ван помог ему, бесцеремонно ухватив его за мокрую мантию.
– А что этот… браслет… называл тебе мое имя? – спросил он.
– Нет. Просто приказал, чтобы я летел на запад и атаковал мальчишку и дракона, которых встречу на мелководье. Он ЗНАЛ, что вы тут будете, – Шурасино уселся на драконью шею позади И-Вана и принялся отряхивать свой амулет, чтобы он поскорее просох.
– Хм… А ты всегда такой послушный? Делаешь то, что тебя велят?
– Он умеет убеждать, ты уж поверь. Не хотел бы я быть на месте того, кто ослушается его приказа. Большей боли не испытаешь и на раскаленной сковороде, – пояснил Шурасино, с тревогой размышляя, знает ли уже тот, кто стоит за браслетом, о постигшей его неудаче.
И-Ван похлопал Левиафана по шее, поощряя успокоившегося дракона продолжить плавание. Он опасался, что вспышки молний и рев дракона не остались незамеченными с берега, а значит, чем скорее они покинут это место, тем лучше. Левиафан фыркнул и быстро поплыл, изредка не без опасения оглядываясь на следующую за ними пикирующую крепость.
Первым молчание нарушил Шурасино, который уже минут пять с беспокойством поглядывал на свой амулет. Тот совсем уже просох, но Шурасино не покидало ощущение, что телепортировать сейчас опасно, даже на очень короткое расстояние. Почему – он не смог бы объяснить и сам, но, как маг и причем опытный, он привык доверять интуиции больше, чем логике.
– День сегодня дурацкий. Одно задание завалил, а еще нужно было подобрать на холме девицу, – пожаловался он.
– Твоя девушка? – спросил И-Ван.
– Почему обязательно моя? Просто абстрактная девица. Я даже не знаю, как ее зовут, – вознегодовал Шурасино.
– Тоже этот устроил свидание? – поинтересовался И-Ван, кивая на широкий браслет на запястье у борейского мага.
– Да.
– И что, тоже будешь обстреливать ее молниями? – спросил И-Ван, вспоминая о девушке, чье лицо он нарисовал и поцеловал сегодня ночью на песке. Он уже знал, что всегда будет искать ее. Пока не найдет… Если же не найдет, то поиски будут продолжаться вечно.
– Нет. Ее требовалось доставить в Арапс. Только и всего, – сказал Шурасино.
– Но ты ведь мысленно настроился на свидание? Так или не так?
– Ни на что я не настраивался! Отвяжись! Свою бабушку допрашивай! – рассердился магистр.
– Я не помню своей бабушки. Ничего не помню, – сказал И-Ван.
– Совсем ничего? – внезапно заинтересовался борейский маг. – А вот с этого места, пожалуйста, подробнее. Когда ты потерял память? Примерно с год назад, не так ли?
И-Ван повернулся так резко, что едва не столкнул Шурасино с шеи Левиафана.
– Откуда ты знаешь?
– Я первый спросил! – быстро затарахтел Шурасино. – Возможно, ты появился вдруг непонятно где и ничего о себе не знал… Просто как заново родился, разве что говорить умел. Побрел куда-то, растерянный, испуганный, не понимая, на каком ты свете, а тут тебе навстречу какой-нибудь мужик в соломенной шляпе: «Ба, да это же И-Вась! Чего не здороваешься, зазнался? Забыл, как мы вместе опилки в гречку подсыпали?» Ну как, в общих чертах верно?
– Примерно так все и было. Но меня зовут И-Ван! И опилки я в гречку не подсыпал. И наткнулся я не на мужика в соломенной шляпе, а на стражников От-И-Тиды.
– Неважно, – небрежно отмахнулся Шурасино. – Это частности. Я же, как яркая личность, предпочитаю мыслить глобально.
* * *
Скалы оставались все такими же неприветливыми. Ни единой бухты, ни единого укрытия. Плыть было опасно, отгребать далеко в океан неразумно, находиться на месте просто глупо. Дважды им попадались лодки, но рыбаки еще издали при их приближении торопливо начинали грести к берегу.
– Ну вот, первые голубки полетели! Скоро нас будут встречать с военным оркестром, – грустно сказал И-Ван.
Он оказался прав. Когда с вершины одной скалы усиленный сторожевой пост От-И-Тиды, состоящий из двадцати солдат и магфицера, увидел пикирующую крепость, которая медленно двигалась по воздуху за плывущим драконом, мысли солдат потекли во вполне предсказуемом русле. Они решили, что их враги борейцы выследили дракона и теперь летят за ним, выбирая момент для атаки. Несколько солдат бросились к катапульте, а магфицер, прошедший ускоренную подготовку в школе боевых магов, вскинул короткий магический жезл – один из ста двенадцати жезлов водной стихии и всего лишь тридцать восьмой в списке редчайших артефактов стихии, чем магфицер втайне гордился.
– Тритоно посейдоним пропертит куингиррис эоапоу! – решительно произнес он длинное заклинание и атаковал пикирующую крепость вертикальным столбом воды, который отбросил крепость на добрые двадцать метров в сторону и, не отпуская, завертел. Тем временем солдаты прицельно выстрелили из заговоренной катапульты и первым же камнем разворотили ворота, убедив И-Вана, что и в арсенале водной магии много чего есть против магии воздушной.
Левиафана закружило в бурлящей воде вокруг атакующего крепость столба. Сверху на них сыпались камни. Два совсем немаленьких ударили по броне Левиафана – к счастью, в самом крепком ее месте, на спине. Дракон гневно заревел и, вскинув морду, обдал крепость струей кипятка. Простодушному дракону сложно было объяснить, кто на чьей стороне воюет и зачем.
И-Ван понимал, что, пока двадцатиметровый водный столб все так же будет вздыматься в опасной близости, все силы Левиафана уйдут на то, чтобы не попасть в него. Когда же с пикирующей крепостью будет покончено, солдаты, вне всякого сомнения, заинтересуются драконом и теми, кто на нем. Возможно, Шурасино еще оставят для обмена военнопленными, но его-то сразу вздернут, едва связавшись с От-И-Тидой.
– Недурно… Смотри, как ее трясет! Не иначе как у водников там сильный артефакт! Когда они смоют всю левитационную замазку, крепость рухнет прямо на нас. Избежать сражения все равно не удастся. Ты не против, если я сделаю твоим друзьям замечание? – крикнул Шурасино.
– Они не мои друзья. Я больше не служу Гуссину!
– Вот и хорошо. После того, что я сейчас устрою, ты точно не сможешь вернуться. Есть одно славное заклинание. Правда, профессор Шмокодявкинс сказал бы, что это все равно что стрелять из пушки по мухам, но все же… – с предвкушением произнес магистр.
Обхватив левой рукой шею дракона, Шурасино вскинул амулет, зажав его между пальцами.
– Геферро лизидум орнданаск фрамен куккило реагеапа! – промурлыкал он, точно кот.
Хрустальный шар полыхнул длинной молнией. Молния ударила в тучу, пронизала ее, наполняясь энергией. Небо потемнело. Бесконечно длинная молния зигзагом ударила в вершину скалы и походя, как спичку, сожгла катапульту. Послышался страшный грохот и треск. Вершина скалы, срезанная наискось точно ножом, начала неторопливо съезжать в океан. Магфицер успел описать жезлом круг и телепортировал вместе с солдатами. Шурасино, которому не нужно было уже цепляться за дракона, принял более-менее вертикальное положение.
– Ты видел, что я могу, если работаю в полную силу? Теперь ты понимаешь, что я тебя жалел? – самодовольно обратился он к И-Вану.
– А кто этот профессор Шмокодявкинс? – поинтересовался И-Ван.
– Мой злейший критик! Ему не нравится все, что я делаю. Стоит мне опубликовать новое заклинание или написать работу – профессор Шмокодявкинс жадно прочитывает все в первый же день и мгновенно обрушивается на меня с критическими замечаниями. Получается, что и я ничтожество, и заклинания мои дрянь и все на свете ничего не значащая дребедень. На фоне же всей этой бессмыслицы, ханжества и темноты рельефно просматривается лишь светлый лик профессора Шмокодявкинса.
– А что, он известный маг? – спросил И-Ван.
Шурасино сладко заулыбался, очень довольный вопросом.
– Когда-то в молодости он изобрел заклинание от мозолей и подагры. Прекрасное заклинание! Мозоли и подагра исчезали начисто. Многие тогда им воспользовались. Это был настоящий прорыв в магии… Но через два года обнаружилось, что заклинание имело побочный эффект. Ступня необратимо превращалась в копыто. После такой грандиозной неудачи профессор Шмокодявкинс поспешно свернул свою лавочку и занялся исключительно критикой.
